Леди Лиит! Хрустальная Дева!
Неправильные черты, которые задевали сердце сильней правильных лиц красавиц. Огромные глаза лани. Легкие шаги, не пригибавшие трав к земле.
То ли реальность, то ли обман зрения. И щемящее жало непонятной тоски, впрыснувшей в сердце яд.
Трудно поверить в реальность того, что мороком пришло и утекло туманом. В сказку. В грезу.
Так устроен человек — закрывается от всего слишком хорошего, и от слишком плохого. Прячется за стенами крепости внутреннего мира, цепляется за устои, за правила, усвоенные с детства, не всегда в силах посмотреть правде в глаза.
Да-Деган усмехнулся, поставив книгу на место, покачал головой.
"Беги — нашептывала память, — покуда не поздно, пока есть еще время до старта. Ну, куда ж несет тебя, дурья голова?"
И верно, куда?
Посмотреть бы в лицо Судьбе, поговорить с милой девочкой, спросить бы у нее, почему к нему из всех, она так строга? Почему, любя, сжигает ему сердце дотла?
Усмешка прорезает губы. Ответ? Он его знает и так. Не любит судьба слабых. Не любит безвольных. Не любит всех тех, кто не в силах постоять за себя.
Женщина, истинная женщина, эта милая крошка с характером стервы. Любому истреплет нервы! И нужно иметь силу, что б взяв ее в руки, встряхнуть за хрупкие плечики, и заставить улыбаться. Нужно иметь дерзость….
Эта девочка любит лишь достойных себя. Но от знания не становится легче. Потому, как не известно, куда еще она, эта крошка, забросит, испытывая тебя. И неизвестно, что будет за поворотом — огонь, что спалит сердце, ледяная вода, что загасит в душе последние искры тепла, или нечто, чему он не может дать определения?
Хоть, казалось бы, чего он в этой жизни еще не видел? Чего не познала душа?
Закусить губу. Не вспоминать. Но разве можно забыть, отрешившись, вступая на путь в город, где однажды потерял себя?
…Купол, укрывший небеса. Беззвездие. День, в котором не видно дня. То тьма, то серая мгла. Там — за куполом атмосфера, в которой человеческим легким не сделать и вздоха. Метан, кислоты, азот. Ни капли кислорода.
Под куполом город. Дворец Императора. Не зная, не поверишь, что на убогой планете притаилась, как хищный зверь в норе, могущественная цивилизация, держащая в страхе множество колоний. Наводящая ужас на вольную контрабандистскую республику Раст-Танхам.
Сила незримая.
Странно, что никогда, до тех пор, пока не попал в этот мир, полный боли, он даже не подозревал о ее существовании. Никогда на звездных трассах не пересекались корабли Эрмэ и Лиги. Никогда, никто не слышал от торговцев даже намека на существование Империи.
Могучий флот. Воины, которым не было равных. Уменье Властителей, кажущееся непосвященным в тайны черной магией, темным колдовством. Смиренное молчанье рабов.
Сколько тысячелетий в одной Галактике, под одними небесами? Рядом, не пересекаясь тысячелетиями. И только легенды множества народов хранят память. Как напоминание о незримой опасности, как предупреждение. Впрочем, что в старых сказаниях толку?
А на границе столкновения интересов — Иллнуанари. Псы Императора. Поджарые, голодные волки, сбившиеся в бешеные стаи. Рыщут, гонят, лишь бы напиться горячей крови! Эти знают силу Империи. Потому служат верою.
И окаянная мысль прошивает молнией — не приведи судьба столкнуться Лиге и Эрмэ — сколько миров обратится в пыль, сколько ж выплеснется из тайной кладовой страха, боли и ненависти? Это ж не скоро поднимется Лига. Если и устоит.
Зажмурится, закрыть глаза…..
Отчего так явственно стоят перед глазами картины вселенского пожара? Отчего мысль, зацепив когтем кусочек сердца, не спешит отпустить. А в душе — в душе паника и тревога. И леденеет, замерзает душа. Холод! Лютый мороз космической пустыни! И холодным ветром воспоминаний выдувает из сердца остатки тепла.
"Я сотру в порошок весь твой мир, Аретт! Весь мир, что не покорится мне! Рано или поздно, но все они будут у меня в кулаке! И Ра-Мирран, и Гвенар, Ирдал и Солло! Я пеплом по ветру развею всю вашу полудохлую Лигу, забывшую свое место. Рабы! Вот вы кто, рабы и беглецы, отродье трусов! Придет время, вы вновь станете рабами! Я выбью спесь из ваших голов! Навсегда!"
Навсегда…..
Забыть бы! Отмахнуться. Но кто знает норов Императора, знает и цену этому «навсегда». Напрасных слов Хозяин ветру не бросает.
Резкий визг корабельных сирен ударил по барабанным перепонкам. И поздно бежать. Раз заговорили сирены, значит, через несколько секунд старт. И поздно отступать.
Вздрогнув, Да-Деган опустился на ложе, прикрыл глаза.
Что ж, он все решил сам. Он сам встал на этот путь, так не ему роптать. Так почему же из глаз, соленые, катятся капли боли?
11
— Хэй! Так и будешь валяться?
Да-Деган открыл глаза, посмотрел на нежданного визитера. Вчерашний юнга, кажется, Хив.
— Что, — ответил с иронией, — запрещено корабельным уставом?
Юнга недовольно примостил на столик поднос с едой.
— Смотрю, ты — неженка…. Что будет, когда Иялла отправит тебя в трюм?
— Он не отправит.
Насмешка на лице юнги читается и без лупы. Что ж, все как всегда. Нежданные сюрпризы в обычаях у Иллнуанари. Да-Деган, поднявшись, легонько пожал плечами.
— Знаешь, Хив, в интересах вашего капитана доставить меня на Эрмэ живым. И пусть относительно, целым. А в трюме я прыжка не переживу. Будет на один труп больше. Вывод?
— Ты думаешь, Иялла знает о твоих недомоганиях?
— А ты ему передашь. Неужели смолчишь?
— Все верно, — отозвался юнец. — Только это — каюта Катаки. И хочет Иялла или нет, но освобождать ее придется.
Да-Деган тихонечко присвистнул.
— Катаки, — протянул почти нежно. — Ну, думаю, он будет рад нашей встрече. И придется капитану пожертвовать своей каютой. Видишь ли, мальчик, Анамгимару очень хотелось, что б я летел на этом корабле. Аж до зубовного скрежета. Не будете же вы злить главу собственной Гильдии. Поснимает головы. Так ведь?
Мальчишка только фыркнул в ответ. Присмотрелся к нему внимательней. Пожал плечами.
— Когда прибудет Катаки?
— Нагонит еще до прыжка. Часов через пятнадцать.
— Знаешь что, — проговорил Да-Деган неожиданно. — А ты покуда не говори ничего капитану. Тут такие дела. Если сумеешь смолчать — не пожалеешь. Озолочу!
— Деньги вперед, — усмехнулся юнга. — Еще до прилета на Эрмэ.