— Будем надеяться на лучшее. Потерпи, я сейчас, — прошептала мужчине, подбадривающе улыбнувшись. Пленник, видно, оптимизмом не проникся, но озадачился — моргнул.
Халена то ли хмыкнула, то ли булькнула и направилась за ключами, где ползком, где перебежками. И куда боль да слабость делись? А может, головой ударилась? Или организм в состоянии не проходящего шока замучился позывные о милости хозяйке подавать?
Толк, правда? Дел впереди немало и путь не близкий предстоит. Мысленно его, конечно, можно прошагать, но реальный смысл теряется…
`Помоги, Гром', - вздохнула в который раз.
Дейн растерянно следил за действиями девушки и гнал мысль, что она действительно решила найти ключи, освободить его, тем самым, теряя драгоценное время на бегство для себя. И полезли в голову мысли одна неожиданней другой: стала бы другая его вытаскивать собой рискуя? А какая женщина вообще смогла бы проявить подобную смелость, вести себя так, как ведет эта?
Драться, заведомо зная, что победы не будет и перевес сил на стороне врагов.
Лезть в окно, молча ползти вниз, и прыгать с высоты.
Потом вместо того, чтоб спокойно уйти, освобождать незнакомого ей человека.
Нет, или мир перевернулся пока Дейн сидит в клетке, или мирянам действительно выдали клад. Не богиню конечно, в смысле происхождения, но чудо по факту существования. Но если так, то, что ж они свою воительницу не уберегли? Где они? Куда делись? Почему по следам не пошли, хоть ратью, хоть по одиночке ее вызволить не попытались?
Чем они таким важным заняты, что позволяют своей в плену сидеть?!
Нет, все-таки мир сошел с ума.
Халена мысленно поблагодарила Грома за то, что помог — ключи оказались у этого стражника. Она осторожно вытащила связку из карабина на поясе мужчины и крепко зажала их в руке, с сомнением поглядывая то на меч под рукой стражника, то на него самого.
Забрать оружие? Опасно, воин проснуться может.
Убить пока спит? Да как можно сонного, не нападающего убивать?
А если проснется и тревогу объявит?
Все равно не правильно человека убивать из соображений — на всякий случай!
Тряхнула волосами и обратно поползла. Опять перебежками от бочек да телеги с сеном к клетке.
`Ненормальная', - уверился Дейн. А какой нормальный воин врага живым оставит, зная, что тот может ему навредить? Вот проснется сейчас и разбудит весь замок — уйдет тогда чудо мирян лишь до ограды и обратно в замок. Но уже связанной, а возможно и в цепях. Эльфар спокойно на то решится — в Богов он верит, когда выгодно, а остальное время позволяет своим думать, что верит. Женщины же для росков — бессловесные сироты, что словно собаки лишь свое место знать должны — у сапог мужа да у колыбели сына.
А эта вряд ли у сапог хозяйских пристроится — горда и свободолюбива, как дети гор…
А это мысль! Если правда освободит его девушка, к себе в клан ее стоит забрать. Уж горцы-то за ней присмотреть смогут и сберечь, чтоб одна во вражеском стане не сидела, с мечом чужаков не встречалась. Видно, не ранили ее, так, царапнули для острастки — иначе бы не резвилась. Однако, кто его знает?
С такими женщинами Дейн первый раз столкнулся. Короткие мечи у него в клане у почти каждой мужней женщины были, но они больше для острастки да самообороны в это смутное время. Не много чести мужчине, если женщине самой себя защищать приходится. И за ту царапину, что этой мирянке роски нанесли, клан Дейна мстил бы пока не нашел и не убил руку на женщину поднявшего, а если б сильней ранили или насильство учинили — замок бы с землей сровнял. Война войной — дело то мужское, лихое да бесшабашное, а женщина — дом и семья — оплот рода, жизнь его, смысл и будущее. Не по чести, если мужчины, меж собой разбираясь, на святое посягают, женщин трогают.
Что ж, еще один должок Эльфару у Дейна образовался.
Халена открыла замок и кивнула мужчине: выходи, ты свободен.
Тот хоть бы пошевелился.
А может, он чего не понимает?
Девушка нахмурилась:
— Уходи.
Тишина и ноль телодвижений.
`Мне что, еще и уговаривать'? — озадачилась. Головой качнула — и так времени много потеряла — светлеет уже, уходить надо.
— Извини, хочешь домашним животным у росков жить — пожалуйста. Нет — дверь открыта.
И пригнувшись, рванула к ограде. Ползком мимо бочек, ужом через какие-то железяки. А потом, карябая руки, цепляясь за уступы и воздух, вверх, на стену. Плохо, что камни мокрые, скользкие, и сил у Халены меньше, чем хотелось бы. А тут вскрикнул кто-то за спиной совсем некстати и словно под руку толкнул — пальцы сорвались и девушка вниз скользнула, обдирая руки, добавляя боли. Рухнула бы Халена да так осталась бы на земле, пока ее не нашли, да чьи-то крепкие руки перехватили ее, предотвращая падение. Покосилась — горец. Выбрался все ж — и удивилась, и порадовалась.
Мужчина молча толкнул ее вверх, закинув на забор. Легла она замечательно — удобно. Одна нога на свободе, другая еще в плену. А куда и как дальше — голова уже не соображает. А тут еще взгляд упал на стражника, что без шуму ключами поделился. Лежал тот с неестественно повернутой головой — видно, шею ему свернул кто-то. И этот `кто-то' сейчас на ограду за Халеной лез, резво так взбирался. Ну, еще бы — две стрелы над ухом чиркнуло. Крик во дворе поднялся, стражники высыпали на улицу, побежали к беглецам.
Халена смотрела на приближающихся росков как на массовку из театральной постановки и где-то на краю сознания соображала, что это не сцена, не театр, не пьеса — действительность. Сообразила и села, ногу за ограду перекинула, прыгнула в ров немедля.
Холодная вода привела ее в чувство лишь на пару минут. А потом вернулась боль и потянула тело вниз. Девушка барахталась, пытаясь выплыть, но вязла то ли в мутной воде, то ли в тумане, глотала противную жидкость, выныривала и вновь тонула. Она и не поняла, что ее вытолкнуло на поверхность, вытащило как щенка на землю — не успела.
Оплевываясь, откашливаясь, скрючиваясь от боли уже не в боку — во всем теле вползла на берег и тут же была подхвачена за шиворот, поставлена на ноги. И поняла — нужно двигаться, бежать.
Ноги двигались, заплетаясь, мелькали перед глазами камни, трава, грязь, собственные ступни. Сердце словно сместилось, увеличилось и било в грудную клетку, в горло и виски. Кто-то хрипел совсем рядом — а может она? А кто тогда кричит, что свистит? Не поймешь, некогда. Лес совсем близко, вот и первые деревья — главное, не остановиться, не впечататься в ствол, не запнуться о корни и коряги, и бежать, бежать дальше, быстрее. Стремиться к цели, определив ее впереди — вон та сосна, нет, та, что дальше, левее. Нет, вот тот куст, тот кедр… Еще дальше… Куст… Сосна…Камень…
Она еще бежала, а тело уже падало.
Мужчина удержал ее, вовремя заметив, что Халена выбилась из сил. Усадил ее на траву, прислонив спиной к стволу сосны, заглянул в глаза, что были чернее угля.
— Извини, — прохрипела она, тяжело дыша. Скрючилась, прижав руки к животу. — Минуту дай, минуту.
И подумала: а лучше б вечность…
Мужчина выпрямился, прислушался — звуки глухие, далеко и все же сидеть времени совсем нет. Как и надежды, что роски не устроят погоню, дадут спокойно уйти. Дейн им нужен, чтоб последние вольные кланы поработить, а девушка и того нужнее — она — ставка на исполнение всех желаний.
Халена услышала приближающиеся крики, звуки, словно лошади вскачь неслись — неужели в седла роски успели вскочить да за беглецами двинулись? Худо. Кончилась минута передышки. А может разделиться? Мужчина силен и не ослаблен — быстрей нее уйдет, а так вместе пропадать. Будет она балластом на его шее, в итоге может и обратно в плен за собой утянуть.
— Спасибо за помощь, — прошептала, поднимаясь по стволу. — Дальше я сама, мне туда, — в гущу леса рукой указала, — а тебе, похоже, туда, — в сторону скал махнула. — Клану привет. Иди.
Мужчина молча сжал девушке ладонь и потащил к скалам, постепенно переходя на бег.
Вырваться — время и силы тратить, поэтому Халена закусила губу, чтоб не застонать, не закричать и бежала. За спиной конский топот все ближе, все явственней слышен.
Мужчина в кусты нырнул, Халена за ним, вниз то ли съехала, то ли слетела, не чуя земли под ногами. Вперед, на просвет меж деревьями. Выбежали на открытое пространство, остановились на пару секунд.
Халена огляделась: открывшийся пейзаж в предрассветных сумерках казался ирреальным — слева темнеющие пятна валунов, мерное журчание воды. Левее тоже камни, но вода по ним бежит, бурно, порогами катится, а дальше, если прямо смотреть — дорога широкая из гранитных плит, каменистых уступов, глыб, в скалы, лесом обросшие, упирается, в высокие отвесные стены, за которыми горный кряж виден. Расстояние до скал в полумраке не определишь, но кажется настолько далеко, что к обеду бы добраться.
Мужчина рванул прямо по открытому пространству по камням прыгая, пороги обходя — к скалам. Халена за ним, стараясь не столько под ноги смотреть, сколько вперед, в спину товарища. Ведомый он сейчас для нее и отстать никак нельзя — не из-за себя — из-за него. Ясно, что мужчина в свои места рвется, к клану. И нужно дойти.
Нога соскользнула с мокрого камня, Халена в воду упала. Холодная та, лед только не плавает — мигом в себя привела. Девушка выбралась, и опять вперед за горцем следом.