Все Судьба! Не уйти из рук ее, не развести объятий. Вешается на шею ветреная девчонка, клянется в вечной любви, напоминая о былых своих подарках, валяется в ногах, пытаясь удержать…. Нет, не тело, но благодарность в его душе.
Просит не проклинать так истово, с надрывом! Не роптать…..
Шепчет, сыпет ласковыми словами, заглядывает преданно и верно в глаза. Покорная! Уставшая! "Я люблю… я люблю тебя…".
Только ли знает, окаянная девочка, что это такое — любовь? Похоже, даже не ведает. Как не ведает сочувствия Император. Как не знают темные своды Эрмэ сиянья небес.
— И счастье твое, что прикинулся мертвым, — падает звук голоса воина с равномерностью метронома, — если б не это…. Вернул бы тебя Хозяин назад. Сам не свой был…. Все метал и громил. Если б кто другой, если б не Шеби была причастна к побегу, растерзал бы любого, кто помог тебе ускользнуть. Он болел тобой. Голосом, песнями. Метался, как зверь в клетке. Имя твое запретил вспоминать. Сам же и помнил. Вот тогда-то он сестру свою и возненавидел. Любовь, да с ненавистью напополам — эх и смесь! Да, враг мой, лютовал он тогда.
— Он и ныне лютует…
— Это — не лютость. Пресыщенность, может, а, может, усталость. Я не знаю, не ведаю…. Только сейчас он стократ опаснее. Привычен ко всему. Уже не воин. Хозяин. А Хозяина не тронут слезы рабыни, даже если эта раба по рождению — его сестра. То, что было любовью — утекло. А ненависть осталась. Потому и прошу — увези Шеби. Если сможешь. Покуда не поздно. Не защитник ей сейчас Хозяин Эрмэ. С каждым днем все больше — враг.
Вздох, словно всхлип. Заглянуть в золотые глаза, только боязно. Там не золото, там огонь, бушующее без удержи пламя. Страшно смотреть в бездну. Страшно прыгать с обрыва в ледяную воду. Страшно….
Запоздал этот страх, заплутал по дороге. Бояться надо было, когда ступал на Эрмэ, когда шел в колонне с рабами, когда настаивал на встрече с Императором. Но сейчас, в этот вечер, сейчас…. Страх пронзил, пригвоздив к стулу, заморозил кровь, выдул из тела половину души.
Бояться надо было, когда шли на Вэйян.
А сейчас…. Для страха уже поздно. Но не уходит, не отпускает, кружит рядом, цепляется за край белоснежных одежд.
— Скажи, увезешь ее?
— Увезу.
Не словами, молчанием. И повисла тишина подобно сизому дыму, и собираются из клубов воздуха призраки. И звучит то ли смех, то ли стон.
— Ладно, пойдем. Перед отбытием еще одна обязанность. Официоз. Аудиенция. Тебя желал и жаждал видеть Император.
Вздохнув, Да-Деган поднялся на ноги. Бесшумно впереди скользил воин. Вел по хитросплетению коридоров, в которых неведающему легко заплутать как жертве в лабиринте Минотавра.
Легкий бесшумный шаг, тяжелые своды, и кажется, что никогда не будет выхода из этих коридоров. Не потому, что его нет. Просто так легко не успеть укрыться от Зверя.
Только, словно тени навстречу — Властители и воины, да тихие, словно трава — рабы. У массивных дверей, покрытых золотом, Таганага остановился, кивнул. Что ж, иди. Он ждет….
И вновь предательская дрожь в коленях.
Неспроста! Ой, неспроста!
Войти и потеряться песчинкою на берегу. Сотни людей. Сотни колонн, врезавшихся в купол, вознесенный так дерзко ввысь. На широких ступенях россыпями золото, бесконечное золото…, рубины, алмазы, жемчуга. Сияют жаром, переливаются сокровища короны. Безделушки под ногами бытия, камушки и галька. И скалою возносится к куполу Черный трон. Там, в вышине, надменно и одиноко — Он! Хозяин половины мира.
И, кажется, что и с выси трона жгут, ощупывая взглядом разные, непостижимо разные глаза — сияющий как рассвет у лазурного моря и черный, бездонный провал с которым не тягаться самой тьме. И взгляд этот как зов, как приказ приблизиться. С подножия — к вершине.
Каждый шаг — как по битому стеклу босыми ступнями. Жгут взгляды властителей, ощупывают, выпивают силы, словно играя, пытаются уронить… нет, не тычками и затрещинами. Волей своею. Сломать, поставить на колени. И качает лица. Кружится реальность, готовясь утопить его в водовороте.
Вон мальчишка — безусый и наглый. Вон — с лицом мальчишки, но слишком умными глазами. И каждый, хоть на миг, да ударом, сгустком воли, черным, звериным колдовством — "встань на колени. Смирись! Раб! Твое место у нас под ногами!!!"
И расправлены плечи. Напряжение сил, и…
Что ж, разве это испытание? Это — игра. Как когда-то в садах Амалгиры.
На малахитовом ковре разнотравья. Под изумрудным балдахином развесистых крон. Рэй. Илант. Лия и Иридэ….
И звенит колокольцами смех, сплетаясь с треском цикад.
— Падай, Дагги, ну!!! Падай!!!
Окаянное озорство и сила, опрокидывающая раз за разом на землю! Носом в песок, лицом в траву, на колени или ничком. И хохочет, беззлобный, сияющий радостный от осознания почувствованной силы, безобразник — Рэй. Рейнар. Его воспитанник. Внук Локиты! И всего-то мальчишке семь лет, но противиться взгляду наглеца нет силы. У мальчишки воля, что перетирает камни в песок.
"Падай, Дагги!" И так раз за разом. Словно путает ноги трава, словно на спину прыжком взметается пантера. Игра. Бесконечная, изматывающая. И можно лишь немного дольше устоять на ногах. День за днем, с каждым разом чуть слабее, чуть позже приходится падать.
"Падай, Дагги!" Падай, и учись стоять на ногах! Учись противиться чужой, такой неодолимой, воле.
"Падай, Дагги!"
Пришел момент — он устоял. На ватных ногах, с камнем на плечах, он стоял и смеялся. Ах, как сладко было смеяться в тот миг, в тот раз. Словно в первый раз в этой жизни стоял на ногах! А вместо наказания просьба — просто просьба, дрогнувший голос, которому нельзя отказать…. "никогда так больше не делай, Рейнар. Никогда! Силен ты, мальчик, но сила твоя не доведет до добра. Забудь, отбрось, не надо…."
Рэй! И как забыть — невыплаканных слез. Как выдернуть занозу? Не забыть сияющих зеленых глаз, ни смеха, ни силы. Мальчик! Истинный Властитель, никому другому, разве только ему меряться силами с тем, кто и ныне на троне!
Впрочем, к горю ли….? Хуже ль смерть, чем обладание Властью? Лучше ль смерть обычная, нежели смерть души? А кто его знает, кто это ведает? Разве только Судьба знает ответ. Но и зная, не спешит ответить….
— " зря ты, Дагги, так напустился на меня тогда за дар….
— Зря?
— Зря я сам… сдуру заставил тебя падать…, мне казалось смешно. Но то глупо, конечно же, было…
— Ну и что хорошего в этом даре нашел ты? Ну, скажи дураку мне, старому. Что?
— Я могу вернуть веру изверившимся, утолить боль. Я могу заставить бездаря поверить в то, что он гений!
— Вознесется!
— Нет, если сумеет поверить — станет им.
— Чушь!
— Нет! Станет! Ты только послушай…"
Отмахнулся и слушать не стал. Эх, вернуть бы прошлое назад! Сохранить бы, спрятать, суметь не отдать…..
Эх, если б только на миг улыбнулась Судьба, одарила….
Если б только снова, как когда-то давно, на зеленой траве средь деревьев, сидеть всем, впятером…. Да только не вырвать страниц из книги Бытия. А, и вырвав, не переписать минувшее набело, подобрав слова, изменив все знаки препинания и смысл.
Эх, Судьба! Казнить нельзя помиловать….