Судьи переглянулись в сильнейшем изумлении.
- Что он такое плетет? - рявкнул второй судья.
- Почему Баттиста? - полюбопытствовал председатель суда.
- Так это же элементарно, - ответил Томас. - В первых двух случаях вы употребили прошедшее время, а в третьем давно прошедшее, означающее предшествующее действие. Значит, Баттиста родился раньше двух других своих братьев.
- Билл! - в сильнейшем гневе воскликнул председатель суда. - Ты предложил эту идиотскую загадку?
- Чтоб он подавился, этот Томас! - пролаял Билл. - Ее загадывал нам, ребятишкам, мой дедушка. Чтобы нас подурачить. Ведь у нее не было и нет разгадки.
- Любой субъект с минимальным логическим коэффициентом легко нашел бы ответ, - сказал Томас.
- Разумеется, разумеется, - откашлявшись, подтвердил председатель суда. - А теперь, Томас, слушай меня, что называется в оба уха, и не вздумай хитрить.
Три груши висели,
Три монаха на них глядели.
Каждый взял одну,
Остались две груши.
Как видишь, дружище, это чисто сельскохозяйственная загадка.
Тут председатель засмеялся, а четверо судей от хохота попадали со скамьи.
- Ну как, милый Томас?
- Если "Каждый" имя одного из монахов, то все сходится. Но такое решение следует отвергнуть. Загадка была бы слишком простой даже для субъекта с логическим коэффициентом низшей степени. Поэтому следует предположить, что одну грушу съели, а две остались.
- Порка Галактика! - завопил председатель суда. - Кто предложил эту сверхдурацкую загадку?
- По правде говоря, я думал... - забормотал третий судья.
- Гус, - прорычал председатель суда, - попробуй только предложить еще одну загадку, и я заткну тебе рот грязной половой тряпкой!
- Значит, я могу выращивать артишоки? - спросил Томас.
- Что? Артишоки? Потерпи еще немного, дружок. Не надо торопиться, любезнейший.
- Я и не тороплюсь, - сказал Томас.
- Вот и хорошо. А теперь представь себе, что ты собрался на охоту. Какой земледелец не любит поохотиться?
- Охота - мое любимое занятие после артишоков, - подтвердил Томас.
- Молодец, Томас. Так вот, на ветке сидело десять птиц, подкрался охотник и убил три. Сколько птиц осталось?
- Ни одной, - мгновенно ответил Томас.
- Неверно! - торжествующе воскликнул председатель суда.
Судьи в порыве безудержного веселья стали весьма чувствительно хлопать друг друга по плечу.
- Подумай хорошенько, Томас. Не волнуйся. Три птицы погибли, а остальные улетели. Но ведь, дорогой Томас, три мертвые птицы остались?
- На ветке? - спросил Томас.
- Что? - воскликнул председатель суда. - Причем тут ветка?
- Вы сказали на ветке, не так ли?
- Да, на ветке. В самом деле, ты, Джо, говорил про ветку. Я слышал, - подтвердил Билл.
- Я тоже, - вставил Гус. - Клянусь могилой матери, ты сказал: на ветке.
- Нечего меня путать, - растерянно .сказал председатель. - Ветка здесь совершенно ни при чем. А ты, милый Томас, просто ослышался. Так вот. На лугу сидели десять птиц....
- Одна рядом с другой? - поинтересовался Томас.
- Что?.. Ну, пусть будет рядом. Подкрался охотник и убил...
- С какого расстояния?
- С десяти метров! - рявкнул председатель. - ...И убил трех птиц. Сколько птиц осталось?
- Если речь идет о курицах, которые не умеют летать...
- О воробьях! - вне себя завопил председатель суда. - О воробьях, чтоб тебе пусто было!
- Охотник, разумеется, стрелял достаточно метко?
- Сверхметко! - позеленев от злости, сквозь зубы процедил председатель. - Послушай-ка, любезный...
- Осталось семь, - сказал Томас.
В ответ гробовое молчание.
- Порка Галактика! - пролепетал наконец председатель суда. - Он опять угадал.
- Могу поспорить, что он давным-давно знал эту загадку, задумчиво произнес Гус. - Байку про четырех глухих птиц рассказывал еще дед моего деда.
- Глухих? - удивился Томас. - Воробьи крайне редко бывают глухими. Но и в этом случае они бы все равно улетели из-за сильнейшего смещения воздуха. Нет, дело в том, что воображаемый охотник стрелял дробовиком Фергюсона, единственным ружьем, разрешенным к продаже гражданским лицам во всей Девятой Галактике. А при точном выстреле с десяти метров эллипс рассеивания дробинок будет равен 59 сантиметрам. Отсюда ясно, что три птицы в центре будут убиты наповал, а четыре, сидящие по бокам, получат столь серьезные ранения, что не смогут взлететь.
В зале наступила такая тишина, что слышно было, как пролетела муха.