— Ты жизнью рискуешь, парень…
Капля сочувствия в темных глазах растаяла без следа.
— Уходи, — одним движением страж высвободился из могучих рук и отступил к воротам, — Уходи и не возвращайся. Я не пущу тебя. Он сделал еще один шаг назад. Тонкая фигура слилась с тенью от высоких ворот и исчезла. Путник рванулся за ним и ударился о железные ворота всем телом. Громовым раскатом ответило ему небо и красная стрела, свиснув у самого уха, ударила в землю. Трава задымилась. Он поднял голову — в голубой бесконечности не было ни облачка. Солнце горело как круглый начищенный щит. Небо не хотело прощать. А он и не думал сдаваться. Классическая революционная ситуация: "верхи не могут, а низы не хотят"
— Я всего лишь хочу быть рядом с любимой женщиной. Что в этом плохого? — спросил он злясь и страдая. Никто не ответил. В сердце вошла игла, стало трудно дышать, и он прикрыл глаза, стараясь убежать от этой боли в темноту без звезд и мыслей. И ему это вполне удалось…
Леший попытался открыть глаза. Веки были тяжелыми — он представил себя гоголевским Вием, внутренне усмехнулся. Блаженный покой и усталость — единственное, что он чувствовал в этот момент. И еще — необоримую лень. Звуки раздражали, казались излишне громкими и грубыми, будили. А просыпаться ему не хотелось. И он рухнул назад, в сон…
— Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете?
На этот раз веки разлепились неожиданно легко, по глазам ударил свет и
Леший вздрогнул — вспышка напомнила ему Порог, ТРАССУ и автоматы Черных Фронтиров. Он попытался встать.
Лежите, лежите. Вам нельзя двигаться, — торопливо произнес тот же голос и Леший разглядел над собой огромную белую глыбу.
— Ты кто? — испуганно спросил он.
Глыба хмыкнула:
— Вообще-то, врач…
— Врач?!
Леший окончательно пришел в себя, стряхивая морок. Над белой глыбой торчала круглая белая шапочка, напоминающая цилиндр, на который кто-то неосторожно сел. А между ними маячило озабоченное лицо.
— Извините, — пробормотал Леший.
— Ничего страшного, — доктор улыбнулся.
Леший слегка повернул голову, скосил глаза. Справа маячили аж целых два телевизора, и от них к его телу тянулись провода. Все эти изящные и, на вид, невероятно сложные приспособления озадачили и порядком напугали Лешего. Память вернулась к нему вместе с сознанием и он отчетливо вспомнил, что Гончие Смерти срезали его по ту сторону Порога.
— Где я? — спросил он.
— В больнице, — вопрос удивил врача и он взглянул на больного более пристально.
— В какой больнице? — забеспокоился Леший.
— В нашей. Городской, — еще больше удивился врач.
— Какого города?
— Виктор Алексеевич?!
Леший облегченно вздохнул и откинулся на подушку. Он тоже узнал врача, хотя и не сразу. Он брал у него интервью.
— В меня стреляли… — вспомнил он.
Брови на обеспокоенном лице взлетели под белую шапочку.
— Кто?!
— Вы их не знаете…
— Да уж. Наверно.
Цилиндр-гармошка съехал на бок и теперь был похож на поварской колпак Макаревича.
— Они мне ничего важного не прострелили? — с беспокойством спросил
Леший, косясь на монитор.
Врач крякнул.
— Почему вы молчите?
— Не знаю, как на счет стрельбы… Это вам, наверное, лучше с милицией поговорить. Ко мне вы поступили с сердечным приступом.
— А пули? — изумился Леший.
— Да не было никаких пуль, Виктор Алексеевич! Как перед Богом.
Леший прикрыл глаза. Воспоминания вереницей пронеслись перед ним, цепляясь одно за другое вполне логично и последовательно.
— А землетрясение? — спросил он.
— Мама! — ахнул врач и Леший понял, что у него крупные неприятности. Надо было все-таки попридержать язык. Олег Витольдович, Леший наконец припомнил его имя-отчество, горестно вздохнул над ним и шагнул к соседней койке. Через несколько минут он вышел за стеклянную перегородку и Леший услышал сказанное вполголоса:
— А за этой жертвой землетрясения, Лариса, приглядывай особо. И если что — сразу зови меня.
"Вот теперь точно влип, — подумал Леший — галлюцинации и навязчивая идея. Мокрые смирительные рубашки и мягкий кляп". Действительность показалась ему продолжением его странных снов.
Сосед Лешего умер ночью. Тихую, почти неслышную суету по этому поводу он наблюдал сквозь неплотно прикрытые веки, старательно делая вид, что спит.
К утру на эту койку положили другого. Судя по виду — тоже не жильца. Впрочем,
Леший был лишен сомнительного удовольствия наблюдать в зеркало себя. И слава
Богу. Когда серо-розовый рассвет, неяркий и усталый, привычно замаячил в окне, Леший неожиданно для себя уснул крепким исцеляющим сном без сновидений.
«Они» появились на третий день. Леший почти не удивился, он все время ждал чего-то подобного и удовлетворенно поздравил себя с верной догадкой.
Сестра подвела к его койке знакомую личность — под два метра ростом, гибкую как ртуть, с темными цепкими глазами и в белоснежном хрустящем халате, накинутом на плечи.
— Виктор Алексеевич, — осторожно позвала сестра, глаза молодой девушки за стеклами очков были круглыми от любопытства, — с вами хотят говорить из ФСБ… Наверное по поводу тех выстрелов.