И застынет на весу…
А потом спадет, затихнет
И в лохматых елках тает
Страстный, шелковый, глубокий
Вой голодного в лесу.
И привидятся сугробы
Словно шиферные крыши.
И разлапистые тени,
И седой, неверный свет.
А по краю черной чащи
Как стальное ожерелье,
На снегу большой и четкий
Как ладонь — собачий след.
Где ты, зверь? По сердцу холод.
Страшно…
Страшно в одиночку.
Может, просто шутят тени?
Не скрипит стеклянный снег…
Из-за синего сугроба
Волк следит с немой усмешкой,
Как придавлен и испуган
Зверь двуногий — человек.
"Пощади!" — и слово-выдох
Комом пара в воздух мерзлый…
Странно-тихо ночью звездной.
Тихо в мире… И в груди…
"Мы одни. Никто упрека
В ложной жалости не бросит…
И за смерть никто не спросит…
Князь мой серый, пощади!.."
Рыжий взгляд его недвижен.
Плаха ждет. Топор наточен.
Синий. Светлый. Крови хочет.
Снег блестит и ночь темна.
Не тебя страшусь, владыка,
И не этой жуткой ночи.
Страшно гибнуть в одиночку.
На миру и смерть — красна…
Луны глаз согласно гаснут.
Мысль во тьме коснулась мысли.
"Да. Пожалуй. Мы похожи.
Я один и ты одна.
Наша ненависть друг к другу
Проросла под этим небом,
Потому, что режет землю
Отчуждения стена.
Ты чужая…
Изначально
Мне твоя враждебна стая.