Леший приподнялся, устраиваясь поудобнее и почувствовал, как вдоль позвоночника пробежал знакомый холодок азарта. Это были уже не смутные путанные сны, не "сага о пропавшем диктофоне", это было нечто конкретное.
— Добрый день, Игорь Дмитриевич, — поприветствовал он.
Вошедший опустился на табуретку рядом с Лешим, даже не покосившись на его бледного, трудно дышащего соседа.
— Здравствуйте, Виктор Алексеевич, — в тон ответил он.
— Рад вас видеть, капитан Цебич, — подал Леший, — или мне следует называть вас Динзиль?
Темные глаза мигнули, но через мгновение взгляд посетителя обрел прежнюю невозмутимость.
— Как хотите. Это не имеет принципиального значения. Хотя, должен признать — я недооценил ваш профессионализм. Вам удалось узнать гораздо больше, чем положено. И гораздо меньше, чем вам бы хотелось. Я прав?
— Не стану спорить. Я любопытен, — Леший ответил Цебичу таким же острым взглядом — и что вы теперь будете делать. Устроите мне второй "виртуальный расстрел"?
— Если я извинюсь, вам станет легче? — спросил Цебич.
Леший промолчал. Ответ был ясен.
— Никаких расстрелов больше не будет, — серьезно сказал Цебич, — на этот раз я пришел к вам как друг.
— Вот это, действительно, новость. Значит, в прошлый раз вы приходили как враг? — хмыкнул Леший.
— Я этого не говорил, — возразил Цебич.
— Мне послышалось, — согласился Леший. — И что случилось на этот раз?
Сатана устроил наркокартель из ада в эдемский сад и вам требуется герой на роль ангела с пламенеющим мечом?
— Что-то вроде.
— И вы решили, что я вполне подойду? — Леший был убийственно серьезен, как всегда, когда его распирало остроумие. — Кстати, что с Сергеем? Он жив?
— И даже здоров, — Цебич сцепил ладони в замок и хрустнул суставами, -
Сергей — мой родич, хоть и примкнул к чужой стае. Кроме человека, никто не убивает себе подобных. Генетический запрет.
Тонкая игла ткнула в сердце и пропала. Сергей Боровской — не человек.
Ну и что? Он Лешему нравился, а все прочее могло подождать.
— Нам нужна ваша помощь, — произнес Цебич, ощутимо надавив голосом, — и на этот раз она нужна не только нам.
— Кому же еще, — без интереса спросил Леший. И услышал неожиданное:
— Женщине, которую вы знали под именем Яны Бельской.
Белые стены реанимации и халат Цебича на мгновение качнулись и поплыли перед глазами. И тут же, словно чертик из табакерки, возникла Лариса. В тонких, сильных пальцах неизвестно откуда оказался шприц. Леший мотнул головой, осторожно попытался вздохнуть. Получилось. Боль уходила.
— Извините, вам пора уходить, — произнесла девушка предельно вежливо и предельно твердо.
— Лариса, девочка, ты стихи любишь? — спросил Леший. Он был бледным как снег, лишь глаза лихорадочно блестели, — О любви, а? Ларочка, я напишу стихи о любви персонально для тебя… Не гони капитана ФСБ — дело государственной важности.
— Но вы… — Лариса запнулась, — это может быть опасным, Виктор
Алексеевич. Для вашего здоровья. И для вашей жизни…
— Это не важно, — отмахнулся Леший, — Пару минут, хорошо? Всего пару минут…
Девушка отошла пятясь и качая головой а Леший перевел взгляд на Цебича.
— Говорите, — бросил он, — быстро, четко и по возможности правду. Что с
Яной Бельской?
— Серый говорил вам о замке Шлосс-Адлер? — спросил Цебич.
— Нет. Что это?
Цебич хмыкнул и задумался, на одно мгновение утратив всесокрушающую уверенность в себе.
— Это Перекресток, — произнес он наконец, — и нечто большее… Там не бывает тишины. Там всегда ветер…
Леший невольно поежился. В словах Цебича не было ничего страшного, но почему-то они отозвались знакомым холодом меж лопаток.
— При чем здесь Гнездо Орла, — спросил он, пытаясь поймать ускользающий взгляд собеседника, — Яна там?
— Еще нет. Но скоро будет там.
— Что ей делать в Шлосс-Адлере?
— У нее очень много вопросов, — произнес Цебич, — а у ветра много ответов…
— И зачем вы говорите это мне? — перебил Леший.
— А больше некому, — рот Цебича изогнулся в невеселой улыбке, — она не станет слушать никого другого… Но ей незачем встречаться с ветром… Она не выдержит этой встречи. Этого не выдержать никому.
— Не могу поверить что вас волнует судьба Яны, — Леший недоверчиво качнул головой, — не думаю, чтобы вы хоть когда-нибудь испытывали жалость.
— Это ваше личное горе. Можете не верить даже в собственное рождение. Я откровенен с вами. Десять против одного, что она погибнет. Но может и выжить.
— И что тогда? — отчего-то испугался Леший.
— Она будет знать все, что знает ветер. Она станет очень опасной.
Леший не нашелся с ответом. То, что говорил Цебич было как-то излишне многозначительно. Верить ему не было ни малейших оснований, но он уже верил, безоговорочно. Все это было правдой, или чем-то очень близким к ней. Цебич встал. Поправил съехавший халат. И неожиданно протянул Лешему большую ладонь.