Мэроу криво усмехнулся как всегда усмехался, когда был зол. Лицо так и натянулось.
— Нет, Мэроу, он прав…
— Я могу защитить себя. Лант сам далеко не слаб и потому мы можем выжить по пути в хоть в Брасьен, хоть так прогуляться. — Уверенно говорил Мэроу. — И потому не стоит рассказывать ему, что ради чего-то там вам выгодного, он должен присягнуть вашему Воплощению и просто так отдать свою жизнь. Тем более, не стоит давить на дружбу, это подло. Нет? — Мэроу продолжал смотреть в лютые глаза Силидина. Разом в комнате стало мрачно, как в сумерки.
Тем не менее, Мэроу не смутился, распрямил плечи и принялся с выжидательным спокойствием смотреть на мага.
— Мы останемся здесь на столько, на сколько посчитаем нужным, — размеренно проговорил Лант. — Но я не буду участвовать в распрях.
— Время покажет, — маг продолжал гневно смотреть на Мэроу и неудовольствие обоих тяжёлым одеялом наваливалось на плечи.
— Но я не только об опасности от людей говорил, — уже умиротворённо сказал маг. — Хорошо. Оставайтесь, тем более когда всё начнётся, ты. — Обратился он к Ланту красноречиво понижая голос. — Ты не сможешь остаться в стороне.
На что Лант ответил мрачным взглядом.
— Стража, проводите гостей города в Райхал!
Уважаемый Касимес Райхалский взмахнул руками досадуя на оплошавшего помощника. Выпучив и без того выпуклые водянистые глаза, алхимик сложил руки за спиной и приподнялся на носках.
— Та-ак-с, Шнурик, и что на этот раз?
Бедный забившийся в угол Шнурик испуганно смотрел на гневающегося алхимика, боясь сказать хоть слово в своё оправдание. Глаза мальчишки беспокойно перебегали с предмета на предмет: с клубившегося дыма над колбами, до высушенных лап летучих мышей, со старинных книг, единственных во всём мире, на всевозможные картины, купленные в Верхэне, у знатока искусства Агрануса.
— Почему не принёс туманник? — алхимик подался вперёд, так что Шнурик был вынужден попятиться вдоль стены, по-прежнему не рискуя смотреть прямо на уважаемого Касимеса. Пятясь и спотыкаясь, Шнурик почти добрался до выхода, окончательно уверившись в своём желание бросить к такому-то духу эту проклятущую работу по сбору трав. Вернуться к семье в Кадмион и жить себе как все. Однако, прекрасно видя, что сейчас твориться в голове у мальчишки, алхимик ещё грознее скрестил руки и весь вытянулся, так что Шнурик замер, точно перепуганный до смерти кролик.
— Я не хотел, — жалобно протянул он, впервые поднимая глаза.
— Что не хотел? — стоя на месте прорычал алхимик.
Шнурик проглотил комок в горле и заговорил, на этот раз ещё тише:
— Я хотел…
— Так уже хотел? — Касимес многозначительно поднял тонкие брови.
Шнурик ещё сильнее съёжился и принялся теребить края затёртой дырявой рубашки. Холодный пот выступил по всему телу. Все в Райхале знали недобрый нрав уважаемого Касимеса, его вспышки гнева, под которые и попасть ни один не пожелает врагу. Шнурик терпеть не мог, когда в глаза алхимика наползала тьма вместо привычного презрения. Так его и так ваше рассякое пренебрежение… Мальчишка мигом прервал ход своих мыслей — мало ли. А вдруг этот слышит… А сколько уже всех приходило сюда в поисках роботы, платят много, всего-то надо травку собирать, так нет, оно попробуй.
Шнурик снова сглотнул и боязливо протянул:
— Там же лес близко, как я туманник…
Но его лепет ни произвёл совершенно никакого впечатления на Касимеса, чей голос, пусть тихий, вкрадчиво заполнял помещение.
— О простите меня, уважаемый Касимес. Простите, пожалуйста, ибо я старался как мог, но ужасный туман всё ближе и ближе подкрадывается к городу, а никто не выживет после тумана. Так? — Не ожидая ответа, Касимес продолжил:
— А у меня семеро братьев и три сестрички-лапочки, и всех кормить нужно, они ведь голодненькие… у-тю-тю. Может мне ещё расплакаться?! — Чуть ли не кричал алхимик. — Я ведь старался, я ведь вам и лаптник приносил, и далаванники, и всё-всё, а вот то, что действительно нужно — страх как боюсь. И к лесу подходить нужно, а там эти поганые дикари живут, в тумане ведь живут, у моря самого…
При последних словах мальчишка так вжался в стену, точно хотел срастись с ней. Лицо мигом стало белее полотна, руки сжали рубашку.
— Туман всё ближе и ближе, место это гиблое, нельзя же ходить в сторону моря, это и младенец знает? — Уже спокойно и презрительно закончил Касимес. — А кто просил тебя, щенок трусливый, на работу наниматься? Я вывеску какую повесил? Только смелых! Гадёныш, ты у меня не только к лесу, к самому морю побежишь да ракушек мне натаскаешь.
— Пожалейте, я… — мальчишка начинал всхлипывать.
— Да я тебя сам ради такого дела потащу…
Уважаемому Касимесу пришлось прерваться, ибо в этот самый момент дверь со скрипом отворилась и в его лавку вошёл другой мальчишка, старше того, что сейчас размазывал слёзы по лицу. Одет вошедший был хорошо, сразу видно — не бедняк, но и не богач. Чёрный плащ, тёмная одежда. Спокойно оглядев скорчившегося у стены Шнурика, он перевёл взгляд на Касимеса.
— Вам нужны сборщики трав? — спросил вошедший и остался стоять на месте, нисколько не смущаясь видом наказания провинившегося — ждал ответа.
Расправив сгорбленные плечи, алхимик сперва окинул его долгим оценивающим взглядом, долго смотрел в глаза, но тот так и не опустил взгляда. Лицо спокойное, но за хорошо представленным равнодушием алхимик разглядел какой-то нахальный огонёк, не то что даже нахальный — дерзкий. Такой и старшего выше себя не признает, и уважать за звание не будет.
Касимес задумался.
— А знаешь, куда идти придётся? — наконец спросил он.
— Вы скажите, буду знать, — был ответ.
Шнурик принялся переводить взгляд с одного на другого. С перепугу плохо разбирая, что происходит.
— А идти придётся к границе с лесом, — невозмутимо протянул алхимик и стал ожидать соответствующей реакции, которой, к его большому разочарованию, не последовало.
— Я согласен.
Он согласен. "Это Я согласен", — хотел поправить парня алхимик, но удержался. Сейчас, в середине зимы, мало кого удастся нанять в помощники. Да и мало ещё кто согласится опять же, зимой, идти к лесу и собирать вечно зелёный туманник, хоть, на сомом деле, у травы этой был белый цвет.
— Если станешь на меня работать, я выдам тебе пропуск за стены. За пучок туманника плачу по серебряной монете, за остальное — медными и смотря по ценности, что принесёшь. Ну, как?
— Подходит.
— А ты хоть в травах разбираешься.
— Я знаю очень много трав. И если вы мне покажете как выглядит ваш туманник — буду знать как выглядит и он.
Касимес уважаемый против воли усмехнулся. Тем временем уличивший момент Шнурик рысью бросился к двери и миг спустя уже его и след простыл.
— Иди зам ной, — алхимик повернулся спиной к парню и подошёл к тяжёлой шторе, отодвинул её и по спиральной лестнице спустился вниз, где и готовил все свои зелья да травы с бальзамами. Одних склянок здесь набралось на три стола, не говоря уже о шкафах, а сколько всего висело на стенах. Ступая по деревянному полу, с выложенной красно-синей мозаикой в центре, Касимес обернулся к Мэроу.
— Я здесь всякими барахлом не торгую, амулетов и талисманов не держу. Заговоров не выдумываю и прочим не балуюсь. Так что смотри, что не то сделаешь — тебя больше работать в Райхале никуда не пустят. Понял? — Не дождавшись ответа, Касимес продолжил:
— Вот это, — он подошёл к самому плотному и тяжеловесному шкафу. Снял с шеи узорчатый ключ и открыл замок. — Это и есть туманник. — Тонкие закаменелые белые стебли переплетались меж собой подобно змеям. Редкие синие вкрапления проглядывались то тут, то там. Алхимик бережно уложил туманник на место и запер шкаф.
— Его, на самом деле, у границы с прибрежным лесом не так уж и мало. Знаю, есть там и поляны, где туманника полным полно, но никто почти не рискует приближаться к тому месту. Дикий народ, знаешь ли, это ещё пол беды, с этим отродьем ещё мириться можно, а вот туман от моря, вот это уже хуже не найдёшь.
За прошедшее время Мэроу уже не раз слышал о диком народе, сперва он перепутал его с кочевым, но, как оказалось, зря. Дикий народ жил в тонкой полоске леса, что отделяла Алфар от моря. Ходили легенды, что те люди селятся в дуплах деревьев и редко спускаются на землю. В Алфаре дикий народ называли не иначе как "поганым" и считали их всех умалишёнными.
— Жить у моря, как же так можно? — пробормотал алхимик и Мэроу не стал уточнять, что там, где он уже успел побывать, ненормальными как раз считали алфарцев, умудрившихся поселиться недалеко от моря.