- Это Рон, мой муж, - весело сказала она, а Рон улыбнулся и приподнял костлявую руку со стеганого одеяла в приветственном жесте.
- А это Герман, ваш больной. - Ее палец указал на маленькую таксу, которая сидела возле кровати.
- Герман?
- Да. Мы решили, что такой немецкой колбаске лучше имени не найти.
Муж и жена дружно засмеялись.
- Ну, конечно, - сказал я. - Прекрасное имя. Просто вылитый Герман.
Такса посмотрела на меня очень приветливо. Я нагнулся, погладил ей голову, и мои пальцы облизал розовый язычок. Я еще раз погладил глянцевитую шерстку.
- Вид у него прекрасный. Так что его беспокоит?
- Чувствует он себя вроде бы неплохо, - ответила миссис Канделл. - Ест хорошо, веселый, но только с ногами у него чтото неладно. Почти неделю. Ну, мы особого значения не придавали, а вот нынче вечером он свалился на пол и встать не смог.
Хм-м. Да, он ведь даже не попытался встать, когда я его погладил. Я подсунул ладонь таксе под живот и осторожно поставил ее на лапы.
- Ну-ка, малыш, - сказал я, - пройдись немножко. Ну-ка, Герман, ну-ка...
Песик сделал несколько неуверенных шажков, все больше виляя задом, и снова сел.
- У него со спиной неладно? - спросила миссис Канделл. На передние лапы он вроде бы твердо наступает.
- Прямо как я, - произнес Рон мягким хрипловатым голосом, но с улыбкой. Жена засмеялась и погладила руку, лежащую на одеяле.
Я поднял песика на колени.
- Да, безусловно, у него что-то со спиной. - Я начал ощупывать бугорки позвонков, внимательно следя, не почувствует ли Герман боли.
- Он что, ушибся? - спросила миссис Канделл. - Может, его кто-нибудь ударил? Одного мы его на улицу не выпускаем, но иногда он все-таки выбирается за калитку.
- Травма, конечно, не исключена, - ответил я. - Но есть и другие причины...
Еще бы! Десятки самых неприятных возможностей. Нет, мне решительно не нравился его вид. Решительно. Этот синдром, если речь идет о собаках, меня всегда пугает.
- Но что вы, правда, думаете? - настойчиво сказала она. Мне же надо знать.
- Ну, травма могла вызвать кровоизлияние, сотрясение, отек, и они теперь воздействуют на спинной мозг. Не исключена даже трещина в позвонке, хотя мне это представляется маловероятным.
- А другие причины?
- Их полно. Опухоли, костные разрастания, абсцессы, смещение дисков - да мало ли еще что может давить на спинной мозг?
- Диски?
- Ну да. Маленькие хрящевые прокладки между позвонками. У собак с длинным туловищем, как у Германа, они иногда сдвигаются в спинномозговой канал. Собственно говоря, именно это я и подозреваю.
Снова с кровати донесся хрипловатый голос Рона:
- А прогноз какой, мистер Хэрриот?
В том-то и вопрос! Полное выздоровление или неизлечимый паралич?
- Судить еще рано, - ответил я вслух. - Пока сделаю ему инъекцию, оставлю таблетки, и посмотрим, как он будет себя чувствовать через несколько дней.
Я сделал инъекцию обезболивающего с антибиотиками и отсыпал в коробочку салициловых таблеток. Стероидов в то время в нашем распоряжении не было. Ничего больше сделать я не мог.
- Вот что, мистер Хэрриот, - приветливо сказала миссис Канделл, - Рон всегда в это время выпивает бутылочку пивка. Так, может, вы посидите с ним?
- Ну-у... вы очень любезны, но мне не хотелось бы вторгаться...
- Да, что вы! Мы очень рады.
Она налила в два стакана коричневый эль, приподняла своего мужа на подушке и села возле кровати.
- Мы из Южного Йоркшира, мистер Хэрриот.
Я кивнул, успев заметить чуть-чуть иную манеру произносить слова.
- Сюда мы перебрались восемь лет назад. После несчастного случая с Роном.
- Какого?
- Я шахтером был, - ответил Рон. - На меня кровля обрушилась, спину перебило, печень изуродовало, ну и еще всякие внутренние повреждения. Только я еще везунчик: двух моих товарищей насмерть завалило. - Он отпил из стакана. - Выжить я выжил, однако доктор говорит, что ходить я никогда не буду.
- Мне страшно жаль...
- Да, бросьте! - перебил меня хрипловатый голос. - Я свои плюсы считаю, а не минусы. И мне есть, за что судьбу благодарить. Боли я почти никакой не чувствую, и жена у меня лучшая в мире.
Миссис Канделл засмеялась.
- Не слушайте вы его. А я рада, что мы в Гилторпе поселились. Мы все его отпуска в здешних холмах проводили. Оба мы любили ноги поразмять как следует. И до того чудесно было уехать от труб и дымища! Там окно спальни у нас выходило на кирпичную стену, а тут Рон на десять миль кругом видит.
- Да да, - пробормотал я, - дом у вас чудесно расположен.
Деревушка прилепилась на широком усгупе над обрывом, и из их окна открывалась панорама зеленых склонов, уходящих вниз к реке и поднимающихся к вересковым вершинам по ту ее сторону. Сколько раз любовался я этим видом! Как манили меня зеленые тропки, убегающие вверх! Но Рон Канделл уже никогда не откликнется на их зов.
- И с Германом мы хорошо придумали. Прежде хозяйка уедет в Дарроуби за покупками, ну и чувствуешь себя вроде бы одиноко, а теперь - ни-ни. Когда собака рядом, какое же тут одиночество?
- Вы совершенно правы, - сказал я с улыбкой. - Кстати, сколько ему лет?
- Шесть, - ответил Рон. - Самый у них цветущий возраст, верно, малыш? - Он опустил руку и погладил шелковистые уши.
- Видимо, здесь его любимое место?