- Дорогая, ты изъясняешься загадками.
Кэт обхватила себя руками так, словно ей холодно.
- От твоих рук пахнет колдовством, - сказала она.
5
Сотня предположений мелькнули в голове Дюрандаля, и всех их он отверг.
- Что за колдовство?
- Не знаю, но мне оно точно не нравится! Когда-то я встречалась с чем-то подобным. Сэр Куоррел, мой муж был не до конца откровенен с вами, но и я была не до конца откровенна с ним. Неделю назад, когда пришла грамота с вашим назначением, он взял ее домой, чтобы показать мне. За двадцать пять лет он никогда не обсуждал со мной государственные дела, поскольку связан канцлерской клятвой хранить их в секрете, но ведь это было личное дело. Кэт явно угнетало то, что она вынуждена оправдываться; должно быть, у нее была серьезная причина поступать так. Она НИКОГДА не вела себя так раньше.
Куоррел возбужденно кивнул. Возможно, он решил, что в доме у Роланда всегда так интересно.
- Конечно.
- Это не он решил принять предложенного Королем Клинка. Так решила я. Это я уговорила его.
- Я очень благодарен вам за это, миледи. - Красиво сказано! Очень убедительно.
- На той грамоте тоже ощущалось заклятие.
- Что! - разом выдохнули двое мужчин. На мгновение Кэт сердито поджала губы.
- Мне нужно было сказать тебе об этом, милый, но оно было очень слабым, я не была в этом уверена. А теперь я знаю точно, ибо это то же самое заклятие, которое я ощутила на твоих руках, когда ты приехал сегодня. Что бы это ни было, это не из тех, чем разрешено пользоваться при дворе.
- Какое-нибудь новое исцеляющее заклятие? - предположил Дюрандаль, но ответный взгляд отмел его вопрос как оскорбительный для ее опыта.
Мысли Куоррела носили более приземленный характер.
- Вы хотите сказать, что эти документы - подделки, миледи? Или что заклятие лежит на самом Короле?
- Я хочу сказать, что происходит что-то серьезное, а теперь Кромман изгнал моего мужа из дворца.
Кэт никогда не позволяла себе беспочвенных фантазий. Ему оставалось только поверить ей.
- Может ли Кромман быть источником, этого заклятия? Она пожала плечами:
- Если это так, его нельзя подпускать близко к Королю. Куда смотрят Белые Сестры?
- Король в Фэлконкресте.
Кэт потрясенно прижала руку ко рту.
- Вот оно что!
Куоррел беспокойно переводил взгляд с одного на другую.
- Дом на скале использовался раньше как часовня для заклятий. Мне страшно думать, что творилось там прежде, но он насквозь пропах колдовством. Октаграмма сохранилась там до сих пор. Даже теперь я не могу подходить близко к этому месту. Ни одна Белая Сестра не может.
Свечи догорали по одной, и в библиотеке сгущался мрак. Дюрандаль подбросил в огонь полено. - Я не помню в Фэлконкресте Белых Сестер, но все же, должно быть, видел, просто не обращал внимания. Не может же их там совсем не быть!
- В деревне, но не в доме, - хмурясь, сказала Кэт.
- Но если оттуда просачивается достаточно заклятий, чтобы ты ощущала их даже здесь, они тоже должны заметить их, верно?
Она неохотно кивнула.
- Звучит логично. Хотелось бы мне вспомнить, где я встречала это раньше. Ужасно знакомо. Наверное, это от одного из запрещенных орденов. Ты же брал меня с собой в некоторые из их монастырей.
- Вы могли бы вернуться в Фэлконкрест, милорд? - негромко спросил Куоррел.
- Формально я нахожусь под домашним арестом. - Кромман воспользуется любым опрометчивым шагом Дюрандаля, чтобы бросить его в Бастион - если ему вообще понадобятся предлоги. Он попытался представить себе, что случится, если он отправится в путь. Где будет Кромман - там или в Греймере? Как встретит его коммандер Дракон? Даже если Амброза оповестят о приезде его бывшего канцлера, на что можно рассчитывать - не будет ли он ожидать, что лорд Роланд приползет к нему на коленях с просьбой взять его обратно? Король меня не примет.
- Где сейчас Мать-Настоятельница? - спросила Кэт. - В Греймере или в Окендауне?
- Представления не имею.
- Ты не можешь ехать во дворец, значит, я должна ехать в Окендаун. В конце концов я из тех, кто бьет тревогу. Если ее там не окажется, я изложу дело старшей монахине.
Он восхищенно улыбнулся ей. Даже недолгая поездка в карете утомила ее сегодня, и все же она всерьез говорила о куда более далекой поездке в главную обитель Белых Сестер, да еще посреди зимы.
- Довольно будет и письма, дорогая. Мы можем послать с ним Пардона, послать Куоррела было бы надежнее, но Куоррел не покинул бы своего подопечного.
- С Королем не было ничего необычного, когда вы видели его, милорд?
- Ничего, если не считать того, что он умирал. Но если что-то и случилось - а я вовсе не уверен в том, что что-то действительно случилось, - это должно было произойти где-то около Долгой Ночи - после моей последней поездки в Фэлконкрест, но прежде, чем он подписал грамоту насчет твоих Уз, - почерк на грамоте был неожиданно четкий и уверенный, вспомнил он. Неужели это тоже важно?
- Ладно, - сказала Кэт. - Пора спать, - Она поднялась, и мужчины встали следом за ней. - Мы будем спать спокойнее, зная, что у нас есть теперь Клинок, готовый защитить нас от любых злодеев. - Она взяла свечу и зажгла ее от другой.
- Это когда рядом с вами второй Дюрандаль, мэм? - шутливо удивился Куоррел. - Да он зарубит целую шайку прежде, чем я успею выхватить Резон из ножен. Всем ясно, что именно поэтому Король не давал себе труда выделить его светлости Клинка.
- У него однажды был Клинок. Вы этого не знали?
- Ну, знал. Он погиб где-то за морем, верно? Я не знаю подробностей.
Этот невинно улыбающийся юный смутьян пытался выудить эту историю из своего подопечного с тех пор, как они покинули Айронхолл. Этого Кэт не знала. Зато она знала, что Дюрандаль написал детальный отчет о своей экспедиции в Самаринду, который должен был после его смерти храниться в архиве Айронхолла. До сих пор она была единственной, кто читал его.
- Там, наверху, - сказала она. - В черном томе. Вы найдете его...
- Нет! - буркнул Дюрандаль. - Я запрещаю это! - Он до сих пор испытывал горечь от того, что Волкоклык так и не получил почестей, которые ему полагались, но выложить новому Клинку то, как он подвел первого, было бы слишком мучительным унижением. Он повернулся, чтобы задуть свечи.
Стремительно, как арбалетная стрела
- Позвони в колокольчик. - Дюрандаль опустился на коленях возле жены, встревоженный и раздраженный собственной беспомощностью. Всю свою жизнь он реагировал быстро и гордился этим.