— Меня не волнует твое мнение по этому вопросу. Все, что происходит, касается только меня и моей жены! Мы с ней без посредников как-нибудь разберемся, — он кинул салфетку на стол и встал, желая покинуть зал и пресечь дебаты на неприятную тему.
Но граф не внял, уставился исподлобья на него и сказал:
— Ты ведешь себя недопустимо. Так нельзя. Она ни в чем не виновата перед тобой и не заслужила ни подобного тона, ни подобного отношения! Ты разочарован и раздражен, но это не повод срываться на ней. Анжина не виновата, что в отличие от тебя не однолюб. Она не аштарка. Скажи спасибо, что твоя жена порядочная женщина и не наставила тебе рогов, а честно рассказала о своих чувствах к другому! Полюбила и ушла, не вывалила твое имя в грязи, не дала повода к сплетням. Что ты от нее хочешь? Чего добиваешься? Ты же знаешь ее лучше нас! Неужели не понимаешь, что ее уже не вернуть?! Если б у вас был хоть какой-то шанс, она бы не прилетела сюда, к брату под защиту. Глупо так вести себя. Вы могли бы сохранить нормальные, дружеские отношения, а так вы станете врагами. Подумай, что ты делаешь. В конце концов — неужели для тебя лучше, если б она осталась, но врала и лицемерила, мучилась рядом с тобой, думая о другом? Вы прекрасно прожили шесть лет, неужели в память о них нельзя вести себя цивилизованно? Развестись, как взрослые люди, а не как детишки, играющие в песочнице?
— Прекрасная речь, друг мой, — Ричард склонился над графом, в упор разглядывая его, в желании понять для себя: тот ли это Крис Войстер, которого он знал много лет, которому доверял как себе, или уже другой, способный все забыть и предать, Только читать проповеди не ваш стиль, граф! Вы упустили одну, немаловажную деталь, так, 'мелочь'- я не собираюсь разводиться! — с нажимом процедил король прямо в лицо друга и выпрямился. — Развода не будет! Я прекрасно понимаю, какие планы зреют в вашем уме, господин граф, какие мысли и мечты населяют вашу голову, и хочу заметить, что они абсолютно бесплодны. Я не отпущу Анжину! Она моя жена и ею останется! — Ричард грохнул кулаком по столу и, увидев как окаменело лицо графа, сжал зубы и, бросив на прощанье улыбку, больше похожую на оскал хищника, покинул столовую.
Крис проводил его нехорошим взглядом: `ничего, посмотрим, подождем. Силой еще никто никого не удержал!`
И вспомнились ему взгляды Анжины, которые она бросала в его сторону вчера, сегодня: манящие, задумчивые, ласковые… Сердце забилось в волнении — неужели это он, тот, ради кого уходит от мужа? Но раньше она так не смотрела. Впрочем, раньше Анжина жила под неусыпным контролем Ричарда, а сейчас все изменилось, она еще только пытается вырваться, а уже дает понять…
Крис зажмурился, пытаясь унять разыгравшееся воображение, справиться с навалившимися эмоциями: ожидание, надежда, восторг, упоение. Где-то глубоко внутри его еще грыз червячок сомнения, но как-то неуверенно, робко и нигде, ни на секунду не промелькнул банальный, но вполне уместный стыд перед другом за свои мысли и желания.
А Ричард тем временем сидел в кресле у летнего столика напротив бассейна и смотрел, как его жена без устали нарезает круги в воде, держась подальше от края, где сидел он.
Мужчина вновь не чувствовал ее, то мгновенье бесследно исчезло, но оно было. Ричард терялся в догадках: 'Неужели никакого подвоха нет, и Анжина действительно желает освободиться от меня? Почему? Если б она имела влечение к другому, я бы узнал об этом раньше, почувствовал, заподозрил. Однако, он мог поклясться — соперника не было. И ни одной мысли, ни одного взгляда в сторону.
Он смотрел на жену и готов был до корней стереть зубы от боли и отчаянья, от непонимания и обиды. `Мог ли я представить, что потеряю ее? Что кто-то сможет встать меж нами? Но ведь можно что-то изменить, не может быть, что нельзя!
Он встал и, подойдя к краю бассейна, присел на корточки и позвал жену:
— Анжина, девочка, выходи, хватит изводить себя. Давай поговорим.
Она нехотя подплыла, облокотилась на мраморный край, посмотрела настороженно:
— Я боюсь с тобой разговаривать. Тебя словно подменили. Ты слишком жесток ко мне, Ричард!
— Извини, мне не по себе оттого, что с нами происходит. Твое решение настолько неожиданно и совершенно непонятно для меня, что я естественным образом несколько растерян. Выходи, давай спокойно поговорим, я обещаю держать себя в руках.
Анжина с сомнением посмотрела на него и нерешительно подала ладонь. Ричард помог ей выбраться и как бы невзначай глянул на руку. Кусочек пластыря размок в воде и оттопыривался, открывая взору красноватую ранку.
— Очень больно? Прости. Не знаю, что на меня нашло, — глухо сказал он.
— Ничего, заживет, — так же тихо ответила Анжина и убрала руку. Она стояла напротив Ричарда, не решаясь отойти и не решаясь посмотреть ему в глаза. Меж ними словно незримая стена выросла, а меж тем они были так близко друг к другу, что протяни руку и недоразумение исчезнет, сметая надуманную преграду.
И Ричард протянул ладонь в безумной надежде:
— Девочка моя…
Анжина пошатнулась, как от пощечины, и резко отошла к столику, накинула халат и села:
— Ты хотел поговорить?
— Да, — через минуту сказал он, скрывая обиду. — Я хочу получить внятные объяснения. Извини, но твоя выдумка про вспыхнувшие вдруг чувства не известно к кому — детский лепет. Я не верю…
— Но я сказала правду, Рич. Ничего удивительного в том, что она тебе не понравилась, а веришь ты или нет… Ты всегда веришь лишь в то, что не противоречит твоим взглядам, а эта новость к тому же еще и больно бьет по самолюбию. Извини, Рич.
Король поморщился: `Рич' — в исполнении жены резало ухо.
— Почему ты меня так называешь? Помнится, тебя всегда очень раздражало, когда меня так называли друзья. 'Рич'- прозвище для попугая, а мой муж человек! — так, кажется, ты заявила когда-то Крису? Что же теперь произошло? Я перестал быть человеком в твоих глазах?
— Нет, просто таким образом я пытаюсь создать дистанцию меж нами. Ты был моим мужем…
— Я им и остался! — сверкнул глазами король.
— Формально! — твердо посмотрела на него жена, и Ричард скрипнул зубами от досады. — Я хорошо изучила тебя за эти годы и знаю, что ты думаешь, что чувствуешь, и хочу заметить — глупо надеяться на что-то. Пойми, я решила твердо, и дороги назад нет. Мы не будем больше жить вместе! Я не могу врать, сохранять лишь оболочку супружеских отношений, когда внутри пустота. Не хочу, даже осознавая ту боль, что причиняю своим поступком тебе и детям! — ее голос звенел от волнения, как натянутая струна. Ричард сел напротив и взял руку любимой в свою ладонь, но она выдернула ее, отодвинулась. Он же, словно потерял что-то важное, осуждающе посмотрел на женщину:
— Что с тобой происходит? Как мы могли дойти до такого? Почему, милая, почему мы должны создавать какие-то дистанции меж собой? Зачем? Я не понимаю. Мы расстались, как обычно, все было прекрасно и вдруг… Ты ни разу не дала мне понять, что устала от меня, желаешь что-то изменить, что тебя что-то не устраивает… любишь другого. Почему ты не сказала мне об этом? Зачем было улетать сюда, спасаясь бегством? Ставить в известность Иржи, посылать уведомления с чужими людьми? Неужели мы не смогли бы разобраться без постороннего вмешательства, сами, дома?
— Дома мы ничего бы не решили, — покачала головой Анжина. — Решал бы ты! И не отпустил меня и все. Я бы не вырвалась, так и жила под твоим давлением и ничего бы не изменилось. Ты бы постановил, что все это блажь, каприз — пройдет.
— Нет, девочка, это не так. Разве я хоть раз давил на тебя, не прислушивался к твоему мнению, решал без твоего ведома? Опомнись, любимая, мы ведь всегда все делали вместе и эту проблему так же решили бы, не ущемляя интересы друг друга. Зачем чужих людей посвящать в наши семейные проблемы? Чем они могут помочь? Это только наше дело, мы сами разберемся.
— Да, ты разберешься, — фыркнула Анжина, с долей презрения глядя на мужа. Ричард удивленно посмотрел на нее: отчего такая реакция? — И решишь, как необходимо тебе, что с твоей точки зрения правильно. А я? Мои желания имеют для тебя значение? Да, я смалодушничала и сбежала к брату, и теперь он в курсе наших отношений и моих планов, а это шанс, понимаешь, единственный, реальный шанс обрести свободу и поставить точку в наших отношениях.
Ричард с минуту изумленно рассматривал свою супругу, не веря ни своим глазам, ни своим ушам, и цепенея от осознания ее неожиданного коварства.
— Нет, это не малодушие, — глухо сказал он, понимая, что его просто выбрасывают, как ненужную вещь, списывают, сбрасывают со счетов, хладнокровно, обдуманно, цинично. И не какой-то чужой дядя, а женщина, ради которой он жил все эти годы. — Это обман, продуманная… — подлость — хотел сказать он, но смолк, чувствуя, что готов перейти грань и взорваться. Помолчал с минуту и так же тихо спросил, еще на что-то надеясь. — За что, девочка? Что я тебе сделал? Чем обидел?
— Ничем ты не обидел меня, просто я больше не могла бороться с собой, не могу, — Анжина опустила глаза под пристальным, обвиняющим и осуждающим одновременно взглядом мужа. — Ты все время смотрел на меня, как на божество, а я обычная женщина, Ричард! Ты представления не имеешь, как тяжело стоять на том постаменте, что ты для меня создал, всегда соответствовать и бояться совершить что-либо неприличное, не подходящее под божественный антураж. Ты такой честный, порядочный, благородный и правильный до отвращения! Я себя рядом с тобой чувствую, как обезьяна рядом с человеком, все время пытаюсь дотянуться до твоих высот и не могу, стремлюсь, из кожи вон лезу и не могу! Я самая нормальная, заурядная женщина и полюбила такого же заурядного мужчину. У него есть свои плюсы и минусы, он не идеален, как ты, и мне не придется изображать святую, вечно оглядываться, обдумывать каждый шаг, фальшивить, казаться лучше, чем я есть на самом деле. Я буду просто жить.
— Даже так… Значит со мной ты фальшивила? Кто он? — недобро сверкнул глазами король, в груди горело от боли, банальной ревности и презрения к ней и себе.
— Неважно, — покачала головой королева.
— Нет уж, начала — договаривай. Я должен знать, к кому собралась уходить моя жена. Пока — моя жена. Я не хочу, чтоб ты по глупости сломала себе жизнь. Ты сейчас не адекватна… мы оба. Я хочу быть уверенным, что ты что твой избранник достойный и порядочный человек, — ему с трудом далась эта тирада, внутри все кипело от обиды и ярости. — Его кандидатуру не Иржи случайно предложил?
— Причем тут мой брат? — пожала плечами Анжина. — Он не имеет к данному вопросу ни малейшего отношения, а насчет избранника… он достойный человек, во всяком случае, ты считал его таковым, но кто он, я скажу позже, когда мы немного придем в себя, успокоимся. Сейчас это было бы слишком больно. Поверь, я боролась, как могла, сколько могла, но мне слишком часто приходилось с ним видеться. Ты не вини его, он даже не знает о том, что я… — казалось, Анжина была готова заплакать, но Ричард впервые не чувствовал к ней жалости. — Я все надеялась — пройдет, но становилось хуже. Наверное, мне стоило застрелиться и не мучить себя, тебя, но Велена, Ричард… я не могу оставить их, — она с мольбой посмотрела на мужа. — Ты же не будешь препятствовать нашим встречам? Я бы хотела, чтоб Велена осталась со мной. Она еще слишком мала, а Ричард… он мальчик, я не смогу ему дать то, что можешь дать ты…
Король с минуту молчал, разглядывая жену, и, наконец, спросил:
— Когда ты охладела ко мне? Когда поняла это? Как давно ты… полюбила другого?
Анжина одарила его долгим взглядом и пожала плечами.
— Сама не знаешь? А если ты просто врешь, себе в первую очередь? — король в раздумье забарабанил пальцами по столу и чуть поддался к жене. — Скажи — зачем нам разводиться? К чему эти нелепости? Я не вижу необходимости в столь радикальных мерах. Давай поживем отдельно, если хочешь. Вполне возможно, что ты просто устала, я даже допускаю мысль, что ты права, и я давлю на тебя, но в одном я абсолютно с тобой не согласен: я не идеален и никогда не считал идеальной тебя и уж тем более не пытался сотворить из тебя идеал. Ты прекрасна такая, какая есть, и я люблю тебя именно такой, а если что-то изменить — это будешь уже не ты, — Ричард взял ее за руку и с надеждой заглянул в глаза. — Давай не будем горячиться. Подождем. Я попытаюсь исправиться, а ты подумаешь еще раз.
— К чему, Рич? — она покачала головой и убрала руку. — Ни к чему хорошему это не приведет. Мы затянем агонию расставания и превратим нашу жизнь в изуверскую пытку. Я боролась с собой много лет, и если б у нас был хоть один шанс…
— Много лет? — прервал ее король, нахмурившись.
— Да, я носила Велену и все время думала о нем… Она словно часть его… Это было последней каплей в чаше терпения Ричарда. Он взвился над столом и навис над женой, как ангел мщения, лицо перекошено от ярости, глаза горят дикой злобой:
— Кто он?! Крис?! Пит?! Кирилл?! — закричал он.
— Не смей на меня кричать! Ты ведешь себя, как мужлан! Я думала мы останемся друзьями и обойдемся без пошлых объяснений и битья посуды! — вскочила следом Анжина.