— Ну, что произошло? Рассказывай.
— Да что тут рассказывать, товарищ майор… — дежурный покосился на вошедшего в помещение майора милиции, Антона Викторовича, который решил с ходу проведать обстановку. — Тут и так всё понятно… Ночь. Тихая безлюдная улица. Семеро или около того отморозков напали на паренька. Завязалась драка. В шумихе, один другому всадил нож в живот и все разбежались. Вот…
Антон Викторович, внимательно выслушивая дежурного, снял плащ, повесил на плечики, засунул в шкаф рядом с другими куртками прибывших раньше его следователей. Майор поразился их оперативности. Вроде как он живёт неподалёку и собирался чуть дольше положенного. Просто вставать в такую глушь не хотелось. А они уже здесь. Раньше его! Опять он приходит последним или предпоследним на шапочный разбор. 'Мда… Старость не в радость' — подумал Антон Викторович и начал причёсывать у зеркала скомканные сном волосы возле проплешины.
— Прямо-таки нечего рассказывать? — спросил он. — А мне сказали, что парень-то не обычный. Иначе бы не вызывали всех по тревоге. А то чего это вдруг меня подняли. Из-за мелкого хулиганства что ли?
— Ах да! — демонстративно полоснул себя по лбу дежурный. — Точно! Иностранец. Турист! Русского языка не знает…
— Туриста что ли хотели ограбить? — спросил Антон Викторович. — Или эстонца порезали из-за памятника?
— Нет. Эстонцы тут ни при чём. Ограбление. Иностранец из далёкой страны. Из Америки, кажется…
— Вон оно как! И что, его ножом полоснули?!
— Да нет. Похоже что, он и полоснул… ножом… грабителя одного, — неуверенно подобрался дежурный. — Да вы спросите у следователей. Они больше меня знают. Я тут что! Просто сижу, прямо как на вахте. Кто мимо проходит рассказывают мало и без подробностей… Они уже все собрались на третьем этаже.
— Хорошо, — удовлетворительно ответил майор.
Он ни как не мог вспомнить имя этого паренька сидящего в прихожей 29 отделения милиции Московского района. Вроде бы недавно здесь работает паренёк. Антон Викторович должен знать. И что-то ведь крутиться на языке: Женя? Нет, не Женя. Иван… Чёрт! Да может и не Иван… Чтобы скрыть свою старческую забывчивость, майор старался обращаться к дежурному опосредованно, не называя имени.
Чиркнув напоследок в журнале записей свою фамилию и время прибытия (3 часа 20 минут ночи! озвереть можно!), он засеменил по крутой лестнице, покряхтывая на ходу. Третий этаж. Вроде бы и не высоко. Но блин, как натужно каждый раз подниматься!
В следственном помещении тянуло противным сквозняком. Какого чёрта! Ага, один засранец в уголке курит. Нельзя здесь курить. Запрещено! Майор грозно глянул на провинившегося. Тот испуганно пульнул окурок в чёрную бездну проёма, спрятал пепельницу и задраил сворку окна. Возле входа топтался оперуполномоченный рассматривая карту района и выводил какие-то невидимые пометки пальцем. Двое следователей, которых Антон Викторович знал хорошо, стояли возле стола и внимательно рассматривали разные предметы, аккуратно разложенные на его поверхности. Даже не заметили как он вошёл. Другой оперуполномоченный сидел напротив, что-то черкал в своём блокноте. Ага — ведёт опись вещей, улик. А последний, который стоял у окна, теперь виновато поглядывал на вошедшего.
Майор кашлянул. Следователи разом оглянулись на него.
— А! Антон Викторович! — обрадовался один из них, молодой и, по мнению майора, перспективный следователь, Николай Порешко. — Вы как раз вовремя!
Да. Этот Николай Порешко никогда не скажет своему начальнику, мол, чего так поздно, устали ждать, тут уже всё выяснили, осталось только оформить отчёт и валить домой. Нет, конечно, не упрекнёт, скажет, что пришёл майор именно во время, в самый раз, в кульминационный момент. И правильно сделал!
Порешко — хороший следователь. И если делом занялся именно Николай Порешко, то считай дело уже на половину раскрыто. А значит, ему Антону Викторовичу, как начальнику группы предварительного следствия, работы будет мало. Что хорошо и плохо в то же время. Хорошо, что дело закроется быстро — и они разойдутся по домам, а плохо то, что Николай Порешко и без майора Антона Викторовича справится, а значит Антон Викторович, мог спокойно лежать себе дома и никуда не торопиться сегодня.
— Докладывай Коля. Всё как есть, на духу рассказывай, — поочерёдно пожав всем руки, потребовал он.
Николай слегка замялся. Оглядел комнату, оперуполномоченных, как бы решаясь с чего начать. И начал:
— Час назад, а точнее в два часа ночи в дежурную часть поступил звонок, что на улице Боровая произошло разбойное нападение с ножевым ранением. Звонили медики, которые пытались откачать паренька. Откачать они его так и не смогли. Слишком много крови потерял. Поэтому на пути в госпиталь он окочурился. Убитого звали Игорь… как его там, не запомнил отчества, ну не важно, Даньшин… Кстати лучше пускай расскажет Виктор, он как раз был на месте ЧП. — Николай взглянул на оперуполномоченного, который стоял возле карты.
Антон Викторович присел на стул и тоже взглянул на Виктора — давай Витя повествуй. Виктор почесав подбородок начал:
— Да что тут такого рассказывать?… Обычная потосовка, поножовщина. Мы приехали. Стоит карета скорой помощи. Крутятся медики в халатах. Кого-то на носилки положили. Часть народа сразу разбежалась, завидев нас… Ну мы быстренько осмотрели место происшествия. Сразу заметили — много крови на тротуаре. Двое как минимум сидят на сырой земле, с поломанными рёбрами и ногами. Постанывали. Медики их осматривали. Ещё двое с синяками и ушибами нервно ходили рядом. Покуривали. Явно драка произошла. Я поспрашивал у молодых парней, что, собственно, произошло, откуда фонари под глазами. Они разом указали на иностранца, мол, он всё сделал — всех избил, а одного, так вообще прирезал ножом. Смотрим. У иностранца руки по локоть в крови. Ну, мы, на всякий случай скрутили иностранца, так как он всё порывался куда-то свалить, не обращая на нас внимание. Одели 'браслеты' и усадили в машину. Говорил он на английском. Однако говорил с заметным акцентом. Сразу поняли, что он — не англичанин и не американец. В общем, из другой страны…
Виктор почему-то остановился, покосился на карту, отыскал место и указал шершавым пальцем, где это всё произошло.
— Так вот, — продолжил он. — Дозновать у иностранца 'что по чём' было тяжело — так как на английском разговор шёл мучительно медленно. К тому же иностранец не проявлял желания много рассказывать. Вёл он себя крайне неадекватно. Говорил, что ему нельзя здесь оставаться. Что нужно куда-то идти… И я чего-то подумал — а не под кайфом ли он? Дай, думаю, проверю-ка. Хотел закатать ему рукава, да глянуть, есть ли следы от укольчиков. Но оказалось всё не просто — куртку сняли, а под ней какой-то резиновый костюм или комбинезон и железный ремень нацеплен. Ощупали карманы и нашли пистолет и ещё предмет какой-то похожий на пистолет.
— Что значит похожий на пистолет? — поинтересовался майор.
— Да вот! На столе лежит, — оперуполномоченный Виктор взглядом указал на стол.
Антон Викторович пододвинулся к столу и начал рассматривать вещи. Среди них действительно лежал пистолет и рядом ещё один предмет похожий на пистолет. Только очень странный пистолет — без спускового крючка, но с явно выраженным стволом и ручкой. 'Интересно, — подумал майор. — Что бы это всё значило?' Разные мысли приходили на сей счёт. Но сначала надо было выслушать всю историю до конца. Он обратился к Виктору — продолжай.
— …Мы, конечно, охренели, завидев это. Начали искать лицензию на оружие. Разумеется, лицензии у него не было. Спросили. А иностранец словно и не знает ни про какую лицензию. Лишь как-то сказал, что генералам не положено таскать с собой лицензии. Мы подумали, что ослышались или неправильно поняли. Переспросили. Он повторил то же самое. При чём тут 'генерал'? Или он не то говорит, смысл своих слов не понимает, или мы чего-то тупим… Вызвали следователей. Я начал осматривать место — заметил, валяются железные пруты и чьи-то ножи неподалёку. Понятно, что молодые люди от них избавились по-быстрому. Но сделали это крайне не аккуратно. Сразу же видно — как всё было! Они притащили с собой эти предметы. А зачем? Не трудно догадаться… Медики торопились. Я остановил одного спрашиваю: 'что по чём'. Он кратко рассказал, что понял — вызвали их по мобильному телефону сами пострадавшие. Иностранец оставался на месте, потому что пытался помочь раненному — придерживал рану, старался остановить кровотечение, и ещё что-то пытался сделать. На английском тот сказал врачу, что у него бы всё получилось, если бы не мешали другие, которые порывались его отдернуть от раненного. И ему приходилось их усмирять…
— Какая-то вообще запутанная история получается, — заёрзал на стуле Антон Викторович. — Получается, что иностранец избил молодых людей, одного прирезал и при этом пытался ему помочь, чтобы тот не окочурился… Так? А пистолеты-то ему зачем?!
— Ага! — поддержал Николай Порешко. — Я тоже подумал, что туманная история выходит… Давайте-ка я продолжу. Спасибо, Витя… — Виктор улыбнулся, мол, нет проблем, спрашивайте, если что. Николай продолжил. — Разумеется, я понял, что восемь молодых парней, а их было восемь, не меньше, это мы установили быстро, хотя задержать сумели только четверых, напали на иностранца, с целью его ограбить. Хотя все они отрицают этот факт. На дознании пытались нас уверить, что они мирно прогуливались ночью с неопределённой целью, как на них неожиданно набросился иностранец и начал, как псих, всех подряд лупасить. Но один из них, самый молодой, брат Игоря, потом в слезах во всём признался и дал чистосердечные показания. Даже давить на него не пришлось. Остальные потом, правдами и неправдами, тоже кое в чём признались. Я недавно сравнил их показания, выявил общие черты — и вырисовывается вот такая необычная картина: восемь молодых людей, под командованием главного — Игоря Даньшина, у которого погоняло 'Угорь', по всей видимости, просто первую букву заменили в имени, решили ночью наживиться — пограбить заплутавших прохожих. Для этого прихватили с собой огрызки арматуры, ломики, кастеты, ножи и пошли на Боровую улицу — тихую, безлюдную, особенно в этот поздний час. Ну и, конечно же, заприметили иностранца, который почему-то прогуливался среди ночи по безлюдной тёмной улице. Что ему там надо было? Трудно понять… Может, приключений на задницу искал? Или просто не знал, не догадывался о суровых Питерских закоулках… Сначала они не думали, что он — иностранец. Это когда с ним заговорили, поняли, что он — иностранец, ничего не понимает, и из него, прикинули, можно будет вытрясти побольше денег, чем с обычных пьяных прохожих… Ну, обложили его. Начали требовать деньги. Однако иностранец не спешил им отдавать деньги. И тогда его решили оглушить. Но последний оказался не из робкого десятка. Приёмчики разные знает. Похоже, даже оканчивал разные курсы военной подготовки. И сходу накостылял им, да так что они ввосьмером не могли с ним справиться. Всех положил начисто! Говорят, что у него какие-то стальные кулаки и нечеловеческая скорость реакции. Просто очуметь можно… Тогда их главарь, Угорь, вытащил нож и хотел полоснуть сзади иностранца. Но тот не растерялся, каким-то чудом выхватил нож и всадил нападающему в живот. Работал он так молниеносно, стремительно, что все четверо, которых мы потом отловили, всё ещё пребывают в шоковом состоянии в обезьяннике и не могут понять, как они так просчитались. Получилось так, что жертва дала такой яростный отпор — что они неожиданно для себя стали пострадавшими, то есть жертвами…
Антон Викторович от удивления вскинул брови. 'Да… С таким-то случаем ему ещё не приходилось сталкиваться. А ведь феноменально! Откуда только такой иностранец свалился им на голову?'…
— Вы проводили дознание иностранца. Кто он такой? Откуда? И почему так себя повёл? — поинтересовался Антон Викторович у следователя.
— Разумеется, — ответил следователь, а второй поддакивал кивками, типа тоже участвовал при этом. — Первым делом же сделали. Когда привезли его сюда, усадили за стол и начали допрашивать кто он, откуда он? К счастью, я и мой коллега, хорошо владеем английским… Но иностранец оказался молчалив как скотина, очень туманно отвечал на вопросы, и старался уклоняться от ответов, или вообще ничего не говорил и упорно молчал. Короче, не хочет он помогать следствию… Однако мы выяснили кое-что. Назвался он Паутом Воэ. Паут Воэ — хрен разберешь что имя, а что фамилия. А может это кличка вовсе? Он так и не объяснил толком. Сказал, что Паут — это его собственное имя, которое он принял и официально зарегистрировал, когда получил свой первый титул. Мы спросили как это так 'сам принял и зарегистрировал'? И что за титул у него? Он ответил — 'А вот так! Вам всё равно не понять'. Ну и чёрт с ним, может это у них традиция есть такая — назначать себе имена. Откуда нам знать. Он же уругваец! Из солнечной страны Уругвай. Прибыл к нам прямо из Монтевидео. Это — столица Уругвая. Мы, конечно, остолбенели. Никто толком не знал, где такая страна находится. Только Витя как-то подсказал нам, что она должна быть в Южной Америке. Глянули в атлас мира — действительно, прямо под Бразилией есть небольшая страна такая, под названием Уругвай. Тогда спросили его, когда он прибыл к нам и на каком рейсе. Он сказал, что недавно, точнее сегодня, но рейс не назвал. 'Забыл?' спрашиваем — а он молчит. Тогда спросили, кто с ним ещё приехал? Друзья, может быть, родственники? Позвонить кому-нибудь можно? Он долго молчал, но потом всё-таки признался, что приехал один, и что завтра ему нужно будет уезжать. Вот как необычно! Уругваец приехал в Питер с другого конца мира на один день и сразу вдруг уезжать надо… Конечно, мы его предупредили, что с возвращением на родину ему следует повременить, пока не завершится следствие. Он поинтересовался, как скоро оно завершиться? Ну, я и сказал ему, что через три дня в лучшем случае, а может и вся неделя понадобиться. Это же не какое-то мелкое хулиганство. А убийство! Уголовное дело. И надо терпеть. Ждать. Превышение степени самозащиты, даже убийство по неосторожности — здесь уголовно наказуемо, если вы не знали там, в своём далёком Уругвае… Как бы за это не схлопотать большой срок. В лучшем случае депортируют на родину, но и там, может быть, посидеть придётся. Он отчего-то дёрнулся, сказал, что нельзя ему здесь долго оставаться, нельзя сидеть, что его где-то ждут; что нужно ему спешить, торопиться, по важным-бумажным делам… Вот чудак! А ещё он заявлял, что никого не убивал, что, мол, Игорь Даньшин сам себе распорол брюхо. Неправильно замахнулся — с верху вниз, хотел нож в спину уругвайца всадить, да тот успел увернуться из-под ножа — и вместо этого с размаху всадил себе по рукоять в живот прямо по печени. Что ж, очень правдоподобно получается… Записали такие показания.
Следователь остановился. Поглядел на майора. Тот с нескрываемым любопытством слушал рассказ. Оперативники разом вышли из помещения, то ли покурить, то ли дела у них какие не доделанные есть. В Кабинете остались только два следователя и майор.
— Вы не думали, что он может притворяться, прикидываться дурачком? Этаким глупеньким заезжим туристом, не знавших наших правил, особенностей, а тем более не читавших углового кодекса Российской Федерации? — неожиданно спросил майор.
— Конечно, подумали, — живо отозвался следователь. — Начали проверять. По-русски что ему говорят, он вроде как не понимает. Да на русского не очень похож. Хотя физиономия у него не однозначная. Больше на европееца смахивает. Всё говорит: 'ай дон'т андестенд'. Тогда Витя сразу нашёлся. Стал его грязно обругивать по-русски, поносил мать, унижал его словами всячески, у меня аж сердце ёкнуло, сейчас разгневает его и тот наброситься на Витю, прижучит и его. Клянусь, я бы так и сделал! Но иностранец — ноль реакции, абсолютно ничего не понял из сказанного. Если бы он знал русский и притворялся туристом, то всё равно бы не выдержал и как-нибудь отреагировал. Я не знаю, там… глянул бы сурово, вздрогнул бы… Нет. Спокоен. Просится на свободу.
— А ещё что узнали про него? — спросил майор.
— В общем-то не так уж много. Но и не мало. Как-то много странностей мы выявили.
— А именно?
— Узнать некоторые подробности драки у него получилось довольно просто. И в целом они сходятся с последними показаниями задержанных… А вот о себе рассказывает очень скудно и с крайней неохотой. Возраст назвал сразу — 23 года. А вот дату рождения назвал не сразу. Замялся, почему-то. Поэтому есть сомнения, что говорит правду. Про родственников выяснили. Имена родителей он назвал опять же с задержкой и как-то невнятно. Братьев у него оказалось аж одинадцать, а сестёр нет. Большая такая семья. Начали спрашивать про цель визита — отвечает туризм. На один день? — Да! Домашний телефон есть? — Нет. Рабочий телефон есть? — Нет. Ладно. Где остановился? — Рядом. Где именно? — Не помню. Спрашивает: зачем так много вопросов задаёте? Это допрос? — Мы отвечаем — Да! Это допрос. Говорит: 'я не хочу отвечать на все вопросы'. Мы говорим: 'Ладно. Вызвать адвоката?' Он удивлённо спрашивает — а кто это?.. Мы в шоке. Стали объяснять, зачем нужен адвокат. Тогда он сказал: 'Хорошо. Позовите'… Потом спросили — курить хочешь? А он — что это такое? У нас глаза на лоб, словно инопланетянина увидели…
— Да, необычный молодой человек попался! — восхитился Антон Викторович. — Вот же чудной! Наверняка прикидывается дурачком. Хотя, может, растерялся. И не таких видали… Кто-нибудь звонил в консульство Уругвая?
— Какое консульство? — изумился Николай. — Три часа ночи! К тому же, хрен его знает, есть ли в Питере консульство Уругвая?.. Да нам стало очевидно, что никакой он не уругваец, за которого себя выдаёт. Мы проверили — я кое-что помнил из детства, когда изучал испанский язык. Тогда ещё полиглотом мечтал стать. А в Уругвае — национальный язык какой? — испанский, Латинская Америка как-никак! Обращаюсь к нему по-испански: 'Буэнос ночес, сэньор. И устэ, комо сэ льяма дэ апэльидо?' — а он ничего не понял из сказанного, говорит: 'Ай дон'т андестенд. Плиз, спик инглиш'. Как это понимать?! Родного языка не знает? Что за уругваец такой?.. А Паут Воэ ещё! — не похоже это на испанское имя и фамилию. Я понимаю, если Санчес был, Педро, Хуан, в конце концов…
— И когда вы всё успели это сделать?.. — изумился майор. — Провести дознание, допросить неудавшихся воришек, допросить иностранца? И его вещи, видимо, успели осмотреть?…
— Так целый час же прошёл, — отметил следователь, Николай Порешко. — Я сегодня ночью дежурю здесь. Как только привезли всех, я и начал заниматься делом. Андрей прискакал оперативненько. А чего медлить? По горячим следам, вы же знаете, дело быстро раскрывается.
— Ах, точно! Ты же дежуришь сегодня. То-то смотрю как-то ты шустро добрался до отделения А что по поводу оружия он говорит? — майор покосился на стол, где были разложены предметы.
— Да! — сразу вспомнил следователь. — Все предметы у него оперативники сразу изъяли, даже пояс сняли. Хотели чёрный костюм с него содрать — но он отказался снимать, говорит, под костюмом ничего нет. Костюм странный такой, обтягивающий, прорезиненный, без швов, без петель, без пуговиц и молнии нигде не видно. Вообще не понятно, как он его снимает. Я попросил его снять на время, чтобы осмотреть тело на наличие ссадин и синяков — его же били грабители. По крайне мере, они уверяли, что пару раз его доставали кулаками, потом божились, что тело у уругвайца железобетонное, не иначе — расшибли себе костяшки. Он долго упирался, говорил, что с ним всё в порядке, что осматривать его не за чем. Однако я настоял на своём — требую: 'снимай!', не время отпираться, как скромница, как жалкая целка, ну это по-русски, конечно, чтобы не обидеть иностранца. Таков порядок, говорю! Ну, он и согласился. Говорит, отвернитесь, пожалуйста. Я отвернулся. Через пять секунд поворачиваюсь, а он уже снял с себя костюм. Как успел?! Положил аккуратненько рядышком. Сидит. Я осмотрел его внимательно. Вообще никаких ни синяков, ни ссадин, ни царапин. Да что там! Никаких следов от ударов нет. А тело у него, кстати, обычное. Я даже разочаровался. Ожидал увидеть мышцы, хотя бы намёк на силу. Ничего такого нет — обычное худощавое телосложение. Какой там из него боец!.. И вот ещё какая офигенная странность — у него на всём теле, кроме головы, нигде нет волос. Вообще ни одной волосинки. Я осмотрел руки, ноги, даже на груди ничего нет, ни намёка. Думал, фигня какая-то, наверное, в сон меня клонит. Пригляделся — нет волос, гольная кожа. Даже на заднице нет…
— Ты что, и задницу осматривал? — усмехнулся его коллега.
— А что? Приподнял его, да и посмотрел везде… Вот и думаю сейчас, может педераст? А может, не педераст?
— Да, ладно тебе! — потешался второй следователь, которого зовут Андрей, не сдерживая усмешку. — Сейчас полно всяких средств для удаления волос на коже. Эпиляторы различные. Эти, как их… удаление воском! Говорят — больно дико, но ради гладкой кожи — терпят.
— Вот я и подумал, а нафига ему со всего тела волосы удалять?
— Так понятно сразу — мужичок красивым хочет стать! Покрасоваться. Вот и всё… — сказал второй следователь.
— Мужички так не дерутся, — заметил Николай.
— Полно вам потешаться! — прервал их майор. — Колян, по существу давай. Я про оружие спрашиваю, а не про голую задницу.
— Прошу прощения. Отвлёкся. Вспомнил про костюм, — замялся Николай, но тоже еле сдерживал улыбку — Андрей всё-таки его рассмешил. — Так вот, — собрался он. — Про оружие мы тоже интересовались. Спрашиваем, откуда у тебя этот пистолет? Он молчит. Ещё раз спрашиваем, откуда пистолет? Он говорит — мой. Лицензия на оружие есть? — он спрашивает, зачем она нужна? Ну, дупло! Объясняю, что на оружие должна быть лицензия, это закон, иначе все будут ходить с оружием, кому не лень. Говорит, в их стране, лицензия военным не нужна. Удивляемся. Спрашиваем, военный? — Да. Кто по воинскому званию? — Генерал. В 23 года? — Да! Не рановато ли? — Не знаю… Ну, мы точно подумали — 'ересь несёт'. То что военный — в это я готов поверить. Но генерал?! — это он лихо загнул. Спрашиваем, про второй пистолет — это пистолет? — Ответ утвердительный. Лицензия на него есть? — Ответ отрицательный. Интересуемся, владеет ли он боевыми приёмами — сказал, что владеет. В этом мы не сомневались. Спросили какими? — Сказал, что средне знает приёмы комплексной обороны и очень хорошо владеет приёмами Тахеро. Хрен разберёт, я о таких в первых раз слышу, мой коллега, тоже не слышал о таких приёмах. По остальным вопросам: где он взял или купил оружие, использовал или нет, зачем не применял в обороне, когда напали грабители, и почему второе оружие без спускового кучка и такой странной формы? — он отмалчивался, ничего не желал отвечать. Стал нем как рыба. Ни слова не вытянешь… Оперативники нам передали ещё несколько вещей, что было с ним. Мы их изъяли и собрали как вещьдоки. Впрочем, при нём не так много было вещей. Тут они все. Чёрная кожаная куртка, вся заляпанная, замусоленная, фирмы 'Brave King'. Похоже, китайский шерпотрёп. Из карманов куртки извлекли вот следующие предметы. Надо заметить, часть из них весьма странные, необычные предметы. Хотя на первый взгляд кажутся понятными… А вот содержимое знакомых вещей, не поддаётся разумному объяснению… Сейчас объясню. К примеру, телефон мобильный фирмы Нокия, достаточно в хорошем состоянии, дорогая, новая модель. Но что странно, с кириллицей на кнопках, да и всё меню, как мы выяснили, тоже русское, что весьма странно для приезжего гостя. Телефон был полностью разряжен. Но в карманах куртки обнаружилась зарядка к этому телефону. Поэтому я имел наглость его зарядить и проверить, что внутри телефона. Разумеется отпечатки пальцев, мы предусмотрительно сняли… Внутри телефона, помимо русского меню, в адресной книге значились такие контакты, как: мама, папа, Вася, Петя, Димон, Серёга и другие личности. Это уж точно никак не ассоциируется с Уругваем, из которого вроде как прибыл наш гость. Серийный номер телефона по базе мы ещё не успели пробить, но обязательно это сделаем. Скорей всего, он ворованный. Почему-то, я в этом не сомневаюсь… Но вот ещё какая странность неожиданно вскрылась! До вашего прихода, мы успели просмотреть содержимое телефона, а именно флеш-карту на два гигабайта, где мы очень много обнаружили неприличных картинок эротического содержания, но это пустяк. Ещё куча разной музыки. А также есть несколько десятков фотографий, сделанных, в этом нет сомнений, с этого телефона. Если первые десять фотографий, ещё как-то вписываются в общую картину Питера и нашей страны в целом, то второй десяток фотографий представляют из себя нечто… необычайное… Камера у телефона хорошая — 3 мегапикселя. Фотографии получились качественными. Вам стоит взглянуть на них.
Он подобрал со стола телефон и присел рядом с Антоном Викторовичем. Майор, обжёвывая его слова, пытался вникнуть в их суть, но так и не мог понять, что странного могут в себе содержать фотографии. Разве что, если на них запечатлены моменты как раз той драки… Но ведь это не возможно! Он вгляделся в экран монитора, который Коля услужливо поднёс поближе, так как знал, что майор близорук. Сверху слегка навалился второй следователь, опершись на стол, отдавая широкой тенью. Коля начал листать картинки.
— Так… Это не интересно. Не интересно… Вот Исакий. Тут какая-то девушка стоит. Вот комната, где-то дома, в квартире. В кругу друзей или приятелей. Совершенно понятно, что это далеко не уругвайцы… Так. А дальше, вот начались странные картинки… Вот вид на какой-то город с высока. Вы посмотрите на эти небоскрёбы. Я никогда не видел такие здания. Высоченные, абсолютно зеркальные. И возле них ещё что-то летает, словно стайка НЛО парит… Конечно, это может оказаться фотография другой фотографии, например, из какого-нибудь фантастического журнала или интернета тупо сфотографирована. Но вот видны блики от стекла, снимали явно из окна и подоконник слегка виден. А вот следующая фотография. Тоже вид на город но с другого ракурса. Возможно те же самые небоскрёбы, но уже под другим углом. Это снимали явно с улицы. Снизу вверх… А вот какая-то футуристическая машина с зеркальными окнами. Следующая фотография — это дорога, или что-то похожее на дорогу. Машины на ней все без колёс. Вообще никакого намёка на колёса! Просто парят над асфальтом, словно самолёты. Может, и не машины это вовсе. Не знаю. А вот ещё одна фотография, вид на город с космической высоты, опупеть можно, и закат на горизонте виден красочный, такой превосходный, алый… Супер фотка — мне она очень понравилась! Обязательно себе закачаю и сделаю фоном на рабочем столе… И ещё… время снимков тоже очень любопытное. Если первые панорамы были сделаны сегодня в 11 и 12 вечера. То уже следующие были сделаны завтрашним числом. То есть в будущем… А время, которое сейчас показывает телефон — 11 часов и 43 минуты 27 сентября 2007 года, в то время когда сейчас апрель. Я помню, что разряженные телефон продолжают отсчитывать время остатками заряда. Значит — время либо специально перевели, либо… Что же это?! Как вот это всё объяснить?
— Ну, фотомонтаж? — предположил майор. — А все даты изменены. Что тут такого странного?..
— Вполне возможно. Но зачем это делать и закачивать на телефон человека, который врать толком не умеет и всё время выдаёт себя за уругвайца?
'А, действительно, зачем? — подумал майор. — Зачем делать такие качественные снимки, непонятно чего? Какой-то неизвестный, я бы сказал, странный город. Может, и вправду Монтевидео, кто его знает… Зачем менять даты на снимках? Ради чего устраивать всё это? Что за цирк?!.. Не знаю до чего там техника сейчас, дошла, но всё это можно подделать с помощью компьютера и специальных программ. И скорее всего, так оно и было. И закачали эти подделки в телефон для каких-то целей, может быть, личных. Просто телефон каким-то образом очутился в руках этого человека…'
— Вот ещё пистолет! — продолжил Николай, положив телефон на место и аккуратно взяв в руки первый пистолет. Дал в руки майору. — Всё в порядке. Мы с него тоже сняли отпечатки, так что можно его рассмотреть детально.
Майор покрутил в руках пистолет. Пистолет был из вороненой стали, с удобной прорезиненной ручкой, с чётким и мягким спусковым крючкомом. Строгие прямые линии выдавлены на корпусе. Совершенно понятно что он боевой. Но вот вес… Майор призадумался, какой-то лёгкий слегка, словно не настоящий. Настоящее оружие — оно тяжёлое, металл всё-таки. Но тут вся ручка не понятно из чего. Может из-за неё стал таким лёгким. Марку пистолета Антон Викторович, никак не мог определить. Какая-то незнакомая марка. Иностранная. Чем-то походит на израильский армейский пистолет 'Игл'.
— Это российский 'Барс', - сделал комментарий Николай. — Там сбоку на ручке выведена марка 'Барс ПТ-17'. 'ПТ', я осмелюсь предположить, это — пистолет тактический. А вот цифра '17' — я не знаю что обозначает. Думаю, просто номер.
— Ты знаешь про такую марку пистолетов? — спросил майор.
— В первый раз слышу. Даже не знал, что такие существуют.
— Надо бы поспрашивать у лейтенанта. Он хорошо разбирается в оружиях. Бывший спецназовец.
— Не думаю, что он знает о такой марке, — уверенно заявил Коля.
— Почему? — резко спросил его майор.
— Это какое-то необычное оружие, — сказал Коля. — Посмотрите что у него снизу на рукояти написано.
Антон Викторович наклонил пистолет и посмотрел на свет. Действительно, на гладкой нижней части рукояти были выдавлены какие-то слова. Чёрт, мелко. Без очков тяжело прочитать. Так… 'Сделано в России'… и ниже год производства. Майор обомлел. Потом подумал, что не правильно прочитал. Ещё раз глянул внимательней.
— Да, — подтвердил его догадку Коля, — две тысяча тридцать третий год! Так и написано. Сперва можно подумать, что номер, или марка, но буква 'г' с точкой позади цифры совершенно однозначно даёт знать, что это именно год производства. Не иначе.
— Но этого быть не может! — возразил Антон Викторович. — Это брак. Наверное, хотели написать '2003'. А получилось '2033'.
— Согласен, — неожиданно согласился Коля. — Это может оказаться браком… Но такого оружия я ещё не видел! Это что-то уникальное. С боку на стволе зачем-то есть дисплей. Для чего он нужен и как его включать? — я не понял. Но зачем на пистолете делать житкокристаллический дисплей мне скажите? Ещё на пистолете есть переключатель в виде кнопки. Можно включать полуавтоматической режим, а можно и одиночных выстрелов. В магазине есть шесть патронов непонятного калибра '7,88'. Да плюс в бойке сидит одна. Итого семь. Я доставал пульку, на торце гильзы высечен калибр и год производства. Так, там уже 2034 год. И магазин какой-то сверхобъёмный оказался. В него, похоже, можно запихать 25 патронов. Вот это ёмкость!
Чтобы убедиться, майор вынул магазин — он легко и мягко отпружинил в руку. Достал патрон, он также легко и непринуждённо вылез. Покрутил цилиндрик у глаз, рассматривая неизвестный доселе калибр. Совершенно понятно, что патрон боевой — твёрдый сердечник. Вот и гильза какая-то странная. На торце гильзы оружейного патрона высечено клеймо по окружности: 'КЗ' — должно быть, Коломенский завод, '7,88' — калибр, '2034' — год производства. Майор вынул ещё патрон и глянул на него.
— Везде год указан 2034-ый, — сказал Коля.
— Бред какой-то! — воскликнул ошарашенный Антон Викторович. — Чертовщина. Этого не может быть! Кто-то издевается.
— Это уже не похоже на фотомонтаж, — отметил Коля.
— Да уж. Не похоже, — согласился майор. Сонливость, которая его докучала долгое время, резко отпрянула, ужаснувшись.
Андрей, который молчал всё это время, вдруг подал голос, поглядывая на разложенные вещи:
— А второй пистолет ещё интересней.
— Ну-ка, ну-ка, — подался ближе майор, вернув Коле пистолет. Начал изучающее осматривать второе оружие.
Второе оружие разительно отличалось от первого. Во-первых, оно было меньше по размерам, но отлично умещалось в руке. Рукоять странно изогнута, напоминая полуприклад винтовки. Тем не менее, хорошо ложилась в руку. Контур рукояти повторял очертания палцев, был мягкий, приятный на ощупь. Во-вторых, ствол был не металлический — это выдавалось сразу же, по цвету — хотя корпус был серебристый, блестящий, словно лакированный — всё оружие было белесым, что, вообще-то, не свойственно металлу. Напоминал скорее пластиковый. То есть, пластмассовый. Однако как таким оружием стрелять? В-третьих, вес. Как только майор взял в руки это оружие, он поразился его лёгкости, словно не боевое оружие он держит, а игрушечное. Всё бы ничего, и они бы приняли его за игрушечное, с которым иногда таскается детвора из коллекции фантастических пулялок, но корпус был твёрд как металл и прочен как металл. Лёгкий, прочный материал. Может, всё-таки металл? — подумал майор, приглядываясь к белому стволу… А где же спусковой крючок. Как стрелять? На что надо нажимать? На этом пистолете не было ни одной кнопки, ни рычажка, ничего не было. Не было курка и выбрасывателя. Никак не выделялись подвижные части. Не было ни мушки, ни целика — как прицеливаться, чёрт возьми?! Гладкий корпус с плавными, очерченными линиями, удобная рукоять. Вот и всё! Ага. Ещё надпись есть большими прописными латинскими буквами на стволе — 'PAF'. Стало быть, аббревиатура. Но как она расшифровывается? Вот загадка!
— Нигде не указан ни год производства, ни страна-производитель. Только вот эти три большие буквы, — отметил Коля. — Мы искали серийный номер. Но так его не смогли найти… Должно быть он мелкий и мы не заметили его. Надо дать на экспертизу, нашему баллисту Артёму, может, он разберётся.
Больше комментариев по этому оружию от Коли или от Андрея не поступало. Они сами не понимали, что это за такой странный вид оружия и можно ли из него стрелять. А главное как?
— Может, надо сильно надавить на рукоять, чтобы выстрелить? — предположил Андрей. — У него же есть дуло, значит, должен стрелять.
— А как это проверить? — поинтересовался Коля.
— Давайте попробуем из окна, — предложил он.
— Ты дурак? Мы же в городе! — воспротивил Коля.
— Ну и что! Мы же в небо будем целиться…
— Так! Успокойтесь, — остановил их майор. — Ничего мы пробовать не будем. С этим судебно-криминалистическая экспертиза разберётся, а может и баллистическая. Нам-то зачем испытывать вещдоки. Я согласен, что оружие, какое-то… не такое. Странное оно что ли, не наше, не отечественное. Чёрт его разберёт как им пользоваться. Но не нам в этом разбираться.
— Есть у меня подозрение, товарищ майор, что это не нашего производства оружие, я имею ввиду — не земного, — неуверенно начал Андрей.
— Ну ты верно дурак! — жестом прервал его Коля. — Написано же латиницей PAF. Паф-паф! Что же, по-твоему, инопланетяне латиницу изучили? Да это стопудово наш, земной. Не берусь утверждать, что российского производства, может америкосы чего-нибудь насоздавали в своих секретных базах, и вот оно у нас в руках оказалось… А что! Скажешь, не может быть такого?
Коля испытующе глянул на коллегу. Андрей пораженчески развёл руками и отмахнулся — да ну вас к чёрту!
— А может, вообще оно детское! — сказал Антон Викторович. — Может китайцы научились делать твёрдые как металл игрушки. А мы тут голову ломаем. Догадки строим. Секретное — али не секретное? Отдадим на экспертизу и пущай там разбираются. Не в нашей это компетенции вещдоки разбирать… А это что за предмет? — он уставился на широкий металлический предмет, раскинутый на всю ширину стола, издалека похожий на блестящий браслет. Такие же прямоугольные звенья, но размером с кулак. Шарнирно скреплены между собой.
— Это его пояс, — ответил Коля. — Не знаю зачем такой толстый и широкий… Наверное, мода такая.
— Нет, это вряд ли для красоты, — сделал быстрый вывод майор. — Внутри каждого звена что-то лежит. Может, 'порошок' спрятан.
— Только как их открыть? — поинтересовался Коля, осматривая пояс. — Ни кнопок, ни щелей, ни следов пайки, ничего. Словно монолитные, из металла эти звенья. Но лёгкие, как и пистолет… — он подёргал пояс возле уха. — Да. Наверное, внутри что-то есть…
— Вскроем, как-нибудь, — уверил его майор. — И не такое вскрывали… Да. Что ещё в карманах куртки у этого 'уругвайца', или кто он там, нашли?
— Ну, зарядка была… А! Ещё деньги были, — вспомнил Коля. — Сто пятьдесят рублей деревянными. Это все деньги. Ни кошелька, ни документов при нём не было. Спрашивали у него насчёт документов, интересовались паспортом — он молчал, видимо, не понял вопроса.
— Ключи, ценные вещи были при нём? — спросил майор.
— Ничего такого не нашли. Дважды обыскали его — но ничего. Чисто!
— И загранпаспорта не было с собой?
— Нет.
— Что это за турист без загранпаспорта? Ни документов, ни ключей, денег почти ноль. Но два пистолета! — майор нарочито поднял интонацию на последнем предложении.
— Сдаётся мне, никакой он не турист, — сказал Николай.
— Верно мыслишь! Далеко пойдёшь, — сказал Антон Викторович, приподнимаясь. — Что-то я тут засиделся… Ух… У меня уже мозг разрывается. Столько необычного за короткий промежуток времени узнал.
— А всё же. Кто же он, если не уругваец? — поинтересовался Андрей.
Антон Викторович усмехнулся наивному вопросу:
— Тут остаётся два варианта.
Он постоял на месте. Потом прошёл по кабинету до стены, на которой раскинулась карта Московского района Петербурга. Поглядел на неё внимательно. Повернулся к следователям. Те выжидающе переглядывались друг на друга.
— Первый вариант! — резко начал он, осторожными шагами подходя к столу. — Агентура. Разведка. Наша или зарубежная, враждебная. Спецназовец или шпион. Это ещё предстоит выяснить. Но возможно не нам. Здесь на столе выложен очевидный набор юного агента-диверсанта. Оттого это всё странное, необычное, не поддающееся логическому объяснению…
— Но я не могу понять, — дивился Андрей, — для чего этот мобильник со странными фотографиями? Зачем два разных оружия с будущими датами выпуска? Зачем ему врать про Уругвай? Зачем прикидываться дурачком? Для чего весь этот спектакль?
— Чтобы нас запутать, — свою догадку высказал вслух Антон Викторович. — Просто и красиво получается. Мы изначально идём по неправильному следу. Путаемся. Всякие выводы, догадки делаем на основании увиденного и услышанного. Что-то там начинаем фантазировать, ещё пуще запутываемся, и при этом даже не догадываемся, что ларчик-то легко открывается. Что ему и нужно-то всего — запутать следы.
Николай и Андрей замерли. Замолчали. Секунд пять не шевелились. Обдумывали мысль.
— Точно! — прищёлкнул пальцами Николай. — Всё сходится… Только вот, одного не пойму, как ему удалось не реагировать на лютую брань Вити.
— Психика, — легко ответил майор. — Можно отстранятся от реальности и пропускать всё мимо ушей. В спецназе и не такому обучают. Или, может, не русский он агент — иностранная развертка. НАТО. А пистолет и телефон — чтоб мы думали, что русский. Поверь, они и не такое шоу арлекинов устроят. Потому-то и пистолет такой необычный, вроде бы и русский, а вроде бы и хрен поймёшь русский он или нет. Вполне может оказаться, что он — для отвода глаз. А истинное оружие может быть как раз второе. Вроде как детское, да и по весу как детское. Хрень какая-то, одним словом. Может быть, эта хрень для чего-нибудь специально нужна.
— Зачем? — поинтересовался Николай.
— А вот это ты вряд ли когда-нибудь узнаешь… Никто тебе этого не скажет. На ушко не шепнёт. Так что забудь. Забудь, что видел. И не ломай себе голову напрасно… Я понял одно — это не рядовое убийство. И не случайное вовсе. Агенты так себя глупо не раскрывают. Надо сюда звать ФСБ. Без них, мы не управимся с этим 'уругвайцем'. Они сходу во всём разберутся. Они в таких делах — профи…
— А второй вариант? — поинтересовался памятливый Андрей. — Вы же сказали два варианта.
— Да я сказал два варианта, — подтвердил майор. — А вот второй мой вариант допускает возможность, мизерную конечно, что это не спецназовец вовсе и не агент.
— А кто же? — удивились оба.
— Я допускаю… — медленно начал он, — что это пришелец из будущего или инопланетянин, каким-то стечением обстоятельство здесь появился с таким очень подозрительным набором вещей. Как раз из того самого 2033-го года…
— Ну, тогда уж из 2034-го года, — поправил его Коля. — Пули же из 34-го года.
— Допустим из 2034-го года. Правда в общий набор как-то неудачно вливается телефон под маркой Нокия. Но и это можно объяснить — в будущем могут быть входу раритетные вещи, а тем более старые телефоны. Да и по фотографиям можно судить, что вроде как всё соответствует. А деньги — и в будущем такие же деньги. Год-то не такой уж далёкий.
— И машины без колёс уже будут в этом году? — спросил Андрей.
— А почему бы и нет! — поддержал мысль майора Николай. — Что мы знаем про будущее? А ничего, собственно, не знаем! Может будут небоскрёбы высокие в России строить. Вон, в Москве же строят! И машины без колёс поедут по автострадам. Где-то даже статейка была, я помню, про первые машины-самолёты… А что?! Вариант-то замечательный. Многое объясняет…
— Замечательный-то — замечательный, — остановил его Антон Викторович. — Но я убеждён в первом варианте. А второй всего лишь навсего допускаю. Потому как создаётся видимость именно второго варианта — что он пришелец из откуда-то потустороннего, гораздо дальше Уругвая. А это меня настораживает. В НЛО я не верю, в путешествие по времени тем более — фантастику не очень люблю. Все из нас фантазёры ахие, так что же, верить теперь всем?
— Чё-то я не врубаюсь, зачем придумывать такой экзотический вариант? — не унимался Андрей.
— Говорю же, чтобы запутать нас, — сказал майор. — У меня уже мозги кипят. У тебя тоже! И у тебя тоже… Уже четвёртый час ночи подходит к концу, а мы ничего понять не можем. Да я готов заявить, что он — агент какой-то страны, может быть, и наш агент, просто законспирировался круто. Чего тут гадать?.. — он махнул рукой куда-то в сторону. — Давайте спать. Утро вечера мудренее. Как раз подъедут лейтенант, подполковник, другие специалисты — вот мы и переговорим, решим что-нибудь. ФСБ позовём. Чего сейчас посреди ночи глазки напрягать?.. — от повернулся к двери и было пошёл, но остановился, вспомнив одну вещь. — Да! Хочу ещё увидеть этого 'уругвайца' своими глазами, а то ведь не видел ещё. Глаз у меня опытный, может сходу выскажу свою догадку. Где он сейчас?
— Он… В одиночной камере СИЗО. Там по коридору. Самая последняя камера. Он уже спит, наверное, — сказал Коля.
— Надо бы его перевести в камеру для особо опасных. Ну это, ладно, завтра…
Он направился к дверям. Вышел.
Его встретив пустой мрачный коридор следственного изолятора. Свет здесь был приглушен. Осуждённые, подследственные и задержанные мирно спали. За решетчатыми камерами было трудно что-либо разглядеть, поэтому майор взял с собой фонарь. Подошёл к последней камере и включил его. Посветил на лежащего человека. Человек поморщился, но глаза не открыл.
'Обычный человек, — подумал майор, — никаких ассоциаций или подозрений не вызывает. Невысок. Худощав. Костюм не снял. Спит прямо в нем. Что за привязанность?… Адвокат ему нужен! Адвоката подавай!.. Иж чего! Не заикнулись бы об адвокате, он бы и не начал его требовать… Будет тебе адвокат, в лице какого-нибудь полковника ФСБ. Подожди только немного'… Он усмехнулся и погасил фонарь. Вздохнул.
Если его догадка верна — то его ждёт как-никак награда за поимку и раскрытие агента. 'Ну и Коля с Андреем обязательно что-то получат, — думал он. — Молодцы ребята! Шустро, быстро, порывисто. Я не успел подъехать, а они уже дело раскрыли!.. Ну, монстры! Колян обязательно схлопотает повышение. Заслужил, герой. Надо будет начальнику об этом доложить… Чёрт! Всё-таки остаётся много странностей. Как-то всё нелогично получается… Не собирается мазайка, чёрт её дери! Какого-то звена не хватает… Ну вот, скажи, зачем ему убивать одного из грабителей?.. Или всё же это произошло случайно, как он говорит? А Угорь, не рассчитав, сам себя пырнул ножичком… Ножички — детям не игрушка! И пораниться можно и убить себя нечаянно можно… Только, почему он не сбежал, когда милиция подъехала? Неужели, так туп?.. Или это всё не случайно?.. Мда. Придётся лично допросить иностранца. Да посуровей как-нибудь, чтобы язык развязался у этого неотесанного болвана! Может и по-русски запоёт неожиданно… Хэ! Кто его знает'…
— Спокойной ночи, — по-русски сказал Антон Викторович человеку за решёткой. Тот не ответил. Сонно засуетился. — И чёрт с тобой!.. Спит, видите ли… Я б не спал на твоём месте, тем более, спокойно бы не спал… Поймали мы тебя! Наш ты!.. Э-э-эх… Какой-то ты… странноватый.
Он вышел из следственного изолятора. Охранник закрыл за ним дверь. Майор успел сказать на последок: — Следи за ним внимательно! — но не уточнил за кем именно.
Охранник удивился требованию, однако не стал уточнять. Антон Викторович направился вниз. Но через мгновение передумал. 'Вот, ещё не хватало под утро являться домой, — подумал он. — Жена ворчать будет. Да и выспаться всё равно не успею. С машиной возиться — в гараж заталкивать. Да ну это всё! Он вспомнил, что в его кабинете на втором этаже есть добротный мягкий диван, правда старый, скрипит… Ничего. Спать можно. Он как-то спал на нём пару раз, когда дела задерживали допоздна. Всегда на нём полёживал в послеобеденное время. Ах, как хорошо полёживать, да после сытного обеда!.. Вот же. Глаза слипаются. Поторопиться надо. И он застучал сапогами по лестничному маршу, душевно готовясь к радужному, крепкому сну…
Потолок был ужасен. Исписанный непонятными словами и цифрами, исчирканный, облупленный, с кое-как заделанными трещинами, щелями, через которые всё равно сквозило, с тёмными разводами, он казался призраком страшной старины, про которую забыли и старались не вспоминать долгие годы.
Не спалось ему. Да и как тут заснёшь!
Ему следователь сказал: 'Завтра продолжим допрос. Теперь спи!' Но Паут для себя чётко решил — ему нужно отсюда уходить. Срочно. Хватит с него допросов! Завтра его здесь не должно быть. Он должен быть на свободе. Только не понятно, как этого добиться? Эти люди явно не хотят его выпускать. Что за манера лишать людей свободы и воли передвижения? Что он сделал неправильно? Он всеми силами пытался спасти этого паренька! Откуда ему было знать, что он будет так неумело обращаться с холодным оружием? А лезвие-то острое, заточенное. Паут сразу понял, глянув на рану — дело плохо, надо выручать. Парень проткнул себе печень и кровь хлестала из него, как из фонтана. Первым делом надо было остановить кровь. Он осторожно вынул нож… Чёрт, а тот парень ещё пытался сам вытянуть нож, когда силы у него были — но вместо этого раскрыл рану шире. Тогда Паут зажал руками рану и удерживал пульсирующий поток крови. Паренёк уже потерял создание и не реагировал. Плохо. Очень плохо! Паут приказал комбинезону — направить энергию на лечение раны. Надо бы зашить порез. Во что бы то ни стало, зашить! Иначе он может потерять много крови и тогда без быстрого профессионального медицинского вмешательства не успеть… Но ему постоянно мешали. Отвлекали его. Не давали сосредоточиться. Одни начали бить железками по спине, другие пытались его отдёрнуть руками, при этом яростно и грозно что-то выкрикивали. 'Вы что! Я пытаюсь спасти вашего друга!' — кричал он на них. Но они то ли не понимали, то ли понимали его по-своему — продолжали надоедливо приставать. Энергия с комбинезона поступала неравномерно… Его всё-таки отдёрнули от раненного. Паут разозлился и усмирил нападающих, стараясь бить по ногам, чтобы не поднялись. Те схватились за ушибленные места, крутились и визгливо подёргивались на месте. 'Вот так вот! Потерпите немного, пока не закончу!' Как плохо что у него с собой нет аптечки. Только комбинезон мог как-нибудь помочь. Но надо не прерывать процесса передачи энергии иначе — ничего не получиться, рана вскроется тут же. Где же медики? Или в этом мире, медицины не было?.. Он ужаснулся. А если нет?.. Что ж тогда?! Молодой человек же не выживет. Не сможет же он долгое время за счёт энергии костюма удерживать рану, чтобы та не вскрылась!
В это время он корил себя, что не отдал деньги сразу, которые от него просили. Так бы разошлись мирно и никто бы не пострадал. Жалко ему что ли денег?.. Откуда ему знать, что улыбчивых людей здесь не любят? И что это сможет спровоцировать драку?.. Что за мир такой ужасный?! Как же здесь люди живут?..
Всё-таки от него не отставали и уже кулаками били по бокам — но это они зря. Комбинезон сразу реагирует на удары, затвердевает как металл и они начинают себя же калечить. Шум, гомон, ор, визг, выкрики обступили его со всех сторон. Из окон начали выглядывать люди. Тоже что-то выкрикивают, кулаками машут. Так продолжалось ещё несколько минут, пока на улицу не выпрыгнула машина с мигающими лампочками и с противным воем. Драчуны наконец отстали от него и подбежали к машине. Вскоре, сопровождаемая людьми машина, остановилась рядом — возле раненного. Из неё выскочили люди в синих халатах. Подошли к Пауту. Он догадался что это медики, у них были с собой какие-то инструменты, и отдал еле живого паренька в их руки. Сказал, что рана не удержится долго, максимум полминуты и вскроется. Нужно срочно закрыть рану. Они что-то ему ответили, отстранили его и вытащили из задних дверей машины носилки на колёсиках. 'Какого чёрта носилки! Его рану нужно срочно обработать, иначе много крови потеряет, пока вы его донесёте до машины!' — кричал он им в след. Но те, видимо, его не понимали и разводили рукам, мол, не понимаем. Один что-то вколол пареньку в руку. Паут успокоился — может биоэнергию вкололи. Тогда паренёк и без крови сможет продержаться какое-то время, а там уж его залечат. И сразу отлегло от сердца. Успел он, значит. Подъехала ещё одна машина, тоже с мигалками. Часть драчунов почему-то резко сиганула по сторонам, прочь с улицы. Лишь те, которые не могли подняться, валялись на земле и охали. Потом ещё одна машина с мигалками прибыла на место. И безлюдная улица неожиданно оживилась. Из домов вышли полураздетые зеваки. На балконы высыпались дети. Где-то кричали, гакали. Кто-то кого-то звал. Паут решил, что его участие уже не требуется и пошёл дальше по улице. Но его резко и грубовато остановили люди в одинаковой серой форме. На ломанном английском стали задавать вопросы, требовали сесть в машину. И когда его убедили сесть в машину, а он не хотел садиться ни в какие машины, то начали засыпать ещё больше вопросами. Паут понимал только часть из них. В основном спрашивали про нож. Он вскоре понял, что это люди — защитники правопорядка, что-то вроде местной полиции. Знал, что им следует подчиняться и отвечать на все вопросы.
Ему вроде как объясняли — начинается расследование… и он свидетель. Что нужны от него показания. Ладно. Паут готов дать показания. Значит, преступников, которые на него напали, накажут? Пауту, конечно не хотелось, чтобы из-за него кого-то наказывали. Но ведь поступили те молодые люди агрессивно по отношению к нему: напали на него, хотели избить и отобрать деньги… Ведь это же, нехорошо. Нельзя так поступать! Каждый зарабатывает своим трудом. Зачем же отнимать чужое?.. Хотя… Кутлан поступает также по отношению к Федерации — пытается силой отобрать разработанную технологию. Но Кутлан преследует чисто политические интересы. А эти молодые люди, вряд ли преследовали политические интересы. Они же не политики?..
Ладони закрепили каким-то странным предметом, который ограничивал движения рук. Зачем, спрашивается?.. Начали его нагло ощупывать. Вытащили из карманов предметы. Увидели оружие и обнаглели ещё сильнее. Паут хотел уже вдарить им и уйти прочь, сбежать. Не нравился ему такой подход и такие суровые методы, особенно как с ним обращаются. Но бить представителей правопорядка, наверное, не стоит — себе же дороже будет. И вообще, с местной полицией не стоит ссориться. Надо им спокойно объяснить происходящее: что он тут ни при чём, что ему нужно торопиться, его ждёт важное дело. Он пытался это рассказать. Но его постоянно перебивали, не давали сказать слова и всё спрашивали про оружие и про какую-то лицензию. Про лицензию очень настойчиво спрашивали. Сдалась им эта лицензия?! Потом его куда-то повезли. И это очень не нравилось генералу… Куда же его, чёрт возьми везут?
Вскоре они остановились возле мрачного, старого, с облезлой краской дома. Приказали выходить. Он соблюдал спокойствие, даже когда его начали небрежно пихать под локти и всё время заставляли куда-то идти. Сначала по лестнице, потом по коридору. Паут заметил что на всех окнах, да и вообще везде стоят решётки. Очень много решёток! Он помнил, что за такими решётками давным-давно держали провинившихся, чтобы те не смогли сбежать. Конечно сейчас используют силовые поля — сквозь них не прорвёшься. Но и их используют уже крайне редко… А ведь он ни в чём не провинился?! Это начинало беспокоить.
Усадили его за стол. Напротив подсел человек в защитных очках. Интересно, от чего защищали такие прозрачные очки?.. Представился следователем Порешко. Следователь начал задавать множество вопросов. Другой следователь стоял поодаль. На многие из них Паут не знал, что ответить. Пришлось врать. А так как Пауту до этого момента, в принципе, не приходилось врать (всё-таки — ложь, что тоже считается преступлением в Федерации, да и совесть не позволяет злоупотреблять), то врал он с трудом, с неохотой. Но иначе-то как?.. Иначе же придётся раскрыться, сказать всю правду: кто он, откуда, зачем он здесь… И в это им гораздо сложно будет поверить. Придётся долго объяснять, доказывать. К тому же не понятно, поверят ли они или нет его словам. Рисковать не стоит. Немного соврать — и долгих объяснений с потерей времени не потребуется… Но этот человек напористо его всё спрашивал и спрашивал. Паут пытался прервать поток вопросов и объяснить ему ситуацию. Однако следователь был непреклонен и повторял свои вопросы раз за разом. Диалог с туземцами не удавался. Это с Викой у него всё получилось, а здесь контингент другой и с ними надо общаться как-то иначе — понял Паут и решил не отвечать на вопросы. Всё же лучше молчать, чем врать…
Наконец, от него отстали, отвели в маленькое помещение с дверью-решёткой, в котором была узкая влажная кровать да ужасного вида онтек, из которого противно несло вонью. Он всё просился на волю, но его не слушали. Отвели, втолкнули в камеру и захлопнули дверь.
'Наглость и настырность обитают в этом мире' — подумал он и зло улёгся на кровать.
Следовало дождаться глубокой ночи, пока в здании будет меньше всего людей, и предпринять попытку побега. Надо отсюда уходить — Паут это осознавал прекрасно. Они готовы его здесь держать сутками. А это не входит в его планы. Надо быть завтра вечером у Квадранта — оттуда он сможет вернуться в свой мир. Осталось 16 часов и 11 минут. Внутренние часы отсчитывали точно. Если привязаться к местному времени, то получится — Пауту нужно быть в Квадранте не позднее 8 часов вечера, 7 минут и 23 секунд. Что ж, можно подождать. Но утром их, людей, налетит сюда подольше. Надо действовать ночью, сейчас.
Когда подошёл человек и посветил в его лицо фонариком, Паут не спал. Притворялся спящим. Так вернее. Человек что-то говорил, то ли спрашивал, то ли упрекал его в чём-то. Была у него такая странная интонация в голосе. По этой интонации Паут понимал, что человек о чём-то догадывается. Просекает, кто он такой. А ведь они могут догадаться — у него же отобрали все вещи, и даже трогали их руками, крутили, ощупывали, смотрели. Связь с армейским пистолетом и поясом у него держалась устойчивой, и он чувствовал каждое прикосновение к предмету. Но, когда человек ушёл, хлопнув дверью, пояс и пистолет сообщали, что то помещение теперь там стало пустым. Ушли и остальные люди.
Паут напряг сверхчувствительность комбинезона и понял, что тот человек ушёл вниз, а два следователя вообще вышли из здания.
Пора действовать!