Оборотни перешли в наступление.
Уже готовые к такому повороту событий демоны в один миг сбросили личины людей. Теперь они лишь отдаленно напоминали гуманоидные существа; пожалуй, Макси сохранила какое-то сходство с человеческой женщиной, другие же демоны его потеряли.
Рон, невысокий и вовсе не плотный в образе человека, превратился в нечто среднее между жуком-богомолом и кенгуру. То, на что он стал похож, нельзя как-то конкретно описать, ведь облик адского чудовища едва ли поддается описанию на человеческом языке. Багрово-серая кожа демона потрескалась, пошла огромными волдырями, весь он укрупнился и разросся в разные стороны плотными мышцами. Щегольские туфли на ногах обратились в копыта размером со слоновью ступню, пиджак стал теперь рельефным панцирем из хитина, волосы на голове сплелись в два мощных рога, точно таких же, какими бьются за право обладания самкой тяжеловесы-зубры. Оружием Рона стали невероятно ловки и быстрые руки с острыми шипами и когтями, да зубы в выросшей пираньей пасти. Когда завыл от напряжения один из оборотней, Рон ответил ревом разъяренного льва.
Карго так же коснулись значительные изменения. Его мускулистое тело стало еще мускулистее и крупнее, одежда превратилась в какие-то пятна то ли шерсти, то ли панцирной брони. Лицо стало мордой с безгубой пастью и желтыми зубами, на плечах вырос костяной ворот с шипами, злые глаза раздвинулись в стороны и теперь находились где-то на висках. Карго в своем демоническом облике живо напомнил близкого родственника какого-нибудь тролля из компьютерной игры или кинофильма. Не хватало демону лишь сучковатой дубины. Впрочем, волосатые ручищи с успехом компенсировали недостаток.
Макси превратилась в фурию — крылатую женщину-воина. Два широких крыла распахнулись, оттолкнулись от воздуха и бросили ее вверх, кожа сменила цвет хорошего загара на цвет старой плесени. Одежда, впрочем, почти не изменилась, лишь стала плотнее облегать увеличившееся вследствие роста мышц тела.
И бой начался.
Первого оборотня встретил Рон. Когда зверь прыгнул на демона, целясь в горло, Рон обхватил его в полете руками, заставил сменить вектор движения и повалился в сугроб. Пока оборотень решал, что делать далее, Рон впустил ему в живот длинные спицы когтей, после чего с ревом нырнул мордой куда-то в вонючую шерсть. Влажный звук сообщил, что демон вгрызся в плоть вервольфа. Через пару секунд зверюга взвизгнула, и Рон отшвырнул поверженного врага в сторону, выхватывая из налетевшей стаи очередную жертву.
Карго почти не испускал звуков. Первых двух оборотней, прыгнувших на него, Карго сшиб колоссальными ударами кулаков. Третьего схватил за задние лапы и с размаху ударил об ствол вековой сосны. Ствол чуть хрустнул, зато кости оборотня хрустнули вовсе не чуть. Волк больше не подавал признаков жизни, а Карго орудовал руками как молотами, раздавая оглушительные оплеухи направо и налево. Своей массой и физической силой демон не позволял волкам сбить себя с ног и едва ли подпускал их на опасное от своего тела расстояние.
Макси взметнулась вверх, к кронам деревьев, а потом спикировала на одного из вервольфов. Острые когти, чуть уступающие размерами когтям Рона, жадно впились в спину волка, отчего тот взвыл и попытался сбросить фурию. Но Макси сильнее схватила зверя и вместе с ним вновь взметнула вверх, набрала большую скорость и выпустила жертву с тем расчетом, чтобы тело волка хорошенько приложилось об сосну.
Демоны успешно противостояли стае оборотней. Но!.. лишь первые несколько секунд. Будь демоны бессмертны, что, несомненно, является их главным преимуществом, то исход боя был бы ясен.
Он и теперь ясен, конечно… Троице не устоять перед стаей волков-перевертышей, будь они хоть самими Владыками. Любой силе есть предел, в том числе силе демонической. А численность противника просто в дрожь бросает!..
Рон ревел среди беспрестанно атакующих его волкодлаков, то и дело отбрасывая кого-нибудь в сторону, но в конечном итоге был сбит с ног. Неизвестно, сколько острых зубов впились одновременно в тело демона, но он заорал так, будто подвергся процедуре расчленения. Крик демона перешел на высокий визг, а затем оборвался булькающими нотами. Макси, бившаяся с врагом, краем глаза заметила, как оборотни разрывают Рона на куски кровавого мяса, и ужаснулась.
Был Рон, и не стало Рона… Кто бы мог подумать, что пребывание древнего демона Яугона в Срединном мире будет таким недолгим и кончится так печально…
Девушка что-то крикнула Карго — что, она и сама не поняла. Один из волков умудрился схватить фурию за крыло, разорвал кожу и утопил в сугробе. Девушка отчаянно взвизгнула, оттолкнула ногами налетевшую черную тушу, затем чудом ушла от нескольких громких клацаний звериных челюстей. Напоминающий тролля Карго кряхтел и сопел, разметая клубок оборотней. Один из волков повис позади демона на его шее, но, очевидно, не мог прокусить толстую кожу. Еще один волк намертво впился в ногу Карго и пытался разорвать ее.
Макси понимала, что эта битва проиграна. Можно еще попытаться уйти от стаи оборотней, но одолеть их невозможно. Тем более что в пылу сражения девушка мельком видела среди деревьев фигуру… человека. Впрочем, то мог быть и оборотень, но вот цвет его шкуры не мог не настораживать. Тот оборотень, всего лишь на миг показавшийся в зарослях, был серого цвета. Серый — признак вожака. И не просто вожака стаи какой-нибудь, а вожака всего легиона волков, всей их звериной армии. Если верить Сэйтэну, прежний генерал Герадо мертв, его место занял более могущественный демон из рода людей. Значит, то был именно он.
— Карго! — Макси взметнула к кронам сосен, уходя от бесконечных атак волков. — Карго, уходим!
Наверное, демон и рад был бы свалить куда угодно, лишь бы подальше от рассвирепевших волчьих пастей, но не мог. Оборотни плотным кольцом обступили Карго, не давая возможности сделать даже маленький шаг. Оборотни постоянно набрасывались на демона, и кабы не его ручищи-палицы, Карго давно испустил бы дух. Макси с ревом фурии рванула на помощь напарнику, разметала нескольких волков, ударами рук и ног сшибла повисших на демоне оборотней, а потом, когда вражеский клубок на мгновение поредел, вонзила длинные когти в плечи демона и с силой взмахнула крыльями. Девушка не знала, сможет ли поднять в воздух тяжеленное тело Карго, но действовала наобум. Совсем не по-женски на руках, шее и крыльях Макси взбухли толстые жилы, из искривленного от натуги рта вырвался хриплый стон, но фурия смогла-таки взлететь. Карго нанес последние удары противникам, сбросил прицепившегося к ноге оборотня, а потом, вспотевший и изрядно истерзанный, ухватился за руки девушки.
Макси интуитивно выбрала направление полета. Она понимала, что не сможет долго нести черт знает сколько весящего демона над тайгой, но с другой стороны она ясно отдавала себе отчет в том, что тайга сейчас наполнена оборотнями так же, как и соснами. Оборотни везде, оборотни повсюду. И оборотни, очевидно, перешли в наступление на Актарсис.
Воздух зазвенел, когда позади внизу раздались сотни леденящих кровь волчьих воев. Силы стремительно покидали фурию, разорванное крыло не позволяло подняться более или менее высоко и набрать скорость. От боли в крыле перед глазами плыли разноцветные круги. Макси то и дело врезалась в верхушки деревьев, ветки хлестали по болтающемуся Карго. В конце концов, девушка окончательно обессилела, разум ее перешел в пограничное между сном и явью состоянием, и она вместе с тяжеленной ношей рухнула вниз.
Совсем рядом волки опять запели свою многоголосую песню о смерти.
Глаза напряженно всматривались в непроглядную темноту джунглей. Даже ночью проклятые джунгли парили жаром, влажный воздух невозможно было вдыхать продолжительное время. И москиты. Москиты и все те мелкие твари, что беспрестанно едят тело. Почему они садятся только на нас, кусают только нас? Разве мы другой породы? Желтые вьетнамцы те же люди, как утверждают спецы от международного права, противники текущей экспансии и студенты, трясущиеся от одной мысли о службе в армии. Вьетнамцы люди, но не те же. Вьетнамцы живут там, где европеец не протянет и полгода.
Черт, какие мы все-таки разные…
Майкл Фирс припал к окуляру прибора ночного видения. Внизу, наполовину укрытые деревьями, копошились враги. Они грузили на облупленные, забитые грязью по крышу грузовики какие-то ящики, коробки, оружие. Вьетнамцы прознали о готовящемся тактическом ударе флота и спешили покинуть свои земляные норы, бункеры и доты. Чертовы кроты! Вблизи Сайгона вся земля представляла собой один сплошной термитник, лабиринт подземных ходов, в которые мог протиснуться только мелкий азиат, но не бойцы морской пехоты США. Говорят, люди отошли от природы, потеряли с ней связь, зазнались и так далее, но желтолицые доказали обратное: сколько бы ни заливали водой или напалмом их норы, все равно группы вчерашних крестьян умудрялись выживать, заходить с тыла и наносить поражение за поражением…
Изучая цель, Фирс ощущал покалывание во всем теле. Скоро начнется бой, и надпочечники уже разбавили кровь адреналином, этим наркотиком, без которого ни один боец, побывавший на войне, больше не способен жить. Говорят, на гражданке бывшие военнослужащие теряют контроль над собой, превращаются в садистов и убийц, насильников, преступников, просто спиваются, уподобляясь мрази. Фирс верил этим рассказам. Он настолько привык к войне, что уже не мог думать ни о чем другом.
Привык ли? Разве можно привыкнуть убивать, привыкнуть к смерти своих ребят, привыкнуть к бесконечному свисту пуль в сантиметре от головы, к грязным всплескам разрывающихся снарядов, к вою авиационных бомб, к крикам женщин, к этим наполненным животной ненавистью глазам врагов?..
Пора было начинать. Фирс отчетливо шепнул в рацию: «Приступаем». И тут же вниз, к скоплению грузовиков с шипением устремились реактивные снаряды. Джунгли осветились первыми взрывами. Застрекотали автоматы. Вьетнамцы, пойманные врасплох, заверещали и заметались, натыкаясь друг на друга. Ящики с боеприпасами разлетались в мелкую крошку прямо у них в руках, грузовики переворачивались от взрывов собственных бензобаков. В небо потянулись черные пальцы копоти.
— Вперед, — скомандовал Фирс. Три группы морской пехоты с разных сторон стали спускаться к противнику.
Когда первый приступ испуга прошел, вьетнамцы стали беспорядочно отстреливаться в заросли. Беглый неприцельный огонь велся также из уцелевших грузовиков и проклятых земляных нор. Снайперы морской пехоты методично расстреливали врагов, пламегасители винтовок не позволяли вычислить их местонахождение.
Фирс мысленно перекрестился, так как проделать это на деле не хватало времени. Вместе с первой группой он заходил вьетнамцам с тыла.
Как же он ненавидел эту войну. Ненавидел факт того, что война стала смыслом его жизни. Иной жизни у Фирса еще не было и уже не будет. Лишь война, беспощадная дочь цивилизации, теперь существовала вокруг. Пропаганда кричала, что война во Вьетнаме едва ли не священна, что безопасность всего развитого капиталистического мира сейчас зависит от того, кто победит: сильные буржуазные Штаты или нищий коммунистический Вьетнам. С трибун кричали об этом и Кеннеди, и Джонсон, когда десантные корабли бесконечным потоком шли на поддержку проамериканского режима в Южном Вьетнаме. И продолжают идти до сих пор. Джонсон ясно понимает, на фоне постоянных потерь среди американских солдат вывод войск сейчас — признание поражения с последующими осложнениями на международной арене. Следовательно, взять Северный Вьетнам, эту богом забытую и дьяволом проклятую дыру можно лишь, увеличив воинский контингент. Джонсону плевать, что война не нужна совершенно никому, что волны недовольства катятся по Штатам каждый день, грозясь превратиться в цунами, что нельзя одолеть народ, не только не утративший единения с природой, но за многие века ставший ее безоговорочным жизненно важным органом. Но раз война идет, Фирс как ее инструмент обязан убивать.
Мимолетный взгляд охватил темное небо. Слава богу, поблизости не оказалось авиации противника. Черт, их самолеты и вертолеты советского производства с советскими пилотами на борту доставляли кучу хлопот морской пехоте.
Три группы быстро сомкнулись по периметру. Низкорослые вьетнамцы яростно отстреливались советскими АК, но их было меньше. Пехотинцы меньше чем за десять минут управились с передовыми силами противника и теперь поливали автоматным огнем норы, где он мог укрываться. В ход пошли гранаты и взрывчатка…
Где-то в зарослях раздались крики боли, мольбы о пощаде. Кричали женщины. Несколько бойцов бросились на крики, за ними поспешил и Фирс. Два солдата, рывками вытаскивая вьетнамских женщин из подземного укрытия, бросали их подле себя в кучу. К тому времени, как Фирс подоспел, солдаты успели вытащить наружу девятерых.
— Они пристрелили Гистера и Маки, сэр, — зло сказал капрал, докладывая командиру. — Суки пристрелили их прямо в головы!
Фирс посмотрел в глаза каждой женщине. Они плакали, некоторые рыдали и стенали, но у всех во взгляде пылал огонь лютой ненависти.
— Разберитесь с этим, — отдал Фирс приказ, который солдаты могут понять лишь однозначно.
Он развернулся и пошел обратно к пылающим грузовикам, почему-то содрогаясь при каждом выстреле. Пехотинцы «разбирались с этим»…
А ведь говорили тебе, помнишь, что убивать нельзя. Убийство — прямой путь в котлы Преисподней. Отбирая жизни у других, ты губишь собственную. И не важно, хотел ли ты убивать, был ли иной выбор. Никому не позволено лишать человеческое существо его законного права на существование и дальше. Никому.
Только демонам, чтоб им пусто было.
Фирс чуть не споткнулся. Странные мысли копошились в его голове. Он отчего-то впал в ступор, ведь джунгли вокруг, факелы грузовиков, крики солдат и сухой треск редких выстрелов показались вдруг не реальностью, а дурным сном, кошмаром, внезапно настигшим его душной ночью. Какое-то противно-скользкое ощущение dИjЮ vu закопошилось в груди и животе, как глубок ужей. Странные воспоминания, подобно фантомным болям всплывали в голове, воспоминания, которых просто не могло быть. Например, что-то смутно похожее на… на…
Удар. Вспышка адской боли. Всплеск. Секундная потеря сознания.
Майкл Фирс не сразу понял, что произошло. Очевидно, падение завершилось, он с невероятной, невозможной для осознания высоты упал в какое-то озеро, водоем, реку, болото — что угодно, — и остался жив!
Боже, что со мной приключилось? Я только что пережил ту ночь во Вьетнаме. Опять наваждение, чтоб ему…
Вряд ли вокруг была вода: температура окружающей среды по данным «Химеры» достигала почти минус тридцать по Цельсию! Вода замерзает при нуле градусов — это знают даже младенцы. Соленая вода замерзает при чуть более низкой температуре. Но не минус тридцать же!..
Усердно работая руками и ногами, Фирс начал подниматься с пучины на поверхность. Как глубоко он ушел под «воду», сказать было трудно, ибо вокруг царил непроглядный мрак. Полковник знал, что внутренний резерв скафандра может поддерживать достаточный уровень кислорода в шлеме в течение пятнадцати минут, так что захлебнуться или умереть от недостатка кислорода вряд ли возможно…
В нормальной воде! Но раз это не вода, кто знает, может быть я сейчас опускаюсь все глубже и глубже! Паника опять завладела полковником, и он что есть мочи работал конечностями, заставляя тело вопреки всему двигаться лишь наверх, к спасительной поверхности, к жизни и хоть и мизерному, но шансу уцелеть и вернуться на Землю, родную Землю, а не пораженную Злом.
И старания увенчались успехом: Фирс вынырнул на поверхности водоема, в абсолютной тишине и темноте. «Химера» силилась отыскать хоть какой-то ориентир, хоть малейший признак твердой земли, скалы или берег, но компьютер лишь чертил по водной глади, взбаламученной упавшим в нее человеком. Фирс, не рискуя открывать забрало, несколько раз в надежде оглянулся, но по-прежнему вокруг ничего словно не существовало; только невидимая холодная вода, которая не может быть водой.
Полковник принял решение грести до тех пор, пока не наткнется на какой-нибудь берег. Он даже не вспомнил, что на левом бедре у него закреплен фонарик, однако и фонарик совершенно ничем не мог помочь в данной ситуации. Немного отдышавшись, Фирс поплыл куда глаза глядят. Надежда, как известно, умирает последней, и полковник это знал.
Но продолжение ужасов Преисподней не заставило себя ждать. Что-то сильное, огромное и ловкое ухватило полковника за ноги. Что-то было под водой; возможно, огромный спрут или чудовище пострашнее спрута. Может, и сам Дьявол обитает в этом озере-море, до поры лежит на глубоком скалистом дне, а когда кто-то по неосторожности падает в озеро, то Дьявол пожирает его, предварительно утащив в свое подводное логово…