— Знаю. — Взгляд его так и вцепился в различные лица: круглые, треугольные, бледные, хмурые, чумазые… — Тогда что: поживём, увидим? — Теперь он смотрел на Ланта.
— А если так? Остаться здесь на месяц-другой, а там можно и узнать что ещё есть, и куда можно идти.
Мэроу согласно кивнул. Так или иначе, обоим не хотелось вновь пускаться куда глаза глядят, есть непонятно что и спать на голой земле.
Друзья позавтракав поднялись и вышли на улицу, собираясь идти искать себе занятие для заработка. Как вдруг с самой высокой башни, с юго-восточной стороны, раздался громкий призыв рога. Призыв-предупреждение. Тут же его подхватили рога со всех сторон, и вот уже весь город погрузился в предостерегающий монотонный гул.
Мэроу остановился первым, Лант так и замер за его спиной, когда все кругом вдруг превратились в статуи и только рог, да близкое журчание воды в фонтане нарушали тишину.
— Идёт армия! — закричали с башен и им тут же вторили.
— Яскар идёт!
— В месяце пути!
И вновь рог, громкий и неотвратимый.
9
Мир за стенами
Облачённая в серебреный плащ всадница влетела в высокие ворота на чёрном коне. Почтительная стража склонила головы, а горожане с интересом и трепетом расступились.
Всадница спрыгнула с коня, и так и не подняв капюшона, проследовала в центральный дворец, где навстречу ей уже выстроилась дюжина воинов, и поджидал гордый с виду Умда.
— Видящая Сны, — шептались люди по уголкам, а то и откровенно переговаривались под арками да у фонтанов.
Вечером вновь протрубил рог и тогда всадница показалась на площади. Вновь на коне пролетела через ворота всё так же скрывая лицо. Грозно зазывал рог и на балконе дворца показался Умда, с зелёным развевающимся плащом, с белой как снег короной. Он вскинул руку, призывая людей к молчанию.
— Дочери и сыновья славного Элама, — так начал свою речь Умда Шестой, государь Элама. — Мы, как отцы отцов наших и матери матерей наших, жили на этой земле так долго, что успели вырасти леса и горы уступили место степям. Мы так долго жили здесь, что меркли звёзды и рождались новые, а мир прощался с одной эпохой и переходил в другую. И сейчас, когда мудрецы возвещают новый переход, когда море протягивает всё ближе щупальца к земле, а земли гибнут и люди свирепствуют — сейчас, говорю я вам, придет время истинных испытаний. Брат мой, родной крови со мной, покинул Элам, не пожелав быть наместником мне и советником, покинул и тринадцать лет я не знал, жив он или нет. И вот, маги говорят — идёт армия. И вот, Видящая говорит — Яскар скачет впереди и развеваются по ветру его жёлтые знамёна с ястребом на них. И в когтях у ястреба малая звезда, а над головой его светит новая. И армия его многочисленна.
Но мы не сдадимся. Мы дадим отпор врагу, используя всю нашу силу и гнев.
В его войсках бывшие наёмники, разбойники и попрошайки. В его рядах все, кто покинул свою землю в трудный час. Кто вкусив трудностей Мира, не пожелал далее бороться, а убежал, как последний пёс, жмущий хвост меж лап!
Умда сделал шаг вперёд и провозгласил гневно. Металл звучал в каждом слове:
— Мы не дадим врагу победить Элам!
И неисчислимый сонм голосов бурей взметнулся над площадью, и не было слышно ни воинственного рога, ни тихого журчания воды в водопаде.
— Мы победим! — Государь стоял, победоносно всматриваясь в ревущую толпу. Внизу неистовствовала разрываемая криками человеческая река.
Куда как позже стал известен указ: женщин, детей и не обученных сражаться отправят в Алфар. На следующее утро начались сборы, многие бы и сами рады отправится в Алфар с уходящими, да не могли.
— Кто ж их обратно пустит? — говорили многие.
— Маги наши с их магами связались, договорились меж собой, всё путём будет, — отвечали другие.
— А кто не захочет?..
— Да кто ж не захочет?
Возвращаться…
Кто не захочет возвращаться?..
Но ведь в Алфаре за стенами спокойно, ведь Алфар непоколебим…
— Но туман, помилуйте, но туман и то… А раздоры, а клановые убийцы, а козни и распря…
— Кто ж не захочет вернуться…
— Но если Яскар…
— Замолчи, идиот! — яростно шептали. — Не накликай беду!
— Нас мало, — тайно переговаривались меж собой белобородые деды, — как нас мало.
Начались сборы. Навьючивали кто коней, кто ослов, а кто и мулов. Собирали вещи в тугие котомки и всё переговаривались, но чем ближе подкрадывалось отбытие — тем становилось тише. Тяжёлая то была тишина, как мешок с мукой, давила на спины, пригибала к земле. То, что вначале обсуждалось возбуждённо, теперь редко срывалось с языка.
Доносились из переулков проклятия брату короля. Но встречались и те, кто поддерживал Яскара. К концу второго дня двадцать два человека кинули в подземелье за непотребные разговоры. Одного нашли задушенным в переулке.
Оставаться и сражаться в заранее проигранной битве, за чужую землю, за неясную правду или идти туда, где можно жить и найти себе место? Лант то и дело мрачно сдвигал брови. Остаться или же пойти с уходящими и защитить их в дороге. Последнее виделось ему куда разумнее.
Так он и решил. Мэроу спрашивать не пришлось, он сам сказал, что никого убивать не собирается ради чужих раздоров.
— Не всё здесь так просто, — тихо, но твёрдо сказал как-то вечером Мэроу. — Не верю я, что один целиком хороший, а другой — целиком плохой. Ты видел Умду, слышал. Но рабство, рабство, как же можно…
Ранним субботним утром людская вереница, кто на коне, а кто пеши — потянулась к Мосту Двух Берегов, ведущему на путь в Алфар.
В то время как гонцы отправились во все стороны, искать поддержки у других поселений.
Мост белый как облака виднелся издалека, длинный, как гигантская змея — он соединял меж собой два берега реки Дара. Ещё на берегу Элама Мэроу рассмотрел неказистые домишки, прилепленные один к другому, а то и друг на друге громоздящиеся. Некоторые же так и стояли в воде, на широких столбах. Там и тут висели рыбацкие сети, а через них просвечивал причудливый лабиринт небольших островков. Необычно пустынно выглядели островки, не видно было ни одного их обитателя, а меж тем вот отделилась единственная лодка в форме вытянутого листка и стоящий в ней мальчишка.
Внутри было неспокойно. Мэроу то и дело посматривал на идущих рядом. Особенно его привлекли алые мантии. Три мага, двое впереди и один позади. Грозные и молчаливые, в окружении своих семей, переводили людей через мост по пути в Алфар. Мэроу видел, как напрягся Лант, но вскоре успокоился и уже бодро шёл рядом. "Они недостаточно сильны чтобы меня почуять", — сказал он.
Ничего не сказав в ответ, Мэроу в последний раз оглянулся назад, посмотрел на исчезающего вдали мальчишку. Их путь будет долгим, но далеко не таким тяжёлым.
Женщины, некоторые мужчины, старики и дети, все тянулись долгой вереницей вслед восседавшим на конях магам.
— Месяц или больше, — так сказал идущий рядом торговец тканями, короткий и бородатый, — дойдём за месяц с хвостиком. А там — о Алфар! — столица недоверия и кузнечного дела. Прародина всех великих воинов. Граничащий с морем, от которого город-мир отделяет лишь скудная полоска леса. О, Алфар!
— И всё же не должны были отправлять нас, вдруг не выпустят? — послышался боязливый женский голос, — ведь знаем, куда идём. Ты же слышала о праве присяги…
— И кто нас примет, сам Алфар или княжество? — Мэроу обратился к бородатому торговцу, погоняющему двух откормленных ослов.