Конан вновь вернулся к шатру Джунгир-хана, но застал там ту же картину: растерянный юноша безуспешно пытался привести в чувство Испарану.
– Они убили ее,- горестно поторял он,- она мертва.
– Подожди, не каркай!- прикрикнул на него варвар.
Он нагнулся над женщиной и приложил ухо к ее груди.
– Дышит! Нергала тебе в задницу!- Он обернулся к Джунгир-хану.- Скорее всего, это сонный порошок. Я думаю, он был предназначен в первую очередь для тебя.
– Но ты ведь тоже пил вино,- чуть не плача, протянул юноша.
– Чтобы меня свалить, надо гораздо больше,- огрызнулся Конан, успев при этом подумать, что это, видимо, перстень сослужил ему добрую службу.
Варвар уложил Испарану поудобнее на мягкие подушки у дальней стенки шатра и гаркнул:
– Ведите его сюда!
Занавеска раздвинулась, и двое туранцев вытолкнули на середину человека, который совсем недавно приносил им вино. Увидев его, Джунгир отшатнулся и взглянул на варвара:
– Это он?
– Сейчас все узнаем,- зловеще пообещал варвар и направился к пленнику. Тот поднял окровавленное лицо – солдаты постарались, когда вели его к палатке,- и, еле шевеля разбитыми губами, прошептал:
– Я скажу все, только оставь мне надежду…- Он закрыл лицо руками и зарыдал, как ребенок.
– Хватит выть!- Киммериец пнул его носком сапога.- Давай быстро говори, а не то я нарежу ремней с твоей спины и повешу тебя на них. Расскажешь нам все, может быть, останешься жив.- Он поднес свой внушительный кулак к носу пленника.- Все, ты хорошо понял?
Всхлипывая и размазывая по лицу кровь, Юлбаш рассказал все, что знал, начиная с подземелья Мусаиба. Киммериец слушал его, не перебивая, только временами хмурился, и желваки начинали ходить по его скулам.
Он понимал страдания этого несчастного, ему самому случалось испытывать нечто подобное. Варвар обернулся к Джунгир-хану. Тот в продолжение всего рассказа не проронил ни слова и сидел уткнувшись взглядом в пол.
– Видишь?- почти торжествующе спросил Конан.- Я был все-таки прав.
Юноша молча кивнул. Когда он поднял глаза на варвара, в них уже не было прежнего оттенка презрения и надменности. Видно было, что рассказ цирюльника потряс его до глубины души.
– Я ведь старше тебя.- Варвар нравоучительно поднял палец вверх.- Правда, всего лет на шесть,- уточнил он,- но порой и это много. Поживешь с моё, тоже будешь разбираться в людях.
Он не отказал себе в удовольствии добить этими словами своего недавнего недоброжелателя и жалел только о том, что Испарана, по-прежнему погруженная в сон, не видит его победы.
– Почему твоя сестра оказалась у него?- вновь повернулся Конан к цирюльнику.
– Ее насильно сделали наложницей одного чиновника, и она… Она…- Рыдания вновь душили Юлбаша.- Она отравила его.
– Всего трое твоих людей знают, в чем дело. Прямо сейчас я позову их, и вы по-тихому уйдете в горы. Там поживешь несколько дней, тебе это будет полезно, клянусь Кромом. Остальным объявим, что ты пал от рук наемных убийц,- торжественно сказал варвар,- а что происходит на самом деле, никто знать не будет. Даже Испарана,- захохотал киммериец, согнувшись пополам и хлопая себя ладонями по коленям.- Если проспит твои похороны, конечно,- добавил он, утирая выступившие от смеха слезы.
Джунгир-хан шутку не вполне оценил, как-никак речь шла о его собственных похоронах, но собрался на удивление быстро. Через некоторое время труп человека в ханских одеждах лежал в шатре, готовый к погребению, а варвар продолжал прерванный ужин, но уже в одиночестве.
– Сука шангарская!- с трудом разгрызая подгоревшее мясо, честил он Махтара.- Мало того, что человека безвинного загубил, так еще и баранину испортил, потомок вислозадого осла!