И судорога свела его чресла - жаркие, но бесплодные.
"Но ведь она должна любить меня!"
Сааведра увидела его и расцвела.
Лилия Пустыни, подумал он. Хрупкая с виду, но легко переносящая жгучую сушь Тза'аба Ри и тлетворную сырость Мейа-Суэрты.
Белая кожа, черные волосы. На ней было платье из мягкого фиолетового и кремового велюрро; яркие краски восхитительно переходили в полутона.
Она сразу подошла к нему - похвалить костюм, провести ладонью по зеленому шелковому камзолу, украшенному искусным шитьем, идеально сидящему, безупречно зашнурованному. Под камзолом - рубашка из тончайшего батиста; высокий складчатый ворот и кружевные манжеты расшиты настоящим золотом. Все это стоило чудовищно дорого, но Сарио не жалел. Была идея сшить зеленые чулки и сапоги из мягкой кожи, но он в конце концов решил не злить чересчур посетителей выставки и заказал черные.
Сааведра ослепительно улыбнулась.
- Ты постригся. Я так привыкла, что у тебя патлы на физиономии или кое-как завязаны на затылке, а теперь все ясно видят, что у тебя написано на лбу. Сарио, обещай, что обязательно ухмыльнешься, как ты умеешь, граццо. Ну, знаешь, такая брезгливая, надменная ухмылочка.
Он едва удержался от ухмылки - именно такой, какую описала Сааведра.
- Да, постригся, - кивнул он. - И ухмылочек не будет, обещаю. Да здравствует достойная компордотта! Сааведра рассмеялась.
- Шутишь? Достойная компордотта - и ты? Сарио изобразил вежливую улыбку.
- Ведра, ради благополучия семьи я готов на любые жертвы. В ее глазах появилась тень сомнения, но сразу исчезла. Сааведра вновь рассмеялась.
- Сегодня жертвы не нужны, можешь вести себя естественно. - Она указала на противоположную стену, увешанную картинами. - За это тебе все простят. Люди знают, что у каждого гениального художника в голове водятся тараканы.
- Ведра, спасибо на добром слове, но я уверен: что-то вроде этого друзья и родственники говорят всем остальным претендентам. И не только тут, но и везде, где участникам конкурсов приходится ждать решения жюри.
- Да, это доброе слово, - кивнула она, - но это еще и правда. Матра Дольча, Сарио, ты ведь и сам прекрасно знаешь, какой ты художник. И я знаю. И все остальные претенденты из нашей семьи. Разве ты не замечал, какими ухмылками они тебя провожают?
- Хмурыми, завистливыми? - Он улыбнулся. - Да, Ведра замечал. И спасибо тебе за веру. - Он порывисто схватил ее за руки, крепко их пожал - миг назад не собирался, не хотел этого делать, просто очень нуждался в ней и стремился высказать то, что надо было высказать гораздо раньше и не один раз:
- Ты меня никогда не бросала в трудную минуту. Никогда. Что бы я ни сделал, что бы ни сказал. Даже когда я... Эйха, Ведра, спасибо тебе от всего сердца. - Он поцеловал тыльную сторону ее левой ладони, затем правой. Спасибо за все. Не сомневайся, Луса до'Орро, я знаю, что ты для меня сделала. И ценю твою дружбу и поддержку. И когда смогу.., если смогу, отплачу добром за все. Не сомневайся. Ведра. - Он прижал ее ладони к своей груди, к Золотому Ключу. - Номмо Матра эй Фильхо, номмо Чиева до'Орро. Не сомневайся.
Ее ладони были холодны.
- Золотой Свет? - спросила она. - Почему ты так меня назвал?
- Потому что ты и есть Золотой Свет. - Он отпустил ее руки. - Ведра, ты всегда была рядом со мной, сияла так же ярко, как Золотой Свет нашего Дара. Он улыбнулся. - Нашей Одаренности.
- Но я не...
Он не дал ей договорить.
- Я уже сказал тебе однажды: тот, в ком есть огонь, легко разглядит такой же огонь в другом. - Сарио отвел взгляд, справился с волнением. - Ну вот, сейчас наш новый герцог наконец-то дойдет до картин Грихальва. Может, поглядим, как он будет их рассматривать, и попробуем предугадать решение?
Сааведра едва заметно вздрогнула и ответила с улыбкой, которой недоставало обычной безмятежности.
- Было бы что предугадывать.
- Эйха, пожалуй, ты не права, всякое может быть. Этторо - мастер неплохой, Домаос, Иво и Иберро мало в чем ему уступают... - Род Грихальва представил всего пять кандидатов. - Есть и в других семьях неплохие художники, даже Сарагоса не совсем безнадежен... - Его хитрая улыбка договорила: "Хотя вряд ли может на что-то надеяться". - Вдруг наш герцог в память об отце назначит его Верховным иллюстратором? Правда, такого еще ни разу не случалось, и все же...
- Нет, Сарио. Никто, кроме тебя.
Сарио удовлетворенно кивнул. Он ждал этих слов. Она никогда не бросала его в трудную минуту. Она всегда верила в него.
Он улыбнулся и отошел от стены, на которой висели его отборные работы. Не надо их заслонять - сейчас сюда придет герцог Алехандро.
***
По комнате растекались запахи воска и кедра. Преклонив колени на голых каменных плитах перед великолепной иконой (а что в Палассо Грихальва не заслуживало эпитета "великолепное"?), Раймон Грихальва внимал тихим шагам и скрежету щеколды. Он торопливо прошептал последние слова молитвы, поцеловал Чиеву, прижал к сердцу, встал, повернулся, обмер.
- Дэво!
На лице старика играла саркастическая улыбка.
- А ты ожидал кого-то другого? Раймон ожидал. И не стал лгать.
- Мы с Сарио договорились, что он придет и сообщит результат.
- Все, как ты и рассчитывал. А разве ты сомневался?
- Нет. - Раймон отпустил стол с иконой, за который схватился для устойчивости. - Ты прав, я на это рассчитывал. А ты разве нет?
В сиянии свечи лицо Дэво проигрывало. Он начал сильно сдавать уже в сорок пять, было ясно, что до пятидесяти одного, в отличие от Артурро, ему не дотянуть. И даже до сорока девяти - возраста Отавио, скончавшегося год назад. Сейчас Ферико занимал должность Премио Фрато, но все они - дряхлые старцы, Ферико тоже недолго проживет на этом свете.
"Остается Дэво.., или даже я..."
- И я рассчитывал, - признался Дэво. - На мой взгляд, не могло быть другого выбора. Но ведь я Грихальва, кое-кто может сказать, что я пристрастен.
Раймон поднял брови.
- В числе претендентов было еще четверо Грихальва.
- Раймон, не надо кривить душой... Ты слишком стар для таких игр. - Улыбка смягчила слова. Дэво устало вздохнул и тяжело опустился на узкую скамью возле двери. - Эйха, знал бы ты, как мне больно. Вот бы кто-нибудь изобрел волшебный эликсир, изгнал старость из моих несчастных суставов. - Он осторожно помассировал давно потерявшие форму пальцы. - Это все из-за болот. Клянусь Матерью, из-за болот. - Кряхтя, он выпрямил спину и прислонился к стене. Если рассуждать по совести, никто из наших мастеров, кроме Сарио, не заслуживает этой должности.
- И никто из претендентов от других родов.
- Верно, Раймон. Но уже поползли злые сплетни. Говорят, мы повлияли на решение.
Раймон хрипло рассмеялся.
- Мы? Грихальва? Помилуй, Дэво, ведь при дворе нет ни одного нашего! В политической жизни города и герцогства мы - никто...
- Ты забыл о спальне. - На миг лицо Дэво осветилось жестоким весельем. Грихальва - в постели, Грихальва - при дворе.
- И все-таки мы отстаем от Серрано, - сердито возразил Раймон. - Катерин Серрано - все еще Премиа Санкта. По сей день отравляет екклезию, настраивает против нас.