Последний день трехлетнего сраженья,
Последний ход в Игре Железных Рун.
Молчит Река Разбитых Отражений,
Молчит сокрытый тенью мертвый Ульм
Но Арканмирр спасен. И Черный Рыцарь
Был удостоен места в мире грез,
Где ждет свою судьбу, чтоб с ней сразиться
За право пересечь потоки слез...
Не вполне сознавая, что делаю, я обнажил мифриловый клинок и начертил его светящимся острием собственный узор. Где-то в глубине скального массива послышался гул: пробужденная энергия вступила в конфликт с защитой Древних.
- Ты что тво'ишь? - удивленно спросил С'ньяк. - 'азве...
Черное отверстие Прохода, по которому я попал сюда, плотно затянулось серебристой паутиной. Тотчас же кто-то с той стороны попытался разорвать ее, затем в дело пошел топор - но это было уже бесполезно. Знак, сконструированный по образцу лежащей на Вратах Йог-Сотота Печати Старших Лордов, держался надежно.
- Мой выбор сделан, - сказал я, делая шаг вперед.
Пропасть испустила протестующий возглас (как ни странно, несколькими голосами сразу), но слова Мыслителя легко перекрыли их:
- Пусть. Это его п'аво.
"Древние действительно держат слово",- успел подумать я, падая в черноту Бездны.
Сияющий обод с дюжиной спиц, именуемый одними народами Колесом Судьбы, другими - Колесом Времени, третьими - Золотым Кругом Вечности, с величавой медлительностью вращался в окружающей пустоте. На бесконечно длинную ось крепились хитро сплетенные зубчатые колеса, соединенные в странный механизм.
На раму из тонких металлических прутьев была натянута основа из суровых, лишенных даже следов окраски Нитей Судьбы, а с двигающегося взад-вперед челнока волнами сбегали тонкие разноцветные нити, соответствующие прихотливо сходящимся долям смертных существ. Иногда в узор возникающего на раме полотна вплетались цельные кусочки иной, более древней ткани; иногда нити наискосок пересекал шнур Судьбы одного из тех, кого смертные считали богами.
Узор усложнялся, и край гобелена уже развевался далеко за пределами первоначальной рамы. А Колесо по-прежнему вертелось, и все новые нити ложились на предназначенные им места.
Несколько раз какие-то пришельцы, стремясь остановить извечное вращение Колеса (зачем - так и осталось неясным), вставляли между спицами различные предметы, вплоть до освященных мечей и магических посохов. Скорость работы снижалась не более чем на мгновение, а затем кровь безумцев пятнала ткань в необходимых местах, добавляя полотну неповторимые сочетания оттенков и красок.
Но один из них не стал даже пытаться останавливать механизм. Он прошел вдоль него, коснулся оси, погладил обод и спицы Колеса - и улыбнулся, заметив в ступице выемку для отсутствующей детали. Затем он ушел, чтобы вскоре вернуться и вставить ее на место. После этого он вскрыл себе вены, орошая собственной жизнью ось Колеса и все места, блестящие от длительного трения.
Смазка подействовала. Механизм стал работать без неровных толчков и с возросшей эффективностью.
А вставленная им спиральная пружина сжималась все сильнее, чтобы в конце концов дойти до предела выносливости - и сравнить свою прочность с прочностью Колеса, никогда не подвергавшегося серьезным перегрузкам...
9. Грезы Мироздания
Сон, увиденный во сне, есть реальность.
(Сиддхартха Гаутама)
Миры Света. Эфирный Престол. Дом Колеса.
- Ты проиграл, Орион.
- Это пока не решено, Теодорес, - возразил Мастер Колеса. - Финал не объявлен.
- Не имеет значения. Все твои карты вышли из расклада навсегда.
- Не слишком ли безапелляционное заявление?
- Ты цепляешься сейчас даже не за соломинку, а за ее тень, - с презрением проговорил Освободитель, глава Дома Ключа - Дома-Победителя. Как может сыграть ставка на мертвого персонажа?
- Точно так же, как может не сыграть ставка на живого. Что-либо еще? Если нет, то у меня много иных дел.
- Что ты затеял, Провидец? - Теодорес сменил тон, так как, несмотря на явное преимущество, чувствовал подвох.
- Ты ждешь ответа? - Улыбка Ориона была какой угодно, только не доброжелательной. - Что ж, жди. Терпение только так и можно натренировать.
Произнеся (мысленно) греческий алфавит задом наперед, Освободитель пожал плечами, занося очко в актив противника.
- Ладно, пусть будет так. Подождем официального извещения. Все равно у тебя осталось менее двух дней реального времени.
- По твоим расчетам.
- Не пытайся меня запутать. Я веду хроники еще с тех пор, когда и не мечтал попасть в ряды Игроков. Армагеддон расставит все Фигуры по местам и устранит все неясности.
- "Устранит" - прекрасный эвфемизм, - усмехнулся Провидец. - На кого же возлагается почетная миссия Главного Устранителя?
Теодорес вернул Мастеру Колеса усмешку, проговорив:
- О, кандидат имеется. И, по моему недостойному мнению, он превосходит всех тех, кто должен быть вычеркнут из списка присутствующих в мирах Игры.
- Было приятно услышать именно из твоих уст подтверждение того факта, что твое мнение не является достойным, - кивнул Орион. - И все-таки я желал бы знать имя вашего кандидата на столь ответственный пост. Ведь это имеет какое-то отношение ко мне, не так ли?
- Имеет-имеет, да еще какое...
Подвох даже не был замаскирован, но Провидец поддался на провокацию терять ему все равно было нечего:
- Нельзя ли более конкретно?
- Можно, - молвил Освободитель. - Ты, кажется, даже встречался с ним ранее. Мы обычно выбираем из смертных - вернее, Воскрешенных, прошедших через смерть: они лучше всех понимают, что это такое. Но особый эффект возникает тогда, когда жертва и палач связаны кровными узами...
Орион побледнел:
- Ты не посмеешь! Это преступает все...
- Не посмею? - Теодорес распахнул ворот своего свободного одеяния и показал болтавшуюся на шее тонкую цепочку с серебряным ключом. - Лучше молись, чтобы я не посмел сделать ЭТО - или покончено будет не только с тобой!