Моя распечатка сиротливо лежала на серебряном подносе. Дельта подала ее мне и отвернулась. Я прочел толстенный фолиант единым духом. Потом еще раз, медленнее. И в третий. И в четвертый.
Дельта давно уже повернулась ко мне.
- Что?..
- Подожди, - сказал я. - Совсем забыл. Твой возврат... Сколько тебе будет?
- Восемьдесят три. А у тебя?
- Двадцать восемь.
- Что?
- Двадцать восемь. Почти как Лермонтов. Только прозаичнее.
- Расскажи! - потребовала она.
Я рассказал. Про мать, про бабку, про первую любовь, про вторую. Про автокатастрофу. Про наркотики. Про непотушенную сигарету. Много было всяких "про".
К нам потихоньку стягивались другие. Разговоры смолкали. Все, наверное, потому, что я оказался последним.
- Долго ли тебе осталось в Эйдолоне? - деловым тоном спросила Дельта.
- Так же, как тебе.
- Нужно поговорить с ментором, - сказала она.
- О чем?
- Стопроцентного совпадения с данными Машины не бывает.
- Эту лекцию я пропустил.
- Как же, стихи сочинял, - передо мной вырос подтянутый Эпсилон. Гений ты наш, на корню загубленный. Я проживу на девять лет меньше твоего. На войну попаду в восемнадцать. А там - плен. Описать тебе, как снимают кожу "двойным тюльпаном"? И сколько после этого еще живешь?
- Ты рад?
Эпсилон осклабился.
- А ты подумай! Но подумай и вот о чем: из тех, кого я успею прикрыть, многим повезет. И жизнь пойдет дальше. Важно только то, что остается. Да что я! А если бы Жанна д'Арк отказалась?
- А если бы - ее палач?..
- Грязная работа - тоже работа, - непримиримо сказал Эпсилон. - Наивно просить пощады у судьбы.
- От моей вообще не будет проку. Кстати, среди нас есть, кто отказался?
- Есть. Кси.
Я не поверил. Кси был лучшим из нас. Самый славный эйдос.
- Он будет убивать детей. Их все равно бы убили, но Кси не хочет там быть.
Значит, на Земле случится еще один выкидыш или аборт.
Я запутался.
- Позовите ментора.
- Уже идет, - быстро проговорила Дельта.
Эйдосы расступились.
- Я нужен тебе, Омикрон, - утвердительно сказал ментор. Он знал, кому нужен и зачем. Он знал содержание всех судеб.
- Ты внимательно читал распечатку? Она очень подробна.
- Несколько раз, но ничего не нашел.
- Хорошо, попробуем вместе. Если хочешь, можем остаться одни.
- Пусть все будут с нами.
Он взял мой фолиант, хотя помнил его наизусть.
- Ты отслеживал свои стихи?
- Да, но их будет мало и все плохие.
- Ты не успеешь полностью раскрыться. Но кое-что напечатаешь.
- Все пропадет.
- Здесь ссылка. - Ментор подошел к панели. Руки забегали по клавиатуре, как будто наигрывали "Полет шмеля". - Тираж... Список читателей... Вот, указал на экран.
Очень популярный сегодня жест.
- "...Наиболее сильным окажется воздействие образов на автора код такой-то (эйдос Ро, группа "Персефона"). Подсознательное использование образов в собственном творчестве Ро имеет частным показателем снижение кривой самоубийств на пятнадцать процентов..."
Двадцать пять пар глаз следили за символами на экране: и Дельта, и Тау, и Кси, и Мю, и Каппа, и Омега, и Ро, наш Ро. Двадцать пять, и печальнее всего были глаза самого ментора, которые больше никогда не увидят мир людей.
- Не спеши, - обронил он напоследок. - Все-таки читать - одно, а прожить - совсем другое.
И я стал думать. Думал, выстраивая за терминалом бесконечные колонки вероятностей. Думал, слоняясь по пустым аудиториям или по саду.
Думал, провожая наших в узел перехода.