- Не нужно извиняться, - сказала Сааведра. - Не стоит делать это сейчас. Не сожалей, что тебе не ниспослан Дар. Матра дает нам то, что считает нужным.
- Но если ты Одарена... - Кабрал с сомнением выступил вперед. - Прошу прощения, что я задаю вопрос, но... Мечелла сказала правду? У тебя будет ребенок?
- Да, - спокойно ответила Сааведра. - Ребенок, который должен был родиться три века назад, еще появится на свет.
Кабрал тяжело вздохнул.
Как это ни странно, глаза Элейны неожиданно наполнились слезами, и она поспешно отвернулась.
Сааведра, не задумываясь о том, что делает, протянула руку.
- Нет, прошу тебя.., пожалуйста, не отворачивайся! Матра эй Фильхо! Ты единственная из них можешь меня понять. Неужели ты мне в этом откажешь? Сааведра почувствовала, как и у нее на глазах появились слезы. - Матра Дольча, я здесь совсем одна, мое время давно прошло, я ни с кем не знакома - у меня есть только этот ребенок, ребенок Алехандро, который узнает о своем отце и о том времени, когда жила его мать, разве что из уроков древней истории. Сааведре стало трудно говорить. - Ты же все понимаешь, правда? Ты чувствуешь. Сердцем, да и умом тоже.
Элейна стояла спиной к Сааведре. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она медленно повернулась и протянула ей дрожащую руку.
- Прости меня... Я не завидую твоему Дару. - Они взялись за руки. - Это правда, у тебя никого нет... И если ты захочешь, то станешь мне сестрой. Совсем как Беатрис, которая и на самом деле мне сестра. И Агустин... - Голос ее пресекся, она выпустила руку Сааведры. - Прошу меня простить. Я должна пойти посмотреть, не проснулся ли Агустин.
- Иди посмотри, ниниа мейа.
Сааведра с сожалением проводила ее глазами. А потом обратилась к Гиаберто:
- Кто такой Агустин?
Ответил ей Кабрал, сердито и печально одновременно:
- Агустин - ее младший брат, недавно прошедший конфирматтио. Он умирает, потому что Сарио облил горячим маслом из лампы картину мальчика, написанную красками с примесью крови.
Сааведра вздрогнула. Затем поцеловала кончики пальцев и приложила их к сердцу.
- Матра Дольча... Который Сарио?
- Этот. - Гиаберто показал на лицо, которое она не узнала. - Но нам не удалось применить к нему Чиеву до'Сангва.
Сааведра ответила не сразу. Она знала, как Сарио защитил себя.
- Мы еще не поняли, каким образом ему удалось это сделать, - продолжал Гиаберто, приняв ее молчание за удивление. Бросил взгляд на портрет. Впрочем, может быть, на самом деле он не Сарио. Не наш Сарио. - Он обернулся к Сааведре. - Ты уверена, что видела в зеркале Сарио?
Впервые за свою жизнь - жизнь, исковерканную магией, - Сааведра Грихальва произнесла клятву, к которой даже они не могли отнестись несерьезно.
- Номмо Чиева до'Орро. - Она видела, что они ее услышали, отметила их потрясение. - Его одежда менялась, но лицо оставалось всегда одним и тем же. И Чиева у него на груди. - Неожиданно Сааведра задрожала, словно в комнату ворвался порыв холодного ветра. - Возможно, жестокость - или, наоборот, великодушие - заставили его нарисовать зеркало... Видимо, у него были на это свои собственные причины. Но я думаю, оно показывало правду - настоящий мир и его истинное лицо. И в этом мире всегда был Сарио.
- В таком случае, если твой Сарио приходил с Элейной, нашей Элейной... Лицо Кабрала посерело. - Прости меня за то, что я сомневаюсь в твоих словах, пожалуйста, прости, но в это так трудно поверить.
Сааведра развела руками.
- Так же трудно, как поверить в меня.
- Как такое может быть? - Голос Гиаберто дрожал. Да, нелегко говорить: для нее все произошло вчера, для них - несколько веков назад.
- Вы не знаете его так, как я, - сказала она. - Не знаете того Сарио, каким мне дано было его увидеть, - хотя он и живет среди вас. Я поняла - к сожалению, слишком поздно! - что Сарио способен на все. Он может достигнуть заоблачных высот, подчинить себе любое заклинание, добиться безграничного могущества. Благодаря Дару он не ведает никаких преград. - Она тяжело вздохнула. - В мое время не было - да и в ваше тоже нет - равных Сарио Грихальве.
- Твои слова звучат так, будто ты его любишь! - В голосе Гиаберто слышался упрек.
Сааведра нисколько не смутилась.
- Я любила его так сильно, как только могла. Как никого другого. Но любовь бывает разной, и то, что я давала Сарио, не имело ничего общего с тем, что связывало меня с Алехандро.
- Ниниа мейа, - с состраданием произнес Кабрал и взял руки Сааведры в свои. - Я буду рад, если ты станешь считать меня своим дядей, так же, как Элейну - сестрой. Ты Грихальва, одна из нас, часть меня... - Он рассмеялся. Боюсь, по возрасту ты годишься мне в прапрабабушки, но все равно ты моложе меня.
Старик, старше остальных иллюстраторов, нарушил торжественность момента, отчаянно заколотив тростью по полу.
- Хватит! - Его трескучий, слабый голос дрожал, было ясно, что жить ему осталось недолго. - Все эти разговоры о Сарио - этот Сарио, тот Сарио неуместны, в то время как я хочу выяснить нечто на самом деле чрезвычайно важное. - Он сердито уставился на Сааведру. - Желтый нипали - как его делали? Мы создаем лишь нечто похожее, но наша краска не дает того эффекта, какого достигали старые мастера. Как ее смешивали?
Слишком много потрясений. Сааведра расхохоталась.
- Вы больше не умеете делать желтый нипали? Матра Дольча, да вам ужасно повезло, что я вернулась, не так ли?
Кабрал выпустил ее руки из своих и энергичным жестом привлек к себе всеобщее внимание.
- Минутку!
Как странно видеть, что лишенный Дара иллюстратор пользуется таким влиянием среди Вьехос Фратос! Но Сааведра уже поняла, что Кабралу можно доверять, ее восхищали его доброта и мудрость - и ей так нужны были друзья.
- Сарио опасен не только для нас, но и для всей Тайра-Вирте. Если то, что говорит Элейна, правда и Сарио действительно написал портрет герцога Ренайо, благодаря которому полностью подчинил того себе... - Он покачал головой. Давайте предположим, что это правда, что первый Сарио Грихальва еще жив. Как можно такое осуществить? На это способен лишь Одаренный иллюстратор, правильно? А они есть только среди Грихальва.
- Исключено! - снова запротестовал Гиаберто.
Сааведра устала выслушивать бесконечные препирательства и потому оставила Вьехос Фратос и подошла к Пейнтраддо Чиеве Сарио Грихальвы, ее Сарио.
Всего несколько дней назад... Дней? Нет, веков. Несколько дней назад она разговаривала с ним, спорила, поняв, что он собой представляет, чем стал; несколько дней назад она лежала в объятиях Алехандро, была счастлива рядом с ним, знала, что они будут вместе до тех пор, пока смерть их не разлучит.
Она еще жива. А он умер три века назад.
Ее снова затопила волна боли. Чтобы справиться с ней, на время забыть, Сааведра обратилась к Вьехос Фратос. К Кабралу.
- Тебе, - она поманила его, а когда он подошел, вложила свою руку в его, тебе он бы позавидовал. Теперь я это понимаю гораздо лучше, чем раньше. Его безумие помогло мне... - Она показала на картину. - Этот человек позавидовал бы тебе и твоему могуществу...
- У меня его нет, - возразил Кабрал. - Я не наделен Даром.
- На самом деле твоя сила совсем в другом. В долгой жизни. В способности зачинать детей. - Сааведра вздохнула. - Однажды Сарио мне сказал, что не желает иметь ничего общего с детьми, но я думаю, он лгал. А еще он заявил, что иллюстратор живет только в своих произведениях и что он найдет способ это изменить. - Она взглянула на Кабрала. - Ты знаешь историю Тайра-Вирте. Как долго прожил первый Сарио?
- Мне кажется, он умер в тридцать пять лет.
А Алехандро... Какой оказалась его жизнь, длинной или короткой? И появилась ли в его постели другая женщина, женщина, родившая ему детей?
Конечно, появилась. Род до'Веррада продолжается и по сей день, триста шестьдесят три года спустя. Но она не могла решиться задать этот вопрос. Это причиняло боль.