Вот уже и голубые сумерки стали опускаться на площадь. Вот уже и торговцы свернули свои лотки, кто из них поспешил домой, кто остался здесь же высматривая, чем закончится представление.
Не забывая вставлять в каждую историю упоминания о славном роде квахов, Мэроу приближался к своей последней повести. Там, во времена трагических событий пятой эпохи, злой маг Чёрная Борода презрел всех из-за своего могущества, но нашёлся смелый и храбрый квах, который и мага в пещере запер, и пленных освободил, и земли с тех пор были плодоносными, и скотина крепка, и…
— Да какие ж чудеса, а, какие?! — Коренастый и краснощёкий гончар поднялся со своего насиженного места и прямо посмотрел на Мэроу. — Я ещё ни одного не видел. И ты мне камни из ушей не вытягивай, то же мне — диво. Ты мне чудо покажи. О Великий Квах! — После столь насмешливой тирады многие разразились хохотом.
Насмешливые взгляды со всех сторон обратились на кваха. А тот только устало улыбнулся:
— О непочтительный! — Усталость как мигом сняло, голос кваха был исполнен гнева и праведного негодования. — Как смеешь ты упрекать род наш славный?! Какое же тебе чудо дать?
— Это вы уж сами решите, Великий, — продолжал издеваться гончар. Не долго думая, он достал дешёвую трубку из ветвей кустов дира. Вскоре струя белого дыма медленно поползла вверх. Выпустив так несколько раз дым, гончар подбоченился и так и остался стоять, с зажатой в зубах трубкой.
В окнах стали появляться отблески зажигаемого света. Потянуло готовящимся ужином. Тут же глаза кваха закатились, и он молниеносно выхватил из-под плаща длинную извилистую палку. Решившие было вскрикнуть девицы только насупились, демонстративно выражая своё недовольство.
— Иа айа иа айа и а айа и а ай… — стал бормотать квах. Вот воздел палку над головой, опустил её к земле и провёл возле своих ног линию. Вновь воздел руки, на этот раз палку он держал в одной руке — другая бестолково вращалась, выписывая кольца. Ещё один поворот, ещё… Дикий восклицания… и вот квах швыряет на землю у ног курившего плотника вялого ужа.
— Пробудись, пробудись!.. — квах выпрямился и остановился против плотника, так что уж оказался между ними.
Уж вяло поднял голову, разбуженный порывами прохладного вечернего ветра. И замер. Снова поднял голову, словно принюхиваясь да присматриваясь, повёл чёрным раздвоенным языком и медленно, медленно пополз по своим ужиным делам, оставив на площади поражённых людей да упавшую в обморок Данку, жену мясника Малорада.
Маленькая девочка бросилась наутёк вместе со своим братом. Мелькала копна рыжих волос мальчишки, в сумерках казавшаяся чёрной. Гончар продолжал изумлённо поднимать брови, в то время как другие приглушённо перешёптывались. Хрипло и несмело затянула лай собака, вскрикнула пролетающая птица. Ещё немало интересного показал Мэроу в этот вечер: он показывал как исчезает тряпка и предметы под ней, как вдруг появляются в другой руке. Как рвётся и не рвётся та же тряпка, как…
Стемнело, когда пришла пора собираться. Демонстративно оставив тряпку на земле, Мэроу принялся поправлять плащ. В то время как оставшаяся ребятня разносила новость: кваха нельзя так просто отпускать! Квах должен быть доволен! Если квах не будет доволен — жди беды! И тому подобное. Женщины и мужчины делали круглые глаза, тихий перестук голосов наполнил площадь. Некоторые всё же решались подойти к кваху и заговорить с ним, толпа редела, а кучка медных монет росла на тряпке. Очутилось там и несколько кукурузных лепёшек, один сухарь и ломоть яблочного пирога, пара сырых и варёных картофелин. Жена мясника, справившаяся с охватившим её волнением, вынесла несколько варёных яиц. Она, наверно вынесла бы и живую курицу в придачу, но тут Мэроу поспешил заверить, что щедрость её не знает границ, и Данка успокоилась, довольно вернувшись в дом.
Последней на площади осталась согбенная старушка.
— Ква-ах, — растягивая слова, он протянула сухую руку к Мэроу и схватила его за рукав, не дав отступить. — Ква-ах, с-а-амое главное — бок болит не-ету мочи. Та-ак бо-олит, что… ох. — Старушка схватилась за многострадальный бок и принялась страдальчески восклицать:
— Это т-олько ты поможешь. Это то-олько тебе под силу. Я давно жи-и-иву. Давно стра-адаю. Мене и засыпать бо-ольно и про-осыпаться, а я о-одна, некому по-омочь, защи-и-тить… — С этими словами старушка, такая древняя, что под кожей были видны кости, а лицо потонуло в прорезавших его морщинах, накрыла своими ладонями ладонь Мэроу и когда убрала руки, Мэроу увидел медяк в своих.
Некоторое время они стояли молча. Мэроу перевёл удивлённый взгляд с монеты на старческое лицо, в слабом небесном свете видны были тусклые глаза. На какой-то миг они встретились взглядами и лицо кваха тут же помрачнело.
Он подошёл к своей тряпке, поднял её и вернулся к старушке.
— Я бы хотел помочь, очень, — тихо вымолвил Мэроу голосом, лишённым всего того, что так умело использовал квах. Его руки вновь взяли тонкие руки старухи и вернули ей монету вместе с ещё несколькими такими же медяками.
Старческие глаза обратились на склонённое над ней лицо, выискивая там мрачные глаза кваха. Недоумение и обида отразилось на морщинистом лице. Когда Мэроу потянулся к тряпке, где ещё лежала и еда, медленные шаркающие шаги дали ему понять, что поздно уже что-либо говорить. Тогда он тихо вздохнул, так, будто опасался, что его могут услышать. Он поднял лицо и посмотрел в небо, но не увидел там ничего кроме беспрерывной тёмной глади.
Прикрытый пеленой густых сумерек холмистый край встретил Мэроу, когда он покинул деревню через главные ворота. Шёл он медленно, не торопясь и вяло, всматриваясь в окружающий мир.
— Хорошо ты их там, — услышав чужой грубый голос, Мэроу быстро обернулся.
В шагах пятнадцати от него стоял незнакомец с рыночной площади, весь закутанный в длинный плащ, доходивший чуть ли не до пят. В подкрадывающейся темноте глаза казались двумя чёрными провалами. Даже не видя губ, было ясно, что незнакомец усмехается. Длинные тонкие руки вынырнули из-под плаща, и сошлись на груди. Сделав ещё несколько шагов, незнакомец замер, выжидающе смотря на мальчишку, так здорово вытрясшего деньги из этих простофиль.
— Великий квах. — Злобный и довольный смех прошёлся по коже Мэроу как скрежет металла. — Великий квах! Подумать только, так славно заработать, ничего не делая. Ты, парень, молодец. Мы тут уже две недели шатаемся, а такого зрелища ещё не видели. Ты смотри как быстро и ведь ничего вытрусил, на меру наберётся, так здесь пройтись по деревенькам, в пару городков забрести и ничего будет, и жить можно. А? Дело ведь говорю? Ты смотри, великий квах! — Грубый смех вырвался из груди незнакомца и напомнил Мэроу лай собаки. — При этих словах незнакомец довольно сплюнул. Несколько мгновений он смотрел в сторону своего плевка, а уже после перевёл взгляд на кваха или кем он там себя называл. — Да ты не боис, я же тебе дело предложить хочу. Мы тут с ребятами тебя и примем, и в обиду никому не дадим. — Слова он проговаривал быстро и грубо, не так, как здешние жители. Отчего Мэроу заключил, что родом стоящий перед ним будет из других земель.
Посылая одно за другим ругательство в темноту, незнакомец то и дело описывал тупость местного населения, называя их в лучшем случае ленивыми свиньями.
— Дело говорю, туман меня возьми, если вру.
После чего он замолчал, ожидая ответа.
— У меня свои дела, — коротко ответил Мэроу, оборачиваясь чтобы уйти и забывая посматривать за спину.
Незнакомец выругался, после чего поспешно двинулся вслед за Мэроу, теперь его речь звучала жёстче:
— Лучше с нами. Без нас плохо. Кто без нас — тому и смерти глас.
— Нет. — Ожидая нападения, Мэроу остановился. Теперь незнакомец стоял возле него со сдвинутыми бровями и кривой ухмылкой.
— Я тебе дело предлагаю! — прокричал он.
— Я уже отказался, — вкрадчиво проговорил Мэроу.
Незнакомец на некоторое время опешил, наблюдая, как спокойствие на лице юнца тут же сменилось сдерживаемой злостью.
— С нами работать будешь, — предпринял последнюю попытку тот, в груди от тупости юнца поднималась ярость. — Чего доброго и золотишка перепадёт! — Последний довод, казалось бы, должен был переубедить мальчишку, однако тот лишь усмехнулся и сверкнул глазами с явным намерением поскорее уйти.
Сделав быстрое движение вперёд, и схватив Мэроу за остатки рукава, незнакомец выхватил кинжал. На поясе у него сверкало как минимум три ножа, раздобытые где-то метательные звёзды и метательные ножи. Скрученная длинная верёвка, и Мэроу нисколько б не удивился, если бы в подходящий момент вынырнуло скрытое оружие. Отступив на несколько шагов и незаметно вытащив свой кинжал, Мэроу приготовился к нападению.
— А глазки то поменялись, — довольно присвистнул чужак и стал проверять остроту кинжала на пальце, то любуясь тонким лезвием, то поглядывая на Мэроу. — Я говорю — иди со мной и будет тебе и серебро, серебра насобираем, может и золото перепадёт. Мы знаем где купцов искать, и домики у них богатые.
— Да? — Мэроу заинтересованно подбоченился, как будто прикидывая где больше выгоды. В то время как чужак лишь подозрительно прищурился не купившись на уловку. В провалах глаз высветился холодный металл, в то время как кожа на лице натянулась от всё возрастающей ярости. И тут молнией он кинулся вперёд, сделал Мэроу подножку и повалил того на землю, придавив коленом горло. — Вот что я тебе скажу, слушай внимательно. Я тебе дело предложил, хорошее дело. Я не часто предлагаю кому — либо те соглашаются, либо прощаются с жизнью. Уяснил?
Мэроу не подавал никаких признаком согласия и потому вирианец, коим незнакомец и являлся, сильнее надавил коленом. Холодное выражение лица вмиг сменилось буйством бешенства. Ругательств одно за другим вылетали из его глотки, так что превратились в поток одной нескончаемой брани. Даже в темноте были видны вздувшиеся жилы на побагровевшем лице.
— Я из тебя, щенок, мужчину сделаю. Ты у меня поработаешь! Я тебе по хорошему, а он противится! — Вирианец хотел ещё что-то сказать, но тут Мэроу всё же освободил одну руку из-под тяжести чужого тела и дотянувшись до его волос, вырвал порядочный клок. Взвыв, вирианец отклонился, дав тем самым Мэроу возможность ногой оттолкнуть его от себя и успеть вскочить на ноги. Он кинжал выставил кинжал перед собой.
Новая гримаса исказила лицо вирианца. Он так же с удовольствием пощекотал кинжалом воздух. Наслаждаясь блеском стали в пробивающемся на землю лунном свете. Рыча как дикий зверь, вирианец рванулся вперёд. Когда он оказался совсем близко от своего противника, тот изловчился упасть на землю и перекинуть нападающего через себя, так что вирианец кувыркнулся в воздухе, прежде чем приземлиться.
Мэроу не стал пытаться удержать его своим весом, вместо того он подхватил выпавший кинжал и когда вирианец вновь напал, теперь Мэроу орудовал двумя кинжалами одновременно, отбивая атаки.
К счастью, Ланта хорошо тренировали маги. А Лант, в свою очередь, так же хорошо тренировал Мэроу. В какое-то мгновение у Мэроу мелькнула мысль что, по всей видимости, Ланта тренировали даже слишком хорошо, ведь иначе и он сейчас не смог бы справляться с нападавшим. Каждое движение которого сочетало в себе как расчётливый лёд, так и бушующую ярость.
Поняв, что начинает уступать, и поборов надменность по отношению к мальчишке, вирианец тоже выхватил ещё один кинжал и теперь каждый миг металл ударял по металлу, скользя, рвясь к мягкой человеческой плоти. Вирианец присел, наклонился, делая выпад в живот, но и Мэроу выгнулся, сразу перенося тяжесть в другую сторону — развернулся и с пояса противника слезла, разрезанная надвое, лента с метательными звёздами.
И вновь перед глазами мелькнуло острое лезвие, чуть не отрезав добрую прядь волос. Вирианец намеревался повредить мальчишке глаза.
Они двигались словно по ширине невидимого круга, то занося руки верх, то сгибая одну и продолжая держать вытянутой другую.
Потеряв всю свою уверенность, вирианец с проступившим потом на лбу стал тянуть время, делая ленивые выпады, нащупывая слабые стороны. Но Мэроу не собирался затягивать бой, когда стало ясно, что неистовство ушло. А на смену ему в каждое движение нападающего прокралась расчетливость — он сделал несколько неожиданных выпадов, оставив пару царапин на теле нападавшего, увернулся, подхватил пояс и быстро добежав до первой возвышенности с вершины окликнул вирианца:
— У меня твои звёзды и я умею пользоваться ими, — это была ложь, но произнёсённая так твёрдо и уверенно, что вирианец остановился. Вновь огонь и жажда крови победили в нём трезвость ума, заставив сделать один короткий шаг. Всё его тело трясло, а глаза заливало кровью из пореза на лбу. В то же время он утешал себя, что и мальчишка тоже изрядно потрёпан.
— Что с того?! — Вирианец осторожно ступил вперёд, замер. Появившаяся в голосе маслянистость пугала хуже любой угрозы. — Попасть в меня вздумал, а у меня ножи. Один из них так и просится тебе в лоб, прям меж глаз. А?
— Я на возвышенности, кому удобнее? — бешено стучащее в груди сердце уняло свой ритм. Мэроу говорил теперь спокойно, да так уверенно, что если б в этот миг вирианец вспомнил, какой удалой перед ним лицедей — то тут же бы и разгадал фальшь. Но Мэроу был мастер масок — вольных и невольных — и потому внимая его самоуверенному тону, вирианец всё больше склонялся к мысли оставить разбирательство на потом.