Парень посмотрел на него слепыми от ярости глазами и процедил:
— Он убил мою невесту.
После чего отвернулся и стал смотреть только на помост, куда как раз вводили мага.
Нэль выглядел так же, как в ночь знакомства с господином таном, то есть казался очень бледным и уставшим. Глаза он держал опущенными и ни разу не взглянул в сторону площади. На руках у него были кандалы с очень короткой цепью. Ему помогли подняться на помост: храмовники все норовили поддержать его под локти, хотя он ступал твердо и ни разу не запнулся. Затем его поставили к столбу и притянули цепями. Тан не переставал удивляться его невозможному спокойствию. Или это всего лишь безразличие? Или он, просто-напросто, сломлен? Пока служители Прайоса возились с цепями, один из судей поднялся, чтобы зачитать приговор. Тан не слушал, его не интересовало, что написано в глупых бумагах. Все равно это не имеет никакого значения. Все его внимание было устремлено на Нэля.
Молодой маг стоял, чуть откинув голову назад. И тоже, кажется, не слушал судью. Но, когда тот обратился к нему с вопросом, не желает ли он что-нибудь сказать напоследок, Нэль тихо покачал головой. Глаза его теперь были обращены к небу. Тан невольно тоже взглянул вверх, но ничего не увидел. Синее небо, редкие облака, солнце и птицы. Что там мог высматривать маг? Прощался ли он с жизнью? Или молился? Тану казалось, что вовсе нет. В нем нарастало предчувствие какого-то необыкновенного события.
Судья махнул рукой, и храмовники забегали у помоста, поджигая с разных сторон хворост. Взметнулись языки пламени — жадно и высоко. Благодарение Борону, костер будет жарким, смерть придет быстро…
Сначала показалось, что маг сразу потерял сознание — тем лучше для него. Но вскоре, сквозь огонь и дым, тан заметил у столба движение. Этого быть не могло, ведь мага прикрутили так, что он и пальцем едва ли мог пошевелить! И вдруг от помоста ударило волной нагретого воздуха, раскидало по сторонам горящий хворост. Тан едва успел прикрыть лицо руками и пригнуться. Вокруг кричали, визжали, охали. Кому-то, видимо, здорово досталось. Кто-то пытался бежать, что в такой плотной толпе было сродни самоубийству. Началась полнейшая паника, хотя никто толком так и не понял, что произошло.
Прилагая массу усилий, чтобы его не снесло обезумевшей толпой, тан попробовал пробиться вперед, к помосту. У него получилось добраться туда только потому, что он стоял в первых рядах, иначе его затоптали бы. Тан влез на возвышение, где недавно сидели судьи и бургомистр (теперь оно пустовало), и взглянул на помост.
У столба никого не было.
Костра тоже больше не было — неведомая сила разметала его по площади.
— Ну и ну, — сказал тан, отирая вспотевший лоб. — Это же был телепорт, клянусь Гесиндой!
Сани замедлили ход, затем вовсе остановились. Обеспокоенный Арьель осторожно отодвинул шторку и выглянул наружу, в сгущавшиеся сумерки. Он и без того был весь на нервах, а теперь еще неожиданная остановка… неужели разбойники? Только их и не хватало.
У самой дверцы на сером жеребце гарцевал благородный тан Альбрехт Аль. Вид у него был весьма возбужденный, лицо раскраснелось — то ли от быстрой скачки, то ли от волнения. Арьель посмотрел направо, налево, и никого не увидел. Тан был один.
— Нэль… — с трудом сглотнул Арьель. — Он… мертв?..
— Если бы кто рассказ мне, ни за что не поверил бы! — конь так и танцевал под таном, да и сам он с явным трудом удерживался в седле. — Ваш друг упорхнул прямо с костра!
— Как… упорхнул?
Тан вместо ответа хохотнул и крикнул вознице:
— Разворачивай! Нечего в Аркаре делать. Там сейчас творится Безымянный знает что.
— Да расскажите же толком, что случилось! — взмолился Арьель.
— Расскажу, дайте время.
Серого жеребца привязали к задку саней, а тан уселся рядом с музыкантом.
— Трогай! — крикнул он вознице и весело глянул на Арьеля. — Видите ли, что получилось… Сделать ничего было нельзя, храмовники очень вежливо дали понять, что живым им господин Нэль не нужен, а до судей я не успел добраться. Попал к храму Прайоса перед самым началом казни. Уже костер развели… Ну, думаю, конец пришел бедняге. А он, представьте себе, как начало припекать, взял да и открыл портал. И скрылся в неизвестном направлении.
— Портал? — не поверил Арьель. — Разве ему освободили руки?
Как ни мало он смыслил в магии, но все же знал, что для управления серьезными силами необходимы вербальные формулы и специальные жесты. Деревенские колдуны вроде Марики могли сделать кое-что по мелочи одним лишь напряжением мысли, но их возможности не шли ни в какое сравнение с возможностями храмовых магов, которые чародействовали "по науке".
— Нет! — возразил тан. — В том-то и дело. Руки у него были скованы, а когда дело дошло до костра, его и вовсе скрутили с головы до ног. Однако же, он телепортировался. Я не мог ошибиться, я знаю, как это выглядит.
— Невероятно… — Арьель глубоко вздохнул. Тоскливое беспокойство за Нэля отступило и почти сразу накатило с новой силой. Если Нэлю действительно удалось открыть телепорт… о боги, пусть ему взаправду удалось!.. неизвестно, где он теперь оказался.
— Не знаю, был ли портал направленным, — тан словно читал его мысли. — Хотелось бы на это надеяться. Если нет, то только Двенадцать знают, куда закинуло вашего друга. Кроме того, он мог серьезно пострадать. Спонтанные телепорты — опасная штука. Бывали случаи, когда человека, рискнувшего влезть в подобную дверцу, никто и никогда после не видел. Но если господин Нэль все-таки знал, что делал… что очень, очень маловероятно, учитывая обстоятельства… тогда нам нужно подумать, куда бы он мог перенестись. Ведь есть же место, где он мог бы чувствовать себя в безопасности? Как вы считаете, господин музыкант? Если мы, конечно, хотим разыскать вашего друга, а не собираемся предоставить его собственной судьбе.
— Я думаю, ему сейчас нужна помощь, — серьезно сказал Арьель.
Тан кивнул.
— Я тоже так думаю.
Они переглянулись, и каждый прочел во взгляде другого твердую решимость отыскать Нэля во что бы то ни стало. Но где его искать? Какое место он счел бы для себя безопасным? С ночи Самайна миновало уже четыре месяца, и за это время музыкант и Нэль где только ни побывали. Обошли почти всю Медею, забредали даже в Наи; ночевали под несчетным числом крыш, навесов, а то и просто в лесу. Куда Нэль мог стремиться? Причем так сильно, что сумел сотворить телепорт без помощи магических пассов, одним лишь движением души? Арьель крепко задумался. О прежних скитаниях Нэля он по-прежнему ничего не знал, кроме того, что пять лет маг провел в южных землях. И в голову ему приходило одно-единственное место. То самое, о котором они говорили накануне ареста. Возможно, предположение Арьеля было неверным… и тогда ничего не оставалось, кроме как отступиться, отказаться от поисков. Поскольку разыскивать Нэля по всему миру казалось занятием безнадежным… если он вообще еще был жив.
— Я, кажется, знаю, куда он мог перенестись, — не очень уверенно сказал Арьель. — Если Нэля там и нет, возможно, нам подскажут, где его искать. Только придется оставить где-нибудь ваш замечательный экипаж. На нем через лес не пробраться.
Уже начинало темнеть, когда Марику вдруг кто-то словно толкнул. Ощущение чужого присутствия было таким сильным, что она даже обернулась посмотреть, не стоит ли кто за спиной. Конечно, никого не увидела. Пытаясь избавиться от беспокойства, Марика помешала угли в очаге, потом принялась бесцельно переставлять запечатанные горшочки на полке. Неуютное чувство не проходило. Тогда Марика накинула на плечи меховой плащ и вышла из дома. Опушку обступал со всех сторон потемневший молчаливый лес, наверху слабо светился клочок вечернего неба, а на нем — бледные звезды. Марика, поежившись, огляделась — никого. Да никто и не пришел бы сюда в этот час без крайней нужды… Она собралась уже было вернуться в избушку, как вдруг заметила на снегу, у самой границы леса, темное пятно. Вероятнее всего, это был какой-то зверь; звериные следы Марика часто видела перед домом по утрам. Но что-то мешало ей отвернуться и уйти. Плотнее запахнув на груди накидку, она медленно приблизилась к темному пятну и в двух шагах остановилась, пораженная. Это был человек. Он лежал, раскинувшись, и черные волосы, спутанные и припорошенные снегом, закрывали его лицо. Но Марике его лицо было вовсе ни к чему видеть: она узнала гостя по просторной коричневой мантии. Рядом с ним валялись обрывки цепей, что только усилило ее недоумение. Она опустилась на колени и осторожно отвела с лица человека волосы. Поняла, что не ошиблась: это был Нэль, и его лицо цветом мало отличалось от снега, на котором он лежал. Глаза были закрыты, губы посинели, а кожа, когда Марика дотронулась до его щеки, была холодная, как лед. Кроме того, она заметила, что подол его мантии обуглен, а кое-где прожжен насквозь. Никаких следов рядом с ним не было, ничто не указывало, что он пришел из леса.
— Откуда же ты тут взялся? — пробормотала Марика и наклонилась к самым губам мага, чтобы услышать дыхание.
Нэль был жив.
Перенести его в дом оказалось несложно, при своем небольшом росте и худощавом сложении, маг весил едва ли больше подростка. Уложив его на шкуры у очага, Марика обнаружила еще одну странную деталь: на руках у мага были кандалы с короткой толстой цепью. Впрочем, ломать голову над всеми странностями было пока некогда, не мешало позаботиться о том, чтобы Нэль не умер от переохлаждения. Марика сняла с него башмаки (которые, как и одежда, изрядно пострадали от огня), раскрыла на груди мантию (при желании можно было бы легко на глаз пересчитать все ребра) и принялась яростно растирать его. Вскоре его губы порозовели, сердце забилось сильнее. В сознание Нэль, однако, не приходил. Марика, приподняв по очереди веки, заглянула ему в глаза — зрачки на свет не реагировали. Нахмурившись, она отодвинулась от мага и задумалась. О магическом трансе она кое-что слышала, и знала, что храмовые маги часто вводят себя в состояние, когда разум почти теряет связь с физическим телом, — но никогда не сталкивалась с этим явлением вживую. Однако по некоторым признакам она все-таки предположила, что Нэль сейчас находится именно в трансе. Как вывести его из этого состояния, Марика не знала. Да и стоило ли? Лучше всего, рассудила она, подождать, пока он сам придет в сознание. Она только разомкнула цепь его кандалов, с минуту пошептав над нею.
Всю ночь Марика просидела рядом с магом. Он лежал как мертвый, ни разу не пошевелился. Только по дыханию еще можно было понять, что он жив. Марика смотрела на бледное лицо, на упрямо сомкнутые мальчишеские губы, на черную кайму прямых ресниц, и думала о том, что же с ним случилось. Что за огонь опалил его одежду? Откуда он взялся на опушке? Не с неба же свалился?
Утром, когда первые лучи солнца заглянули в избушку, Марику сморил сон. Она прикорнула на шкурах рядом с магом и проснулась оттого, что услышала вдруг тихий стон. Сон с нее тут же слетел. Проклиная себя за слабость, Марика привстала и обнаружила, что Нэль открыл глаза и смотрит на нее.
— Слава Двенадцати, наконец-то, — проворчала она… и запнулась. В глазах Нэля не было узнавания. С минуту он смотрел на нее совершенно пустым взглядом, потом его глаза забегали по комнате, будто он пытался понять, где находится.
— Нэль, ты не узнаешь меня?
Он медленно сел, обхватил себя руками за голову и закрыл глаза. Его лицо странно исказилось, словно он мучительно пытался что-то припомнить. Губы беззвучно зашевелились. Потом он с коротким стоном упал обратно на шкуры, по телу прошла волна дрожи.
Марика осторожно потрясла его за плечо.
— Нэль, что с тобой случилось?
Он не отвечал.
За целый день он не сказал ни слова, как Марика его ни теребила. Сидел у очага, обхватив колени руками, и пустыми глазами смотрел в огонь. Марика видела, что какое-то сильное впечатление не отпускает его, маг переживает это воспоминание снова и снова, но что это было? Несколько раз она пыталась уговорить его поесть, но тщетно. Впрочем, кружку травяного отвара Нэль все-таки выпил.
И все же он понемногу приходил в себя. Время от времени взгляд его принимался блуждать по комнате, и в глазах промелькивала какая-то мысль. Марика, сочтя бесполезным сидеть с ним рядом, занялась своими делами. Иногда она поглядывала на мага — как он там. В очередной раз обернувшись к очагу, она вдруг встретила вполне осмысленный взгляд.
— Марика, — выговорил Нэль и, как мальчишка, облизнул губы. — Надеюсь, я не доставил тебе особых хлопот?
Марика с трудом подавила желание огреть его подвернувшейся под руку скалкой.
На лесной опушке время как будто остановилось, такая стародавняя тишь залегла здесь. Кони осторожно ступали по узкой тропинке, фыркали. Что-то им не нравилось — возможно, запах сушеных трав.