- За плату могу. Вивиформу, которая будет выглядеть и действовать, как тебе угодно. А в промежутках между платной работой я делаю зверюшек для детей. - Стрекоза захлопала крылышками.
- Я тебе очень благодарен. - Галлен прикрыл стрекозу ладонями, собираясь отнести ее Мэгги.
- А я тебе. Приятно вновь увидеть такой свет в глазах у взрослого человека, особенно в столь тяжелые времена. Пусть радость всегда горит в тебе ярким пламенем.
Когда Галлен "вернулся назад, посетители ресторана выпутывали Орика из сети, а Мэгги исчезла без следа.
Орик ворчал на людей, которые его освобождали:
- Ну почему вы не помешали ему, ребята? Почему? - Никто ему не отвечал.
- Кому? - спросил Галлен, отпуская стрекозу на волю. Он достал нож и начал резать тонкую сетку. Каждая нить была прочна, как гвоздь, и накрепко приклеена к стене.
- Человек по имени Картенор похитил Мэгги! - крикнул Орик.
Галлен как раз перерезал последнюю нить, и медведь с воплем: "Сюда, Галлен!" ринулся по коридору в глубь города.
Он мчался вперед, ведомый запахом Мэгги. На перекрестках он останавливался и нюхал в обоих направлениях, порой вбегал в боковые ходы, но тут же возвращался.
- Они были здесь. До этого места они точно дошли, - сказал он наконец, нюхая окрашенную в кремовый цвет стену, потом привстал на задние лапы и обнюхал потолок.
Галлен взял его за плечи:
- А теперь расскажи-ка мне все с самого начала.
Орик рассказал ему о появлении завоевателя и о том, как человек, зовущийся Картенор, глава аберленов, надел на Мэгги серебряный обруч и взял ее в плен.
Галлен, как перед всякой битвой, прикинул, что у него имеется в наличии. У него есть смекалка, бойцовское мастерство и два ножа. Но он не знает ни своего врага, ни его слабостей. Старый шериф в графстве Обхианн однажды говорил ему: "Когда на тебя кидается головорез, посмотри вокруг. Глянь, нет ли поблизости места, где ты мог бы укрыться, и не сидит ли у твоего врага за тем кустом, что ты себе облюбовал, лучник или пара подручных". Да, что касается знания местности, то тут Галлен здорово проигрывает.
- Пошли, - сказал он Орику. - Тебя надо где-то спрятать. Если мы будем охотиться на Картенора вместе, он тебя приметит за милю. А меня он не знает. Потом я вернусь сюда в разберусь что к чему.
Они опять вышли на дорогу, теперь ожившую - над ее рубиновым полотном сновали повозки, а на некоторых пешеходах были воздушные башмаки, в которых они скользили вперед куда быстрее лошади.
Галлен и Орик, пройдя милю на север вдоль реки, оказались среди низких лесистых холмов. Там, в кустах, они разбили свой лагерь. Галлен, беспокоясь за Мэгги, все время выспрашивал у Орика разные подробности:
- Так этот Картенор сказал, что Мэгги будет работать на него? А где, не сказал?
- Нет, - ответил Орик, но Галлену все-таки стало легче. Если Картенору нужны работники, то за Мэгги нечего опасаться - Картенор не причинит зла своей служанке.
- Мне надо будет найти Мэгги, - сказал он, - а для этого надо пробраться в город. Тебе со мной нельзя.
- Что же я тут буду делать? Мне неохота просто сидеть и ждать.
- Без твоей помощи мне не обойтись. Мы знаем, что Эверинн вошла в ворота раньше нас, но не знаем, где она вышла. Я хочу, чтобы ты поискал ее след. Вдруг найдешь. Поищи как следует, а дня через два-три возвращайся сюда.
Орик нехотя направился к югу и оглянулся:
- Ты ведь спасешь ее, да?
- Сделаю все, что смогу. - Больше Галлен ничего не пообещал.
Когда Мэгги проснулась утром, голова у нее горела, как в огне. Мэгги не знала почему, но тихий голос в мозгу прошептал:
- Это я, твой вожатый. Я всю ночь создавал новые нейроканалы в твоем головном и спинном мозге, этим и вызван твой дискомфорт. К ночи процесс завершится, и мы с тобой станем единым целым.
Мэгги попыталась встать, но не смогла пошевельнуться. Вожатый заставил ее еще некоторое время пролежать в постели, пока он в немыслимом темпе накачивал ее информацией.
- Если будут вопросы, - сказал он, - спрашивай.
Для начала вожатый показал Мэгги структуру ДНК во всей ее сложности. Он раскрыл ей в кратких образах функцию каждого набора генов в человеческом геноме и объяснил, как влияют на эти гены различные отклонения. Он показал ей аппаратуру и научил пользоваться рабочими инструментами аберленов чтецами хромосом, расщепителями генов, анализаторами тканей, окрасчиками ДНК. Мэгги узнала, как брать яйцеклетки у женщин и сперму у мужчин, как делить их на группы по характеристикам, которые желательно получить от данных клеток, и как вводить в каждую группу посторонние гены, гарантирующие приспособляемость будущего потомства к стандартам дрононов. Усовершенствованная партия яйцеклеток и спермы перемешивается и помещается в инкубатор на шестьдесят часов, а получившиеся зиготы вводятся в матку женщины.
Урок продолжался около часа, затем вожатый заставил Мэгги встать, принять душ и идти завтракать. В столовой Мэгги сидела рядом с другими аберленами, мужчинами и женщинами, которые все носили вожатых, как и она. Вслух они не разговаривали, но Мэгги слышала их голоса у себя в мозгу они обсуждали свои задачи на сегодняшний день. Ела она с жадностью, но вожатый вынудил ее остановиться, когда она еще не достигла полного насыщения.
Все утро она работала в клинике. Сюда приходили пары, обращавшиеся за лицензией на ребенка, и Мэгги брала пробы яйцеклеток у женщин и спермы у мужчин. Она аккуратно надписывала каждую пробу - но, поскольку дрононы разрешали размножаться только людям определенного телосложения, большинство образцов потом выбрасывалось, женщинам же вводили зиготы допущенных к деторождению родителей.
Несколько раз женщины спрашивали Мэгги:
- Я правда буду носить своего ребенка? Вы не подсунете мне чужого?
И каждый раз вожатый, утешая потенциальную мать, отвечал устами Мэгги:
- Ну конечно, своего. Мы очень внимательно метим все образцы, и перепутать их просто невозможно. Мы только усовершенствуем клетки согласно некоторым стандартам, а потом возвращаем вам ваш эмбрион.
Каждый раз, произнося эту ложь, Мэгги боролась с вожатым - ей хотелось закричать, предостеречь мать - и каждый раз сдавалась: тогда вожатый, как называла это Мэгги, "щекотал" ее: в голове возникал легкий зуд, и Мэгги испытывала прилив сладостной эйфории, величайшего довольства, известного ей до сих пор.
Однажды, оказавшись на складе, где посетители не могли ее слышать, Мэгги спросила вожатого:
- Как можно так лгать им? И зачем?
- Это для их же блага. Зачем им терзаться по поводу того, что они все равно не в силах изменить? А наша система всем обеспечивает равно здоровое, улучшенное потомство.
- Но ведь все эти дети будут братьями и сестрами, хотя и вырастут в разных семьях, - прошептала Мэгги. - Они не смогут вступать в брак друг с другом.
- Дрононы, принадлежащие к одному улью, тоже братья и сестры. Каждая королева откладывает сотни тысяч яиц, и воины доводятся братьями архитекторам, а работницы - сестрами королевам. Все они едины, все равны на этом и строится сообщество улья. Когда новое поколение человечества поймет, что все оно состоит из братьев и сестер, настанет полное равенство.
Вожатый опять пощекотал Мэгги, и на нее нахлынула волна еще более острого блаженства - мистическое, магическое чувство приобщенности к столь великой задаче, к труду, поощряемому самой Золотой Королевой и ее сподвижниками.
Поздним вечером Мэгги, уложив на стол очередную молодую пациентку, привычным движением взяла инструмент для снятия соскоба с яичника длинный, тонкий металлический стержень с ложечкой на конце - и уже удалила стерильный чехол, когда женщина вдруг сказала:
- Насколько вы свободны?
Мэгги повернулась к женщине, не зная, верно ли расслышала. Та посмотрела ей в глаза и повторила:
- Насколько вы свободны? Хотели бы вы избавиться от своего вожатого? Если да, мигните два раза.
Мэгги попыталась мигнуть - у нее даже слезы выступили от этого усилия, - но не смогла. Вожатый шепнул ей: