- Нет, вы даже не понимаете, какой вы счастливчик, - сказал я. - Подумать только, сколько часов я пролежал на полу в коровниках из-за неправильного положения плода! Производил разъятия, надрывался, чтобы повернуть голову или добраться до ножек. Нет, наверняка я укоротил себе жизль. А умей я, так от скольких хлопот избавился бы благодаря простенькой операции! Но, собственно, как ее делают?
Студент снисходительно улыбнулся моему невежеству.
- В сущности, пустяки. - Он снова запалил трубку, прижал табак пальцем и, обжегшись, охнул. Отчаянно помотав головой, он вернулся к теме. - И вроде бы никаких осложнений. Занимает около часа и не требует особых усилий.
- Заманчиво! - Я грустно кивнул. - Пожалуй, я родился слишком рано. И с овцами, наверное, тоже?
- Ну, конечно, - небрежно ответил Норман. - Овцы, коровы, свиньи - каждый день то те, то другие. И никаких проблем. Проще, чем с собакой.
- Что же, везет вам, молодым. Насмотревшись, самому потом делать куда легче.
- Справедливо! - Студент поднял ладцни. - Но, собственно, большинство отелов обходятся без кесарева сечения, а потому я всегда рад занести еще одно в свою сводную тетрадь.
Я кивнул. Сводная тетрадь Нормана заслуживала уважения - толстый том в плотном передлете, куда записывались все сколько-нибудь интересные сведения под заголовками, тщательно выписанными красными чернилами. Экзаменаторы всегда обращали большое внимание на эти конспекты, и Норман был вправе рассчитывать, что его тетрадь сыграет самую положительную роль на выпускных экзаменах.
Было последнее августовское воскресенье, за которым следует традиционный свободный понедельник, и рыночная площадь в Дарроуби весь день кишела туристами и просто любителями длинных прогулок. Всякий раэ, лавируя между туристскими автобусами, я с завистью поглядывал на оживленные толпы. Так мало людей вынуждено работать и в праздники!
Под вечер я высадил нашего практиканта у его квартиры и поехал в Скелдейл-Хаус выпить чаю. Я еще не допил чашки, когда Хелен встала на телефонный звонок.
- Мистер Бушелл из Сайкмор-Хауса, - сказала она. - У него корова телится.
- Черт вы ее побрал! А я-то размечтался, что мы хоть вечер проведен вместе! - Я поставил чашку. - Скажи ему, Хелен, что сейчас приеду, будь так добра. - И улыбнулся. - Ну, хотя бы Норман обрадуется. - Он только что говорил, что ему нужен материал для его тетради.
Я не ошибся. Когда я заехал за ним, он даже руки потер от удовольствия и всю дорогу оживленно болтал.
- Я как раз читал стихи, - сообщил он. - Люблю поэзию. Всегда найдется что-то прямо о тебе, о твоей жизни. Ну, точно по заказу, я ведь жду чего-нибудь особенного! "В душе у человека всегда надежда правит!"
- Александр Поп, "Опыт о человеке", - буркнул я, не испытывая в отличие от Нормана ни малейшего радостного предвкушения. С отелами никогда наперед не угадаешь.
- Ловко! - студент засмеялся. - Вас не поймаешь!
Мы въехали в ворота фермы.
- С вашей легкой руки и меня на стихи потянуло, - сказал я. - Прямо на языке вертится "Оставь надежду всяк, сюда входящий!"
- Данте, естественно! "Ад". Но откуда такой пессимизм? Он ободряюще потрепал меня по плечу, а я достал резиновые сапоги.
Фермер проводил нас в коровник, и из стойла с соломенной подстилки на нас тревожно посмотрела маленькая корова. На доске у нее над головой было написано мелом "Белла".
- Крупной ее не назовешь, мистер Бушелл, - сказал я.
- А? - Он вопросительно оглянулся на меня, и я вспомнил, что он туговат на ухо.
- Маловата она! - гаркнул я.
Фермер пожал плечами.
- Это уж так. С первым теленком ей трудно пришлось. А доилась потом хорошо.
Снимая рубашку и намыливая руки по плечи, я разглядывал роженицу. Узкий таз мне очень не понравился, и я мысленно вознес молитву всех ветеринаров - пусть хоть теленок будет крохотным!
Фермер ткнул носком сапога в рыжеватый бок, чтобы заставить корову встать.
- Ничем ее не поднимешь, мистер Хэрриот, - сказал он. С утра пыхтит, и силенок, думается, у нее уже нет никаких.
Эти слова мне тоже очень не понравились. Если корова долго тужится без всяких результатов, эначит что-то очень неладно! Да и вид у нее был совсем измученный. Голова поникла, веки устало опустились.
Ну что же, если она не встает, значит, придется мне лечь. Когда моя обнаженная грудь уперлась в булыжники, я подумал, что время их ничуть не умягчило. Но тут я ввел руку. И забыл про все остальное. Тазовое отверстие оказалось злодейски узким, а за ним... У меня похолодело внутри. Два гигантских копытца, и опирается на них великанья морда с подрагивающими ноздрями. Дальше можно было и не ощупывать, но, напрягшись, я продвинул руку еще дюйма на два и ощутил под пальцами выпуклый лоб, загнанный в узкое пространство, словно пробка в бутылку. Я начал извлекать руку. И мою ладонь вдруг лизнул шершавый язык.
Сидя яа корточках, я задрал голову.
- Там слоненок, не иначе, мистер Бушелл.
- А?
Я повысил голос:
- Теленок огромный и протиснуться наружу он не может.
- Значит резать будете?
- Боюсь, что нет. Теленок живой, а к тому же ничего не получилось бы. Просто нет места, чтобы работать.
- Да-а... - протянул мистер Бушелл. - А ведь доится она хорошо. Не хочется ее под нож-то.
Я вполне разделял его чувства. Самая мысль о таком исходе была мне глубоко отвратительна. Но... но ведь горизонты распахнулись и уже занялась новая заря! Это был решающий, исторический миг. Я повернулся к студенту.
- Никуда не денешься, Норман! Идеальные показания для кесарева сечения. Как удачно, что вы тут. Будете мной руководить.
От волнения у меня даже дух захватило, и я не обратил внимания на явную тревогу в глазах студента.
Вскочив на моги, я вцепился мистеру Бушеллу в руку.
- Мистер Бушелл, я хочу сделать вашей корове кесарево сечение.
- Чего, чего?
- Кесарево сечение. Вскрыть ее и извлечь теленка хирургическим способом.
- Через бок его вытащить, так что ли? Ну, как у баб бывает?
- Совершенно верно.
- Ну-ну! - Брови фермера полезли вверх. - А я и не знал, что и с коровами так можно.
- Теперь можно, - убежденно сказал я. - За последние несколько лет мы далеко ушли.