- Сарио...
- Ведра, он подождет. - Сарио хотел произнести вовсе не это и вовсе не таким тоном, резким, как удар хлыста. Но его уже несло; он чувствовал, видел завершенность, целостность - словно картина, уже кем-то созданная до него, а потом разорванная в клочья, вдруг восстановилась. Он с недоумением заметил на лице старика удовлетворение и спокойствие. - Этот человек кое-что рассказал...
- Что? На тайном языке? В его тайном шатре?
- Тайный шатер? Ведра, что тут тайного?
- Я его не видела, пока не вошла.
- А я видел. С конца улицы.
- Да, ты видел, - кивнул старик. - Акуюб одарил тебя внутренним оком.
- Тебя вызывают, - повторила Сааведра непререкаемым тоном. - Матра Дольча, Сарио, да неужели ты забыл, кто ты такой? - Легким движением головы она указала на его цепочку с Ключом, зарывшимся в грязные, мятые кружева рубашки. - У нас обязанности перед семьей, нельзя ими пренебрегать.
- И зачем же я так срочно понадобился семинно Раймону? Она снова бросила на старика настороженный взгляд и неохотно ответила:
- Не знаю. Но он был совершенно не в себе.
- Он - Вьехо Фрато. Кто из них в себе?
- Сарио! - Ее нежно-розовое лицо покрылось густым багрянцем, зато побледнели желваки. - Этот человек - эстранхиеро!
- Но не здесь, - спокойно и твердо сказал старик. - Не у себя дома. Там. Он указал на полог. - Да, я эстранхиеро, как и вы, между прочим. Ведь вы моей крови.
- Твоей крови?! - Изумление. Гнев. Смятение. - Я Грихальва...
- И чи'патро, - напомнил Сааведре старик. - Вы оба чи'патро. А я - нет. Я могу назвать все поколения моих предков, вплоть до Великого Шатра Акуюба. Но на самом деле вы не те, кем себя считаете. Вы - нечто большее.
- Тза'аб, - прошептала Сааведра. - Вот кто ты. Я узнала тюрбан, видела такой же на картине... Пьедро, "Смерть Верро Грихальвы". Только твой - другого цвета.
- Ай! Я разоблачен! - Оказывается, старик сохранил большинство зубов. И теперь они блеснули в ухмылке. - Цев'рейна, умоляю, дай мне время...
- Нет у меня времени!
Наметанный глаз художника уловил, что Сааведра одновременно побледнела и почернела: побледнели кожа и губы, почернели зрачки.
- И у него нет времени. - Она резко обернулась к Сарио. - Тебя зовет семинно Раймон.
- Подождет, - донесся старческий голос, словно запоздалое эхо. - Честное слово, вы увидите во всем этом смысл. Обещаю.
- А чего стоят твои обещания? - Сарио не помнил, чтобы Сааведра вела себя так грубо и капризно со старшими. - Ты для нас никто! Эстранхиеро, чужак. Враг!
- Для вас я ни то, ни другое, ни третье. Для тех, кто в этих стенах, под моей крышей, дышит со мною воздухом, выдыхаемым самим Акуюбом, я не враг. Старик взирал на нее без негодования и обиды. - Дети Златого Ветра, вы вернулись домой. И по меньшей мере один из вас уже никогда не отобьется от родного стада.
Глава 13
Сорок три прожитых года не лишили герцога Бальтрана природной силы и грации. Он легко перекинул правую ногу через луку седла, при этом повернулся и высвободил левую стопу из стремени. И вот он уже стоит на полусогнутых ногах, балансируя руками как фехтовальщик. Премио чевайо, учивший его с детства верховой езде, не знал этого приема; Бальтран сам изобрел его, когда стал постарше, - для экономии времени. Энергичному, деятельному юноше претила церемониальная медлительность. И теперь, спрыгнув с коня вопреки всем правилам и традициям, Бальтран до'Веррада снова ощутил себя молодым, несмотря на легкую боль в коленях. Выгоднее демонстрировать бодрость и силу, чем жаловаться на первые проявления костной лихорадки - сущего наказания для города, построенного так близко от болот. Особенно от этой хвори страдали Грихальва.
Вот уж кому не позавидуешь, так это Грихальва - злосчастному, хиреющему роду.
Один повод в серебряных фестонах лежал на шее жеребца, другой герцог подал молодому конюху, выбежавшему из конюшни принять господского скакуна.
Бальтран не стал ждать, когда его спутник, подъехавший следом, спешится. В проворстве юноша не уступал отцу, чего нельзя было сказать о грации. Слезая с коня, он зацепился шпорой за стремя и чуть не упал; тем временем герцог как ни в чем не бывало шагал по мощенному плитами внутреннему двору и стягивал кожаные перчатки. Алехандро торопливо сунул повод конюху и бросился вдогонку за отцом.
Оба были высокого роста, но у герцога за плечами осталось гораздо больше лет, чем у его наследника; Бальтран давно успел приноровиться к своей широкой поступи.
- Патро...
- Кажется, я тебе уже сказал. - Пыльные перчатки упали на протянутые ладони слуги, вышедшего из Палассо навстречу герцогу с сыном. - Нет, и точка.
- Но...
- Алехандро, на то есть причины. Ты хоть представляешь, что бы сказала мать?
Теперь Алехандро шел рядом, нога в ногу, легкая походка обещала, что он обретет отцовское изящество движений - конечно, если когда-нибудь перестанет расти.
- А разве ей обязательно знать?
- Нет, Алехандро, ей не обязательно это знать, но она все равно узнает. Женщина есть женщина. Сначала узнают слуги - твои и твоей любовницы, затем их друзья, затем друзья друзей, затем фрейлины герцогини и, наконец, она сама. А уж она найдет, что нам с тобой сказать.
- Я могу ее куда-нибудь увезти.
- Родную мать? - Ужас на лице сына вызвал у Бальтрана ухмылку. - Ну, ну! Эйха, ты что, шуток не понимаешь? - Не укорачивая шаг, он стал развязывать шнурки кожаного охотничьего камзола. - Хотя, конечно, ничего смешного тут нет, уж я-то знаю. Когда мальчик впервые в жизни хочет обзавестись содержанкой, это дело нешуточное. - Он справился со шнурками, снял камзол и бросил в ловкие руки камердинера. - Алехандро, я не против, чтобы ты завел подружку. Я всего лишь советую найти другую женщину.
- Патро, но я хочу ее...
- Почему? Потому что она показала тебе мир, где ты раньше не бывал? Потому что подарила тебе чувства, которых ты раньше не испытывал и даже не подозревал, что они существуют?
Бальтран, заметил, как побледнел его сын, как напряглись мышцы его лица, и, ощутив жалость, остановился.
- Матра, я понимаю... Да, Алехандро, я понимаю. Но - нельзя. Это исключено.
- Но ведь я наследник... И если я чего-то хочу...
- Алехандро! - Бальтран понял, что его терпение на пределе. - Да, Алехандро, ты действительно наследник, и в этом мире тебе доступно очень и очень многое. Но прежде чем добиваться исполнения своих желаний, наследнику необходимо как следует подумать.
- Патро, я уже подумал.
Мокрая от пота рубашка липла к телу, но герцог жестом велел камердинеру уйти. Не раздеваться же посреди двора. Хотя сын, похоже, готов семенить вслед за ним по всему Палассо и подобострастно заглядывать в глаза.
- Да, Алехандро, ты подумал. Не сомневаюсь. Но кое-чего ты все-таки не учел.
- Кое-чего? - Зацепившись за это слово, Алехандро осмелел, несвойственное ему смирение уступило холодной настойчивости. - Кое-чего? Она мне нужна. А тебе нет. Да о чем тут спорить?
- О политике.