- Очнись на минуту! - грубо одернул он ее, подойдя к постели. - Никого там нет, тебе это мерещится спьяну!
Убедившись, что в глазах у нее появилось осмысленное выражение, объявил:
- Я зашел к тебе сказать кое-что. Во-первых, я уезжаю на время, так как меня могут арестовать за соучастие в убийстве.
Видя, что у нее от ужаса отвисла челюсть, презрительно продолжал:
- Вижу, до тебя дошло. Менты спросят - говори как есть: мол, ничего не знаешь, так как со мной в ссоре. Теперь о другом, - немного замявшись сначала, безжалостно заговорил он вновь: - Ты тут валяешься как свинья, а нас между тем ограбили!
- Как это... ограбили? - окончательно протрезвев, пролепетала Любовь Семеновна. - Когда?..
- Сегодня! - злобно выпалил Кирилл. - Взлома нет. Видно, кто-то из нас двоих забыл запереть дверь. Думаю, что ты, поскольку трезвой не бываешь.
- А что... украли? - убитым голосом спросила она.
- Какой-то мародер второпях шуранул. Боялся, что застукают, - взял немного, но с понятием. Выбрал ценное - кое-что из фарфоровых безделушек.
Сделал шаг к двери, но обернулся, предостерег: - Не вздумай к ментам обращаться! Не только не помогут, а разворуют последнее, что у тебя осталось!
Больше ничего не сказав матери на прощание, Кирилл покинул ее спальню, подхватил огромный чемоданище и покатил его к выходу.
Накануне своего отъезда в Германию, как положено, ровно на девятый день Яневичи устроили поминки по Юлии. За столом на квартире у Зубовской собрались вся семья Юсуповых, Степан Алексеевич с Верой Петровной и Анфиса Васильевна с мужем (он задержался в Москве, чтобы проводить ее за границу). Пригласили еще новых друзей Юли из Медицинского, но приехала только ее подружка из группы - остальные, очевидно, постеснялись.
Раиса Васильевна к этому времени уже выплакала все слезы и впала в состояние апатии. Реагировала на происходящее вяло, в беседе участия почти не принимала, целиком замкнувшись в своем безутешном горе. Все хозяйственные заботы и обязанности приняла на себя Светлана Ивановна.
- Юленька, хоть и не успели наши молодые обвенчаться, навсегда вошла в нашу семью, мы полюбили ее всем сердцем, - сказала она в своем поминальном слове. - Видит Бог, как мы хотели, чтобы она стала женой Пети, не сомневались - будет ему верной подругой жизни и подарит нам прекрасных внуков.
- Все-таки это ужасно... нелепо, когда гибнут молодые люди, такие замечательные, как Юля! - волнуясь, заговорила Тата, полненькая как пышечка, с милыми ямочками на щеках, несостоявшаяся подружка невесты на свадьбе. - Ну как после этого верить в Бога и высшую справедливость?
- Не богохульствуй! Не суди о том, что нам неведомо. - Строго посмотрела на нее Анфиса Васильевна. - Издавна Бог забирает к себе самых лучших, и, как знать, - может быть, наша Юлечка вместо земных радостей обретет вечное блаженство...
- И я все время думаю об этом, - неожиданно отозвалась несчастная мать. - Наша доченька слишком чиста для нынешней порочной, грязной жизни. Меня в моем горе утешает единственная надежда - что Юленька обрела царствие небесное и, быть может, скоро мы с ней там соединимся.
Глядя на измученное горем и болезнью, но все еще красивое лицо Раисы Васильевны и сердечно сочувствуя, профессор Розанов счел нужным подбодрить ее.
- Христианское учение обещает нам это, дорогая Раечка. Вы заслужили, чтобы исполнилась ваша мечта. Но у вас есть еще обязанности на грешной земле! Кто позаботится о вашем муже - ему не менее горько и тяжело.
Он помолчал немного и заключил:
- Вам необходимо мобилизовать все свои силы, чтобы выдержать трудную поездку в Германию и поправить здоровье. Нужно жить и до конца выполнить свой долг.
- Вот видишь, Раечка, и наука говорит то же самое, - благодарно на него посмотрев, оживился немного Лев Ефимович. - Как ни тяжело, как ни одиноко нам теперь без доченьки, но жизнь продолжается и тебе надо поскорее окончательно выздороветь!
- А когда ты, сестричка, поправишься, - подхватила Анфиса Васильевна, то, чтобы не ощущать одиночества и пустоты после безвременной утраты Юлечки, вам с Левой, может быть, стоило бы взять на воспитание, а еще лучше удочерить девочку-подростка из детдома.
Перевела дыхание и убежденно добавила:
- Думаю, Юлечка, если сможет это видеть, не обидится, а, наоборот, будет рада.
- Но для того, чтобы это стало возможно, тебе нужно обязательно вылечиться, - заметив интерес в глазах жены, дополнил ее мысль Лев Ефимович. - А осуществить это несложно - я ведь постоянно помогаю детдому, из которого вышел сам.
Поминки и дальше проходили очень тепло, по-семейному; обычай этот явно сказался благотворно на моральном состоянии неутешных родителей. Особенно это заметно было по Раисе Васильевне: к концу, когда все расходились, она настолько оправилась, что смогла проводить гостей.
На следующий день Петр с отцом и матерью на Белорусском вокзале провожали Яневичей, отправлявшихся, вместе с Анфисой Васильевной, поездом до Берлина. Раиса Васильевна уже выглядела вполне сносно и держалась по-деловому. Только при прощании, когда все присели в купе "на дорожку", снова опечалилась.
- Наверно, если Бог даст, увидимся еще с вами в Москве - когда будем возвращаться. Но я уже твердо решила: столица не для меня, жить будем на родном Алтае. Слишком много она нам принесла горя.
С мольбой подняла на Петра такие же, как у Юли, яркие голубые глаза.
- Зная твою порядочность, надеюсь, ты обеспечишь должный уход за ее могилкой в наше отсутствие. А потом... я позабочусь об этом сама, - голос у нее дрогнул, - если мне суждено поправиться.
После признания сына, что он замешан в убийстве, и его бегства из дома Любовь Семеновна совсем упала духом и разуверилась в будущем. Продолжала топить свое горе в вине, и беспробудное пьянство пошатнуло ее психику - все представлялось ей в черном цвете.
- Какая ужасная, бездарная у меня судьба! - пьяно бормотала она, валяясь на смятой постели и проливая обильные слезы. - Молодость свою я погубила... Ну зачем вышла замуж за нелюбимою?! Альфонсы меня только использовали, никто не любил! Неужели я так провинилась перед тобой, Господи?
Перебрав свои любовные связи и не вспомнив ничего стоящего, совсем уж пожалела себя, запричитала:
- За что же ты так наказал меня, Боженька, дав мне сына - морального урода? Ведь с детства вел себя как подлец, а теперь дошел до убийства! Разве я его этому учила? - Подвывая, она глотала пьяные слезы. - Ну в кого он такой негодяй? У нас все родственники - честные люди!
Ощущая внутреннюю пустоту и разочарование в жизни, совсем отчаялась.
- Ну зачем мне такая никчемная жизнь?! Мужа убили, сына посадят в тюрьму... Деньги скоро кончатся. Никто меня не любит, никому я не нужна! Да еще черти преследуют...
Любовь Семеновна в страхе накрылась с головой одеялом - в таком состоянии у нее начинались галлюцинации. Не сразу она расслышала, что настойчиво звонят во входную дверь... Очнувшись, откинула одеяло, набросила халат, босиком пошла в прихожую; заглянула в глазок - человек в милицейской форме... "Ну вот, пришли за Кириллом!" - мелькнуло в ее затуманенном мозгу, и она не ошиблась.
- А его нет дома! - перепуганная, сообщила она не отпирая двери. - Мой сын, видно, ждал вас - взял чемодан и куда-то уехал.
Милиционер строго потребовал:
- Открывайте дверь! Мы это проверим и заодно с вами побеседуем.
Когда Любовь Семеновна трясущимися руками отперла все дверные замки, вслед за ним в квартиру ворвались еще двое в бронежилетах с автоматами в руках. Бесцеремонно обыскали всю квартиру и, убедившись, что хозяйка сказала правду, ушли; милицейский офицер в чине капитана (он предъявил документы) пригласил ее на кухню для беседы.
Чувствуя необходимость срочно подкрепиться, Любовь Семеновна поставила на стол бутылку джина, два стакана, налила себе и жестом предложила ему сделать то же самое. Капитан не удивился - видел в ее комнате батарею пустых бутылок; вежливо отказался:
- Не могу, я на службе. Вы лучше скажите мне, Любовь Семеновна: куда мог направиться ваш сын? Мы ведь все равно его разыщем, но для него же лучше, если сделаем это быстрее. А лучше всего ему явиться с повинной!
После выпитой порции джина в хмельной голове несчастной женщины немного прояснилось.
- Вы сначала скажите мне, что он натворил? - Она опустила голову. - За что хотите арестовать?
- Ваш сын разыскивается, как соучастник двух убийств. Насчет него дал показания подельник, который уже задержан. Но нам это придется еще доказать.
- Боже! Кого же убил мой негодяй? - еле слышно выговорила она, ничуть не сомневаясь, что это правда.
- Двух молодых женщин. Свою старую приятельницу Инну и беременную невесту своего бывшего друга Петра Юсупова. - Капитан уперся в нее взглядом. - Вы их, наверно, знаете?