* Лордоз - врожденное или приобретенное искривление позвоночника выпуклостью кпереди. - Прим. ред.
Он вздохнул.
- Ну, ладно. Раз мы знаем в чем дело, так вы ягнят подлечите.
- Мне очень жаль, Джек, но лечения тут нет. Ничего, кроме предупредительных мер.
- Н-да... - Фермер сдвинул кепку на затылок. - А с этими что дальше будет?
- Ну, те, которые только пошатываются, вполне еще могут стать здоровыми и упитанными, но, боюсь, этим двоим не выкарабкаться. - Я кивнул на лежащих ягнят. Они уже частично парализованы. И вообще, гуманней всего было бы...
Вот тут Джек перестал улыбаться. Улыбка всегда исчезала с его лица, стоило намекнуть на то, что животное следовало бы безболезненно умертвить. Деревенский ветеринар обязан давать такую рекомендацию клиенту, когда лечение становится явно убыточным. Учитывать коммерческие интересы клиентов - его долг.
Практически все бывали только благодарны все, но не Джек Скотт.
Посоветуйте ему избавиться от коровы, почти переставшей доиться после мастита, и сияющее лицо тут же замыкалось. На ферме у него содержалось немало животных, которые никакого дохода приносить ему не могли, но это были друзья, и он только радовался, глядя, как они живут себе и живут.
Теперь он засунул руки поглубже в карманы, поглядел на распростертых ягнят и спросил:
- Они очень мучаются, мисюр Хэрриот?
- Да нет, Джек. Особых страданий эта болезнь, видимо, не причиняет.
- Тогда ладно. Я их оставлю. Не сумеют сосать, сам их кормить буду. Не люблю я последнюю надежду у живой твари отнимать.
Он мог бы мне этого и не объяснять. Надежду он им оставлял, даже когда ее и вовсе, казалось бы, не было. Фермеры терпеть не могут вскармливав ягнят с рожка, а уж тратить время на калек и подавно. Но я знал, что спорить с Джеком бессмысленно. Так уж он был устроен.
Мы вышли во двор, и он прислонился к двери стойла.
- В следующий раз надо не забыть, чтобы вы маткам медь влили.
Он еще не договорил, как над верхней створкой возникла колоссальная морда. В этом стойле помещался бык, и крупный шортгорн возжелал выразить хозяину свое почтение.
Он принялся лизать Джеку затылок шершавым языком, сдвигая кепку ему на глаза. Когда это повторилось несколько раз, Джек кротко запротестовал:
- Хватит тебе, Джордж, не чуди! Разбаловался, дурачок! А сам изогнулся и почесал могучую шею.
На морде Джорджа было чисто собачье выражение, довольно странное для быка. Он упоенно лизался и тыкался носом, словно не слыша увещеваний хозяина. Такой бычище на многих фермах был бы потенциальным убийцей, но для Джека Джордж оставался милым теленком.
Пора окота прошла, в свои права вступило лето, и я с радостью убедился, что заботы Джека оказались не напрасными. Два полупарализованных ягненка не только не погибли, а держались молодцом. Они все еще валились на землю после нескольких шагов, однако усердно щипали молоденькую травку, и процесс в мозгу дальше не развивался.
В октябре, когда деревья вокруг фермы Джека запылали золотом и багрецом, он как-то перехватил меня на шоссе.
- Вы на минутку к Рипу на заглянете? - спросил он тревожно.
- Он, что, заболел?
- Да нет. Охромел чуток, только не пойму отчего.
Далеко идти мне не пришлось. - Рип всегда вертелся возле хозяина, - но у меня сжалось сердце: он заметно волочил правую переднюю ногу.
- Что случилось? - спросил я.
- Коров сбивал, ну, одна возьми да и стукни его в грудь копытом. Хромает он все больше, а я ничего неладного в ноге нащупать не сумел. Загадка какая-то.
Пока я ощупывал его ногу от лапы до плеча, Рип энергично вилял хвостом. Ни раны, ни повреждения, ни каких-либо признаков боли... но едва мои пальцы коснулись первого ребра, как он взвизгнул. Поставить диагноз было нетрудно.
- Радиальный паралич, - сказал я.
- Ра... что это?
- Радиальный, или лучевой, нерв проходит над первым ребром, и копыто, очевидно, повредило его вместе с ребром. В результате разгибающие мышцы вышли из строя, и он не может выносить ногу вперед.
- Чудно, - буркнул фермер и провел ладонью по густой шевелюре, по белой сетке морщин на щеке. А он поправится?
- Дело очень затяжное, - ответил я. Нервная ткань регенерирует медленно - неделями, а то и месяцами. Лечение практически не помогает.
Фермер кивнул.
- Ну, так подождем. Хорошо хоть (его лицо вновь озарилось улыбкой), что он и хромой может коров собирать. Без работы он бы совсем извелся. Рип, он свою работу любит.
На обратном пути к машине Джек вдруг ткнул меня локтем и приоткрыл дверь сарая. В углу на ворохе соломы сидела кошка, окруженная котятами. Джек поднял двоих малышей и положил их на свои заскорузлые ладони.
- Вы только поглядите, прелесть-то какая! - Он прижал котят к щекам и засмеялся.
Заводя мотор, я почувствовал, что должен его как-то ободрить.
- За Рипа, Джек, особенно не тревожьтесь. Обычно такие параличи со временем проходят.
Но не у Рипа. Через несколько месяцев хромал он по-прежнему, и мышцы ноги заметно атрофировались. Видимо, нерв пострадал сильно, и симпатичный пес был обречен до конца своих дней ковылять на трех ногах.
Джек никакого значения этому не придал и упрямо утверждал, чти Рип все равно отлично работает.
Катастрофа разразилась в воскресное утро, когда мы с Зигфридом сидели в приемной, распределяя вызовы. Дверь на звонок открыл я и увидел перед собой Джека с Рипом на руках.
- Что случилось? - спросил я, - Ему хуже?
- Нет, мистер Хэрриот, - хрипло ответил Джек. Тут другое. Опять его брыкнули.
Мы осмотрели пса на операционном столе.
- Перелом большой берцовой кости, - определил Зигфрид. Но признаков внутренних повреждений нет. А вы не знаете точно, как это произошло?
- Нет, мистер Фарнон. Джек покачал головой. - Он на улицу выскочил, и его машина сшибла. Он ползком во двор...
- Ползком? - с недоумением переспросил Зигфрид.