Рейес прикоснулся к стеклу указательным пальцем, показывая на одного из детей:
— Вон тот станет профессиональным футболистом.
Сначала Чарли рассмеялась, а когда он не присоединился к ней, настороженно поглядела на него:
— Ты действительно это знаешь?
— Я действительно это знаю, — ответил он, по-прежнему не отводя взгляда от младенца.
— Черт подери. — Теперь она смотрела на ребенка по-другому. — Но ведь он еще такой маленький.
Рейес пожал плечами:
— Он все это переживет.
Чарли тихонько хихикнула:
— Надеюсь.
Я не могла смотреть вместе с ними. Не могла заставить себя признать то, что сделала. Признать, что разрушила жизнь. Жизнь, которую я должна была разрушить.
— Не хочешь знать, почему я здесь? — спросил Рейес через минуту, сложил руки на груди и уставился на Чарли пронзительным взглядом.
— Неа.
Сделав едва уловимый шаг к ней, он сказал:
— Может, уберешь этот идиотский телефон?
— И снова нет.
Пока она смотрела через стекло на крошечных детей, он провел пальцем по ее щеке, затем по шее, оставляя след из черного дыма ласкать ее кожу.
Глубоко вздохнув, словно пытаясь вдохнуть его сущность, Чарли отступила назад и покачала головой:
— Прекрати.
Рейес подался к ней:
— Останови меня.
Она уперлась рукой ему грудь, а он накрыл ее своей ладонью. В темных глазах плескалась настоящая мольба, как будто Чарли могла что-то для него сделать. И все же она оттолкнула его, дьявольская улыбка едва коснулась его губ, и Рейес снова растворился в мрачном тумане.
— Что там у тебя? — спросила подруга Чарли, идя к нам по коридору. В руке у нее был лист бумаги.
— Ой, — произнесла Чарли, приходя в себя, — я… Тут была какая-то букашка.
Медсестра оглянулась:
— Это ее ты пыталась вытолкнуть куда подальше? — Когда Чарли ничего не ответила, а просто пожала плечами и закрыла телефон, она вручила ей листок. — В больнице святого Иосифа умерла женщина. Она была беременна.
Чарли посмотрела на бумажку, а мое сердце едва не выскочило из груди. Ну, мне так показалось. У меня все еще было сердце?
— Время смерти известно? — спросила Чарли.
— Точно нет. Известно, что это произошло сегодня рано утром.
— Ясненько. — Еще раз изучив написанное, Чарли добавила: — Ну, мне, видимо, пора выдвигаться в больницу святого Иосифа.
— Спасибо за мокко латте, — отозвалась медсестра, снова сгребая Чарли в охапку. — Когда-нибудь ты мне расскажешь, что все это значит.
До больницы святого Иосифа мы проехали почти через весь город, не сказав друг другу ни слова. Стоянка была совершенно пуста. Свет нового дня лишь слегка окрасил горизонт. Но этот свет я смогла увидеть — яркий и великолепный. Настоящий. Мы вошли в здание и нашли знакомую Нэнси — дежурную медсестру, которую звали Джиллиан Лайтфут. Представившись, Чарли спросила обо мне, сказав, что она моя подруга и очень беспокоится.
— Не уверена, что мы говорим об одной и той же женщине. Как зовут вашу подругу?
Черт. Об этом я не подумала. Я посмотрела на Чарли, которая сжимала в руке листок бумаги. Она украдкой бросила на меня взгляд и ответила:
— Джо. Джо Монтгомери.
Да! Это мое имя! Я узнала его сразу же. Моя рука легла мне на грудь, а потом коснулась щеки. Меня зовут Джо Энн Монтгомери.
Чарли снова взглянула на меня и грустно улыбнулась.
— Это она, — проговорила медсестра. — Сочувствую вашей потере. Ее семья тоже здесь.
— Можно мне с ними встретиться? — спросила Чарли.
— Ну-у, — неуверенно протянула медсестра, явно не зная, что делать, — еще слишком рано. Учитывая, что вы с ней не родственники… Хотя вряд ли кто-то будет возражать. Но я все равно сначала спрошу у них. Они сейчас с ребенком.
Я замерла, сокрушенная волной навалившихся в одно мгновение чувств.
Видимо, Чарли почувствовала мое состояние.
— Буду очень благодарна, — сказала она медсестре, потом взяла меня за руку и потащила в ближайший туалет. — Я сейчас вернусь! — добавила она и, закрыв дверь, повернулась ко мне.
Я рухнула на пол, не в силах больше выдерживать собственный вес, как будто он до сих пор у меня был. Чарли упала на колени рядом со мной.
— Как ты, солнце? — ласково спросила она.
— Я упала, — вместо ответа на вопрос сказала я, по крупицам собирая воспоминания о последних минутах жизни. — Что-то было не так, я потянулась за телефоном, но упала и потеряла сознание. Больше ничего не помню…
Я разрыдалась. Так сильно, так надрывно, что не могла дышать. Хорошо, что в этом не было необходимости. Чарли обняла меня, и я почувствовала, как ее свет перетекает в меня, впитывается, согревает и исцеляет, как чудодейственный бальзам. Я потеряла счет времени, вернувшись мыслями в последние месяцы, когда я была беременна, полна надежд, когда приняла главное решение в моей жизни, зная, что могу умереть.
Когда я наконец вернулась в настоящее, Чарли куда-то меня вела. Мы оказались в больничной палате. Мама ворковала над крошечным свертком у нее на руках.
— Как ее зовут? — спросила Чарли.