- Я еще не готов сделать это. Я хочу поговорить с одним из братьев.
Обезьяна почесалась длинными черными ногтями. По коже забегали мурашки, но он попытался еще раз:
- Мне нужно передать братьям очень важную вещь. Никакой реакции. Он повернулся к Волкоклыку.
- Как ты считаешь, она не понимает, или просто не хочет отвечать?
- Не хочет. Мне было бы спокойнее, если бы вы стояли подальше от прутьев, сэр. Я не знаю, насколько она ловкая.
Дюрандаль отодвинулся к стене, чтобы успокоить своего телохранителя, хотя обезьяна могла бы достать его своей черной рукой и здесь.
- Если вы собираетесь назвать наши имена, - напряженным голосом произнес Волкоклык, - назовите мое первым. Я не смогу оставаться там, наверху, если вы будете драться здесь. - Он говорил по-шивиальски, но вдруг обезьяны знали и этот язык?
- Я не собираюсь называть никаких имен. Я еще не сошел с ума, и я должен доложить обо всем своему господину. Ты отвечаешь на вопросы? - снова обратился он к обезьяне. Та опять почесалась с безразличным видом. Значит, нет. Вторая повернулась и заковыляла к гонгу, чтобы дать сигнал к началу ежедневного представления. Раздосадованный неудачей, Дюрандаль выбрался обратно на улицу и отправился искать место среди зрителей. Он не добился ничего и, возможно, предупредил противника, что друзья Эвермена наконец появились в городе.
Гудение гонга стихло. - Хива, сын Замбула!
- Здесь! - проревел великан. Он сорвал свою медвежью шкуру и швырнул ее давешним мальчишкам, а сам двинулся нагишом вниз по лестнице. Проходя под аркой, ему пришлось пригнуться. Хива подошел к обезьянам. Он был гораздо крупнее их, и ненамного меньше оброс шерстью. Если его нагота не блеф, и он действительно берсеркер, сегодняшний поединок мог оказаться куда более захватывающим, чем ожидал Дюрандаль.
- Какие шансы у малыша Хивы? - поинтересовался Кромман.
- Тысячу против одного на Золотой Меч, - сказал Волкоклык, когда Дюрандаль не ответил. - У Хивы нет даже капли мозгов.
- Зато у него уйма мышц.
- Я бы ставил точно так же и на себя против этого увальня - и укоротил бы его до моего роста, если не сильнее.
- БУМ! БУМ!! БУМ!!! От ударов здоровяка гонг едва не слетел со своего столба. Эхо гуляло по площади, отражаясь от домов и монастырской стены.
Большая дверь начала отворяться.
- В недостатке энтузиазма или смелости его не упрекнешь, - заметил инквизитор. - Сообразительность у мечника - понятие относительное, а вот в топоре его никак не меньше шести футов длины. Да и руки ненамного короче. Как бы вы подошли к нему, сэр Волкоклык?
- Я бы взял его измором. Я бы отбил его удар и поднырнул под него. Должно быть, он весит... Ох, смерть и пламень! Сэр, это не Эвермен?
Спокойствие! Дюрандаль заставил себя разжать кулаки и положил руки на парапет. Эвермен был одним из лучших. Великолепен, говорил он Королю. У него был единственный недостаток: подобно Волкоклыку он не вышел ростом. Стоя в проеме арки, он казался совсем крошечным. Это будет бой быка с бульдогом.
Двое мужчин медленно двинулись навстречу друг другу. Дверь монастыря закрылась. Солнце играло на каштановых волосах Эвермена. Он всегда отличался светлой кожей, не загорая даже летом, И теперь его руки и грудь казались почти мелочно-белыми. Чем ближе он подходил к верзиле, тем меньше казался - как маленький мальчик перед сказочным великаном-людоедом.
Хива не стал тратить время на положенные дуэлянтам салюты. Выкрикнув боевой клич, он бросился в атаку, вертя над головой своим топором. С развевающимися за спиной волосами он несся на противника, оградившись от того кругом сверкающей металла. Такой тактики Волкоклык не предсказывал.
Эвермен остановился и, чуть пригнувшись, спокойно ждал его. Куда он отпрыгнет - влево или вправо? Конечно, ловкостью он наверняка превосходит Хиву, которому понадобится пять или даже десять шагов, чтобы остановиться и сменить направление, но даже этот здоровый громила не может не понимать, что Эвермен увернется. Хива может свернуть в самое последнее мгновение. Если он ошибется, он может сделать еще одну попытку, а вот Эвермену второй шанс, возможно, не представится. Поединок закончится, когда соискатель выдохнется или когда монах не успеет увернуться.
Они встретились, и оба упали. Эвермен мгновенно откатился в сторону и вскочил, невредимый и безоружный. Великан замер, лежа ничком, а топор его все катился со звоном по камням в сторону монастырских ворот. Меж-лопаток его откуда-то вырос кровавый горб.
Поединок прошел слишком быстро - даже для натренированного взгляда Дюрандаля. Эвермен просто упал на колени и под топор, а потом выпрямился, вонзив меч обеими руками в грудь Хиве. Остальное доделал сам сын Замбула, нанизавшись на клинок всем своим весом, помноженным на инерцию. Удар! говорил тогда Гарток, прямо в сердце. Чудо только, что, падая, великан не придавил Эвермена - но он стоял, приплясывая, а Хива лежал рядом, раскинув руки, в последних судорогах. Зрители молчали.
Победитель взял труп за лодыжку и пошел вокруг него, пока тело не перекатилось на бок, чтобы он смог вытащить свой меч. Потом повернулся и зашагал к монастырской двери. Он выиграл бой меньше, чем за минуту, почти бескровно. Как и Герат накануне, он ни разу не посмотрел на зрителей смертные недостойны внимания бессмертных. В его походке не было бравады, как у Герата, но и огорчения по ней тоже не было заметно.
Снова интуиция: Дюрандаль сложил руки рупором и крикнул изо всех сил: "Старкмур!"
Эвермен оступился, но зашагал дальше, не оборачиваясь. Он миновал арку, свернул налево и скрылся из виду. Дверь затворилась.
Мечники начали молча расходиться.
- О, мне это понравилось, - сказал Кромман. - Очень быстро, чисто и убедительно. Милосердное уничтожение вредителей. Быстро заколоть, чтоб не мучались.
- Заткнись, поганая скользкая тварь! - свирепо развернулся к нему Дюрандаль. - Этот человек - мой друг, и он попал в беду.
Кромман невозмутимо уставился на него своими рыбьими глазами.
- Человек познается по его друзьям, сэр Дюрандаль.
- Порой у нас нет выбора. Пошли отсюда.
- Сюда, сэр. - На лице у Волкоклыка. снова было предостерегающее выражение, делавшее его похожим на страдающего запором лосося.
- Веди, - кивнул озадаченный Дюрандаль. Однако его Клинок сделал всего несколько шагов и остановился прямо посреди площади.
- Кажется, здесь. Сделаем вид, будто спорим о чем-то. - Он стоял лицом к монастырю, в то время как остальные двое - спиной.
- Вы что-то сами на себя не похожи, - заметил Кромман. - Не знаю, что заставляет Клинка действовать, как подобает уважающему себя инквизитору, но я готов стоять здесь хоть весь день, если это поможет вашему образованию.
Мимо них прошла группа из четырех соискателей. Негромко переговариваясь, они свернули в переулок.
- Мне просто все еще хочется понять, зачем, - извиняющимся тоном пояснил Волкоклык.
Кромман улыбался как жаба.
- Ждете, чтобы увидеть, что случится с телом! Клинок смерил его обычным своим тяжелым взглядом.
- Да. И как раз сейчас обезьяны возвращаются к... Ага! Последние двое подходят к нему. Да, они тащат его к люку.
- Только две? - удивился Дюрандаль. Хива весил, должно быть, не меньше быка.
- Только две, сэр, и без особых усилий. Все, ушли. Можете обернуться.
Люк был уже закрыт. Арена обезлюдела. Ничто не напоминало о смерти Хивы, если не считать большого топора, который лежал на солнце. - Что это значит, Волк?
- Мне кажется, так они могут кормить свой скот.
- Но... но не могут же они проделывать все это только ради скота, верно?
- Смотрите! - прошипел Кромман.
Жилистый подросток спрыгнул со стены с одной стороны арены, двое других - с другой. Все трое бросились к топору. Тот, что бежал один, оказался возле него первым, ухватил его и рванул в обратном направлении, преследуемый по пятам соперниками. Добежав до стены, он швырнул свою добычу поджидавшим его друзьям. Соперники разом потеряли к нему интерес и побежали обратно. Удачливого воришку и его конкурентов за руки выдернули обратно на площадь. Соперничающие шайки нырнули в темные переулки, и теперь арена была уже совершенно пуста.