- М-м-да-а... - Тристан обратил на меня задумчивый взор и сложил кончики пальцев. - Торгуют от "Расселла и Рангема". Недурная пивоварня. И пропускал я в "Черном коне" весьма и весьма приятные кружечки, Но я заметил, что ореховый привкус становится слабее в зависимости от температуры. А сегодня было жарко, - и он с тревогой взглянул в окно. - Так не лучше ли...
- Ах, боже ты мой! - Зигфрид вскочил на ноги. - Это всетаки пиво, а не чувствительные химические реактивы!
Тристан онемело поглядел на него с глубочайшей укоризной, но его брат уже повернулся ко мне.
- Прекрасно придумали, Джеймс. Забираем Клиффа и отправляемся в "Черного коня". Приятное, тихое местечко!
И действительно, когда мы вошли туда, я сразу почувствовал, что ничего лучше и вообразить было нельзя. Косые лучи заходящего солнца золотили выщербленные дубовые столы и скамьи с высокими спинками, на которых расположились два-три завсегдатая. Никакой новомодной мишуры и блеска, но мебель, простоявшая в этом зальце более ста лет, придавала ему удивительно безмятежный вид. Именно то, что требовалось на этот раз.
Зигфрид поднял кружку:
- Джеймс, да будет мне разрешено первым пожелать Розмари долгой жизни, здоровья и счастья!
- Спасибо, Зигфрид, - сказал я и с умилением посмотрел, как следом за ним подняли кружки все остальные. Да, я был среди друзей!
Клифф с обычной своей сияющей улыбкой обернулся к хозяину.
- Редж, - произнес он благоговейно, - а оно все лучше становится. Все лучше!
Редж скромно поклонился, а Клифф объявил:
- Право слово, Джим, нет у меня друзей дороже мистера Расселла и мистера Рангема. Люди что надо!
Все засмеялись, а Зигфрид похлопал меня по плечу.
- Ну, мне пора, Джеймс. Повеселитесь. Не могу выразить, как я за вас рад!
Я не стал его удерживать. На фермах в любую минуту может случиться непредвиденное, и кто-то должен нести вахту в приемной. А это был мой праздник.
Все шло чудесно. Мы с Алексом вспоминали наше детство в Глазго. Тристан рассказывал занимательные истории о наших холостяцккх днях в Скелдейл-Хаусе, а Клифф светил нам своей широкой улыбкой.
Меня же переполняла любовь к ближним. Вскоре мне надоело копаться в набитом бумажнике - днем я специально завернул в банк, и я вручил его хозяину.
- Наливайте прямо отсюда, Редж, - распорядился я.
- Будь по-вашему, мистер Хэрриот, - ответил он, не моргнув и глазом. - Так оно проще будет.
И вышло куда проще. Люди, почти или вовсе мне незнакомые, то и дело поднимали кружки за здоровье моей дочери, и мне оставалось только благодарно кивать и улыбаться в ответ.
Не успел я оглянуться, как Редж предупредил, что пора закрывать, и я расстроился. Неужели так скоро - и уже все? Я подошел к хозяину.
- Нам домой еще рано, Редж.
- Вы же знаете, так по закону положено, мистер Хэрриот, ответил он с легкой иронией.
- Но ведь сегодня вечер особый, верно?
- Пожалуй... - он поколебался. - Давайте так: я запру двери, а потом спустимся в погреб и пропустим кружечку-другую на дорожку.
Я обнял его за плечи.
- Чудесная мысль, Редж! Пошли вниз.
Мы спустились по ступенькам в погреб, зажгли свет, закрыли за собой крышку и расположились среди бочек и ящиков. Я оглядел компанию. Она несколько увеличилась с начала празднования - к исходному ядру добавились два молодых фермера, бакалейщик и служащий управления водными ресурсами. Всех нас связывала теплейшая дружба.
И вообще в погребе было очень уютно. Например, никто не беспокоил хозяина, а прямо шел к бочке и открывал кран.
- В бумажнике еще что-нибудь есть, Редж? - крикнул я.
- Битком набито. Не волнуйтесь, наливайте себе на здоровье.
Мы наливали, и веселье не убывало. Было уже за полночь, когда на наружную дверь обрушились тяжелые удары. Редж прислушался и вылез из погреба. Он скоро вернулся, но прежде в дыру просунулись ноги в синих форменных брюках, а затем мундир, испитое лицо и каска полицейского Хьюберта Гулла.
Он обвел нас меланхоличным взглядом, и последняя искра веселости угасла.
- Поздновато пьете, а? - безразличным тоном осведомился он.
- Как сказать, - Тристан испустил заразительный смешок. Случай ведь особый, мистер Гулл. У мистера Хэрриота супруга утром разрешилась дочерью.
- А? - Аскетическая физиономия над костлявыми плечами повернулась к моему другу. - Но, по-моему, мистер Уилки не обращался с просьбой о продлении часов торговли ввиду этих чрезвычайных обстоятельств.
Возможно, это была шутка, хотя мистер Гулл шутить не любил и не умел. В городе он слыл суровым служакой, который никогда ни на йоту не отступал от правил и инструкций. Во время его дежурства никто с наступлением темноты не рисковал выезжать на велосипеде с неисправным фонариком. А уж за нарушение часов торговли питейными заведениями он карал беспощадно. Он ведь пел в церковном хоре, хранил свою репутацию незапятнанной, принимал деятельное участие в различных благотворительных начинаниях и всегда поступал правильно. Непонятно, почему на шестом десятке он все еще оставался простым деревенским полицейским?
Тристан нашелся немедленно.
- Ха-ха ха! Отлично сказано. Но ведь все получилось само собой. Под влиянием минуты, как говорится.
- Называйте, как хотите, но закон вы нарушили, и вам это отлично известно. - Мистер Гулл расстегнул грудной карман и извлек записную книжку. Ваши фамилии?
Я сидел на перевернутом ящике и при этих словах прижал колени к груди. Какой финал блаженного вечера! В городке редко случались интересные происшествия, и "Дарроуби энд Хултон таймс", конечно, раздует сенсацию. В каком я предстану свете и все мои друзья тоже? А бедняга Редж, жмущийся в уголке, он-то поплатится больше всех - и по моей вине.
Однако Тристан еще не выкинул белого флага.
- Мистер Гулл, - произнес он ледяным тоном. - Вы меня огорчили.
- А?
- Я сказал, что очень огорчен. Я полагал, что в подобных обстоятельствах вы займете иную позицию.
Полицейский и бровью не повел. Он взял карандаш.
- Я, мистер Фарнон нахожусь при исполнении служебных обязанностей и соблюдаю свой долг. Начнем с вас. - Он аккуратно записал первую фамилию и посмотрел на Тристана. - Адрес, будьте добры.
- Мне кажется, - сказал Тристан, словно не слыша, - про Джули вы напрочь забыли!
- А при чем тут Джули? - Лошадиное лицо в первый раз чуть оживилось. Упомянув любимого йоркширского терьера мистера Гулла, Тристан-таки отыскал щелочку в его броне.