— Это не мой мир…
Эринс удивлённо посмотрел на меня. Виктор и генерал, спорившие друг с другом о чём-то, резко прекратили свой спор и тоже глядели на меня. Сифиль, которая находилась рядом, испуганно заглянула за дверь.
За дверью не было моего коридора, через который я вошёл в эту дверь. Точнее, за дверью был какой-то коридор, но он был в два раза шире моего, другого цвета и ещё освещён с правой стороны какими-то мутными сероватыми окнами. Хотя, может, и не мутными вовсе — на улице просто хмуро. Но только они мало-мальски были освещены. Другого освещения не было. Светильники на потолке не горели. Да и похоже их не было… Когда я уходил, помню, был включен верхний искусственный свет.
По полу были разбросаны исписанные листки бумаги, рядом с грязными плинтусами валялись рванные куски штукатурки. И какой-то странный гул доносился издалека, словно где-то далеко работают невиданные механизмы.
— Это не тот коридор, — поправился я, — через который я пришёл к Вам… Может быть, это мой мир. Но не мой коридор, который в нашем офисе находится. И через который я шёл в тот раз.
— Но как так? — спросил Эринс. — Ведь соединение прошло успешно. Мы были уверены, что это твой мир…
— Не знаю. А может произойти соединение с моим миром, но в другой части города?.. Или даже страны? Или другого государства? — поинтересовался я.
Эринс пожал плечами. За дверь поочерёдно заглянули Виктор Тадеч и Паут Воэ. Мне пришлось отойти в сторону к одному из углов герметичной камеры. За стеклом напряглись универсалы PAF, подобрали ружья и встали с кресел — возможно генерал что-то мысленно приказал, быть начеку или подобное.
— Я допускаю всякие изменения и непредвиденные случаи, ведь это экспериментальное исследование, — неуверенно сказал Эринс.
— Значит, такое возможно, — констатировал я. — Остаётся только понять — что за место такое, куда мы попали?
— Это может быть и не твой мир, — неожиданно сказала Сиф, испуганно схватив меня за рукав, когда я намеривался выйти за дверь и осмотреться.
Я остановился. Подумал, а ведь всё может быть… Хотя по внутреннему убранству такого пусть и мрачного безлюдного коридора можно более уверенно сказать, что это больше всего похоже на мой мир. На другом конце коридора был вывешен плакат, где русскими буквами чётко и размашисто написано: 'С выпуском!' Похоже на школу. Или вуз? Колледж? Не знаю… Надо пойти, взять исписанные листки, хотя бы один, вон их как много разбросано по полу, да убедиться. Других букв или слов, бросающихся в глаза, я не видел в коридоре. Обои были современными с рефренной поверхностью, на европейский лад. Правда, местами от чего-то пожелтели. И плинтус аккуратно уложен из добротного материала сделан. Пол покрыт керамической плиткой с хорошо подобранным рисунком, качественно уложен… Окна. В окнах просматривались пластмассовые блоки с двойным или тройным остеклением. Стёкла только сильно запылились или замутнели. Никто их не прочищает, что ли? И вообще, здесь, похоже, идёт ремонт. Обсыпанная штукатурка с потолка, где-то, видимо, начали долбить, кладку в стене разрушать. Некоторые обои отклеились. На полу грязь разведена… Да, очень похоже на ремонт, который недавно начался… Чёрт, надо просто выйти в коридор и посмотреть в окна — вдруг там окажется Мариинка или что-нибудь знакомое — может быть, я легко узнаю это место.
Перед выходом в свой мир, я предварительно одел свои шмотки, уже напялил чёрную кожаную куртку, распихал сувениры по карманам. Кстати, мои опасения не подтвердились — у меня их не отобрали, что меня не могло не обрадовать. И держал шапку в руке наизготовку. Я уже мысленно попрощался с этим миром и собирался вернуться в свой промозглый весенний Питер и подготавливал удивительную историю для своих друзей, родных.
— Я могу выйти, осмотреться? — поинтересовался я у Эринса и генерала. — Вы сможете долго удерживать соединение?
— Да, конечно. Хоть несколько часов, главное дверь не закрывать, — ответил Эринс.
— Я тогда пойду гляну в окна, — сообщил я. Снял куртку, так как не собирался пока выходить на улицу, вручил Сифиль и вышел за дверь, осторожно ступая на грязный пол. Шапку зачем-то держал в руке. Но возвращаться и оставлять её у Сифиль не хотел.
Вспомнив старую мысль, я поглядел на дверь-портал. Никакого перехода я не увидел. Дверь с той и другой стороны была абсолютно одинаковая. 'Неужели такое возможно? — пронеслась мысль, — может быть, происходит соединение с идентичными дверями? А в моём мире оказалось несколько таких идентичных дверей, и соединение просто ошиблось с другой такой же дверью из другой части города'.
— Погоди, — остановил меня Паут Воэ. — С тобой следует отправить помощника… Кто пойдёт?
Все молчали.
— Я! Я пойду с ним, — неожиданно отозвался Эвиан, который находился поодаль. Поддался вперёд и тоже вышел за дверь, присоединяясь ко мне.
Я и не менее удивлённые сотрудники Арками-Тайста, полковник и генерал посмотрели на ранее считавшегося скромного Эвиана Хону. И даже внутренне ему позавидовали.
— Осторожно, — сказал полковник Велитри, — ты можешь подцепить какую-нибудь заразу или вирус… Будь бдителен!
Вот лучше бы он этого не говорил! И без него было понятно, что здесь что-то не так. А Эвиан, подталкиваемый словами Велитри, потерял осторожность, что и оказалось роковым случаем…
— У вас всегда так грязно? — спросил Эвиан, аккуратно ступая по полу, обходя бумажные листки и мелкие лужицы.
— Бывает… — иронично сказал я.
Подошли к ближайшему окну. Вместе выглянули на улицу. За мутным окном высилась кирпичная стена тёмно-коричневого цвета. По высоте данный этаж был, похоже, вторым.
— Внутренний двор, — с досадой отметил я. — Понятно, почему так хмуро здесь.
Я развернулся и поднял с пола разбросанные листки. Прочитал:
'Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой…'
Очень знакомо. Подчерк детский. Не особо аккуратный, с почеркушками, с ляпами. Ну, точно школа.
Я выкинул обратно листок и обратился к Эвиану, так чтобы слышали те, кто оставался за дверью в том мире:
— Ничего не понятно. Надо осмотреться, пройтись дальше, зайти в другие помещения. Так, чтобы окна выходили в противоположную сторону… Возможно, школа сейчас закрыта. Но, может, найдём людей. Поспрашиваем если что.
Эвиан кивнул. И мы пошли к другому концу коридора.
Позади нас за дверью стояли: Сифиль Антургайн, Виктор Тадеч, Эринс Лаславия, генерал Паут Воэ и государственный советник Велитри Вуори. Провожали нас взглядом. Я не подозревал ещё, что это последний раз, когда их видел…
Мы подошли к двери в конце коридора. Его длина была не более 30 метров. Вслед нам генерал громко крикнул:
— Далеко не уходите… Как почувствуете неладное — немедленно возвращайтесь!
Я помахал, мол, мы быстро…
'А если бы его кто-нибудь услышал? Какая-нибудь охрана? Особенно непривычную альверскую речь для таких мест? — беспокойно подумал я. — Здесь же наверняка есть охрана. Как им тогда объяснять: кто мы такие, откуда взялись, кто там за дверью ещё стоит, и, вообще, что за хрень, что происходит там за дверью?!'
Зашли в тёмное помещение. Я пытался найти выключатель. Но так его и не нащупал. Эвиан заметно забеспокоился. Гул на улице усилился. И очевидно, приближался. А может, мы к нему приближались… Не понятно. Что там, интересно, происходит снаружи?
Сразу заметили светлые проёмы дверей в другие помещения. Направились к ним. Вышли в светлый кабинет.
Здесь был бардак и хаос. Парты раскурочены, местами поломаны. Несколько школьных парт и стульев вообще свалены в угол. Похоже, лишь для того, что расчистить середину помещения. Я не понимал — для чего? Стены истыканы большими и малыми дырами, словно ошалелые строители здесь развлекались перфораторами и кувалдами. На полу хламом свалена макулатура, часть бумаги почернела от гари. Меловая доска была разбита на несколько частей. На стене оставался висеть её жалкий огрызок. Окна разбиты, а те, которые ещё уцелели — испещрены белой сеткой трещин. За окном был серый едкий дым от пепелища и какие-то странные дома на заднем фоне, ещё более мрачные дома стояли поодаль их. Незнакомые дома… Запах дыма вваливал в кабинет и чувствовалась истошная гарь керосина, горевшей пластмассы, дерева и прочего подожженного барахла. На улице что-то сжигали огромной кучей. А может, не сжигали — само горело… С улицы дуло тёплым ветерком, что очень странно для весеннего Питера. И никакого признака моросящего дождя! Сквозь сиреневые тучи пробивались солнечные лучи… Это уже не похоже на Питер! Уж во всяком случае — не вечер холодной весны.
И всё меньше и меньше окружающая остановка походила на ремонт… Скорее… Чёрт! — ужасная догадка кольнула мой мозг…
— Это не ремонт… — тихо выговорил я и повторил чуть громче, чтобы растерянный Эвиан слышал меня. — Это не ремонт! Надо уходить отсюда срочно! — я попятился.
За окном на верхних этажах и крышах дальних высоток нагло метался огонь. Дома из своих почерневших окон яростно выплёвывали языки пламени вместе с тёмными и плотными клубами дыма. Над городом поднимались длинные столбы чёрного пепла и золы.
Это была чья-то война. Определённо война. Или страшная разруха. Не знаю… Но не моего города точно… Неужели мы попали в период второй мировой войны? Как такое возможно?..
Я собрался схватить Эвиана за рукав и бежать обратно, к двери, предупредить остальных. Оставаться здесь становилось опасно. Эвиан стоял у входного проёма и, похоже, прислушивался к внешним звукам. Не успел я дойти до Эвиана, как раздался громкий раздирающий крик. Причём явно женский. Очень близко. Где-то на первом этаже. Прямо под нами. Эвиан вдруг встрепенулся и первым выбежал из кабинета.
— Куда?! Стой, Эви!.. Эви, не надо. Стой! — кричал я вслед убегающему другу, но старался кричать тише, в полголоса чтобы слышал только он.
Как-то он быстро отыскал лестничную клетку и побежал по ступенькам вниз — я только и видел его пятки. Женские крики продолжались. И совершено стало понятно, что они призывали на помощь, от какого-то неминуемого, нестерпимого ужаса. Даже Эвиан это понимал. Я различил истошный выкрик по-русски: 'Нет!! Не надо!'
Мы выбежали в коридор первого этажа. Внезапно прозвучал громкий хлопок и крик оборвался. Я остановился… Замер. Ужаснулся. А Эвиан уже был в конце коридора и останавливаться явно не собирался. Только ускорился. Я слышал как, гулко топая, он побежал дальше по кирпичной крошке, рассыпанной по полу, и скрылся за проёмом.
'Эви, куда же ты? Наивный дурачок. Кому ты хочешь помочь? Кого ты уже спасёшь? — думал я, карая себя. — Идиот. Не надо было мне брать помощников. Сам бы справился! Самостоятельно бы разведал'.
Я осторожно высунулся в проём и увидел тот миг, когда Эви набросился на человека с пистолетом, быстро преодолев пару десятков метров от него. Рядом, на куче битых кирпичей, ничком, не шевелясь, лежала молодая женщина, лет 25, с разорванной кофтой, выдранным белым бюстгальтером, растрёпанными светлыми волосами. Она бессмысленно смотрела в потолок. В голове зияла крохотная дырочка, из которой багровым ручейком сочилась кровь. Человек с пистолетом начал отмахиваться от Эвиана. Но тот наносил удар за ударом. Причём очень хорошие удары у него получались — в челюсть, в живот, в грудь, рукой, ногой, другой рукой, с размаху, с близкого расстояния, под дых… Вскоре незнакомец повалился на мертвую женщину, из носа обильно выступила кровь. Незнакомец вспомнил, что у него вообще-то есть пистолет в руке и с яростью нажал на спуск. Пистолет издал громкий хлопок. И пуля прошила ногу Эвиана. Тот вскрикнул, не ожидая такого отпора, резко крутанулся и попытался навалиться на человека. Незнакомец не теряя ни секунды, начал стрелять по нападающему. Хлопок за хлопком проносились по этажу, по улице, обдавая меня ужасом и негодованием. На спине Эвиана, на белой служебной рубашке, раз за разом появлялись тёмные отверстия, которые начали заполняться тёмной кровью. Эвиан упал на прутья и груду железа, издав протяжный всхлип, перемешавшийся со звоном металла. А незнакомец привстал и с прежним остервенением продолжал стрелять в лежащее тело альверца:
— С-сука!! Получи! Тварь!.. Откуда ты взялся?!..
Он страшно матерился. Но матерился по-русски. Это шокировало меня. Я не ожидал… Вот немецкую речь или какую-нибудь иностранщину, я, допустим, ожидал. Но русскую… Нет, он определённо русский. Но, сволочь, кто он такой?! Почему он убил русскую девушку? За что?!
Незнакомец всё стрелял и стрелял, пока пистолет не издал щелчок — закончились патроны. Эвиан уже не шевелился и не подрагивал от выстрелов. Он был мёртв. Я не знал, насколько живучие альверцы по своей природе, но Эвиан был явно мёртв, так как даже не стонал. Да и столько пуль всадил в него этот человек!
Изнутри к горлу подобрался комок боли и отчаяния. Отвернувшись, я его выплеснул на пол, усыпанный крошкой, вместе с рвотой. Позывы повторялись ещё несколько раз. Я старался блевать тише, чтобы меня не слышал тот, с пистолетом, который застрелил уже двоих, включая моего друга. Ужасало меня то, что это произошло быстро. Мгновенно. Молниеносно. За какие-то секунды. Я толком не успел сообразить… Вот был со мной друг Эвиан — и вот его не стало… Что это за мир такой?! 41? 42 год?.. Да, сволочь, он же русский! Не фашист какой-нибудь. И одет не так… Нет, не может это быть 41 годом… Здесь всё современное — парты, столы, мебель, отделка. Даже этот ублюдок как-то современно одет, словно спецназовец какой-нибудь. Может, солдат или боевик.
Послышались отдалённые быстрые шаги. Я осторожно выглянул из-за проёма. К незнакомцу подбежал человек с автоматом:
— Что происходит, сержант?! Почему всю обойму выпалил? Что со шлюхой?.. А это кто?!
Последний удивлённый возглас относился к мёртвому Эвиану.
— Хер знает, лейтенант… Он на меня набросился. Бить начал… Вот, нос разбил… С-сука… В живот пнул. Встать не могу… У-у… Больно… С-сука… Больно-то как…
— Ты его знаешь?
— Да откуда?! — нервно проворчал сержант, натужно пытаясь привстать.
— Может родственник её какой-нибудь… Этой девки, — предположил лейтенант. — Ладно, Серёга… Откуда он на тебя набросился?
— Да откуда-то оттуда, — и он указал в мою сторону… и сам вдруг ошалел, — Вот, с-сука! Там ещё кто-то есть! Вон, в темноте прячется!
'Чёрт! Они меня заметили… — по мне побежала холодная дрожь. Я попятился назад. — Бежать надо. Эвиану уже не помочь. Он мёртв. Чёрт, он мёртв! Его убили! Как я объясню это?!'
— Лейтенант! Пристрели его, лейтенат! Он, наверное, такой же! — раздался яростный выкрик первого, придерживающего пистолет к животу. Немедленно послышались быстрые шаги в мою сторону и выкрик второго:
— Стой!!
Я побежал обратно, пытаясь вспомнить дорогу. Но в спешке растерялся и пропустил лестничную клетку. Выругался, побежал дальше. 'Уже не успею вернуться. Догонит'. За мной шумно разгонялся второй незнакомец, лейтенант, который, кряхтя и повизгивая от злости, гнался в след, истошно матерясь на ходу, гулко давя сапогами разбросанную крошку.
Громко, обложив уши, прозвучала автоматная очередь. Впереди осыпалась штукатурка, попала мне на волосы. Я ускорил бег, насколько мог. Я бежал уже по коридору, точно такому же, как на втором этаже. Понимал, что надо как-то подняться наверх. Там меня ждут генерал и полковник, которые, надеюсь, услышали выстрели и предприняли какие-нибудь меры, подготовили бойцов-универсалов. 'Чёрт, как же подняться теперь? Где ещё есть лестница?!' — я искал глазами тёмные проёмы и с надеждой заглядывал в них. Всё не то!
Между тем, далёкий гул усиливался и становился неприятно близким. Это меня тоже начинало тревожить. Но, прежде всего, тревожил человек с автоматом позади, который гнался за мной следом. И не отставал ведь, сволочь!
Я забежал в помещение и понял, что оказался в ловушке — дверей больше не было. Это был класс со сломанными и разбросанными по всему кабинету партами. В левом углу зияли окна с выбитыми стёклами. Я, не теряя ни секунды, перепрыгнул через подоконник и вывалился на улицу, не разглядывая дороги, побежал дальше. Мне бы сейчас оторваться от вооружённого преследователя.
Шапку я потерял. Ну и чёрт с ней, с шапкой. Я перебежал улицу и повалился в кусты. Точнее споткнулся об что-то твёрдое и мордой шмякнулся в колючие кусты.
Вот и всё!
Но через секунду раздался оглушительный взрыв с рёвом, с треском, с натужным звериным воем. Что-то пронеслось надо мной, повалилось рядом и на меня. Краем глаза я увидел, что трёхэтажная школа, из которой я только что выпрыгнул, с шумом и диким треском начала осыпаться и проваливаться вниз. Услышал, или даже не услышал, а представил предсмертный крик человека, который гнался за мной и на которого разом обрушились тонны кирпича и бетона, похоронив заживо. И огненно тёмно-бурый столб пыли мгновенно вырос на том месте, где было здание, возносясь и расширяясь к небу. А через потемневшие от копоти, дыма и плотными клубами пыли, я увидел в небе пролетающие с гулом и страшным рёвом чёрные самолёты. Они выпускали из себя красивые белые струи со снопами алого огня…