- Что, - спросила она, - никого не осталось?
Он покачал головой.
- Ну, ты же знаешь, как оно бывает...
Над поселком стояло сизое марево - процессы распада и синтеза шли стремительно, нагревая и мертвую органику, и вьюнок. Вьюнок уже перевесился через глинобитные стены, один усик, трепеща, обвил Яну щиколотку и тот брезгливо отдернул ногу.
- Понятия не имею, как оно бывает, - пробормотала Фей.
Она охватила ладонями плечи и вздрагивала будто от озноба - на таком-то солнце.
- Ну, как же, - пробормотал он, - просто приходят, и все...
Водонапорная башня уже обрушилась под весом оплетшего ее вьюнка. Усики жадно пили воду.
- Они же недавно отделились, - не сдавалась Фей.
- Значит, поздно отделились. Или скудно. Мало кому хочется - на новом месте.
- Раньше так не было, - упорствовала Фей.
- Ну, да, ну, да, - устало согласился он. Спорить не было сил.
С другой стороны, Фей-то права. Сначала - города. Потом крупные поселки. Чем больше людей, тем больше шансов, думал он, это как бабочки летят на свет... Чем ярче свет...
Огораживающая поселок стена была цела, понятное дело. Он сплюнул в пыль.
- Пойдем отсюда, - Фей расплакалась, - скорее пойдем!
- Погоди, только воды наберу.
Он выстрелил в зеленую массу, оплетавшую бак - усики отдернулись. В железных обломках еще сохранилось немного воды - она отдавала ржавчиной, но он погрузил в нее флягу и держал, пока последние пузырьки воздуха не лопнули на поверхности, подернутой радужной пленкой. Фей продолжала плакать у него за спиной. Это раздражало, но он на нее даже не прикрикнул - хотя бы ясно, где она и что делает.
Наконец, он обернулся, держа флягу в руке. Она продолжала плакать. Слезы прочертили светлые дорожки по щекам, по пыльной шее, теперь стало видно, что кожа у нее светлее, чем покрывавший ее слой грязи.
Он подошел, отстегнул от пояса ее флягу. Она даже не заметила. Продолжала плакать.
- Ну, перестань, - неловко сказал он, цепляя флягу обратно ей на пояс, - ну, что поделаешь...
Вода им досталась на обратный путь, вот и все. Остальное - швейные иглы, сменные пластины для солнечных батарей, все, за чем они шли, было погребено под этой зеленой опарой.
- Ладно, - сказал он, - пошли. Цикл у них короткий.
Она опустила голову, рассматривая сбитые башмаки.
- Они же одиночек не трогают.
- Ну, просто противно...
Башмаки ей так и не справили, подумал он огорченно.
- Может, это... Дойдем до Овражков?
Она отчаянно затрясла головой.
- Домой! Домой хочу!
Почему они открыли? - думал он, - почему впустили? Впрочем, в общих чертах, понятно - почему. В общих чертах все знали, как это происходит. Точно не знал никто.
Наверное, все дело в запахе.
Оглядываться он не стал. Отлично знал, что там, под этой зеленой, вздымающейся и опадающей опарой.
- Ладно.
Они отошли еще на несколько шагов, когда Фей снова вцепилась ему в руку.
- Ну что там еще? - устало спросил он.
- Давай... Ян, пожалуйста... свяжись с ними... как они там...
- Да никак. Хочешь их совсем напугать?
- Мы не скажем. Просто спросим, как они там - и все... Скажем, что идем домой.
- Может, все-таки... до Овражков? Они, вроде, поменьше.
- Еще меньше? - она с горечью оглядела глинобитный забор. Отсюда уже было видно, как тот загибается, огораживая поселение, - но, Ян... еще меньше, это ж почти как наш хутор!
Он непроизвольно стиснул зубы, потом бросил на землю вещмешок, вытащил рацию.
Какое-то время в наушнике раздавался лишь треск атмосферных разрядов. Потом, долгое время спустя, ломающийся голос неуверенно спросил:
- Папа?
- Да, командир. У вас там все в порядке?
- Да, папа. Закончили полив.
- Сейчас?
- Да что ты, папа. Еще утром.
- Ладно, - пробурчал он, - Как плакса?
- Плачет, - хихикнул сын.