Тяжко побаливала голова. Ах, как тяжко…
Вика проснулась. Ужаснулась. Утро субботы ей не показалось таким добрым, как бывало раньше. На пары сегодня идти не надо было. Но это её не радовало. Трещала раздутая голова. При движении — боль усиливалась. Она осмотрела полусонным взглядом комнату и на её глаза стали наворачиваться слёзы. Она вспомнила вчерашние события. Попойка, пьянка на чужой квартире. Потом посиделки с Барбосом и Иваном на скамеечках: пошлые шутки, тупые анекдоты, пьяный бред, вонючее пиво, ещё пиво… и кругом лапы Барбоса (как она позволила так обращаться с собой?!) А потом они ушли. Барбос её бросил, сволочь. Посреди тёмной улицы бросил, скотина!.. И… иностранец. Она всё помнила, всё до мельчайших подробностей. Даже странно, как ей удалось не забыть?.. Как же она опозорилась перед ним! Хороший человек, добрый, чуткий мужчина. Красив, элегантен. Может, это всё-таки приснилось ей?.. Не может же это быть правдой. Реальность должна быть другой. Не может она быть такой… Просто, спьяну он ей привиделся. Мираж, которого не было, игра подсознания — придуманный образ… Однако, она же прибежала сюда, в свою комнату, не сняла грязные туфли — вон следы на паркете, бросила сумку — всё из неё высыпалось и закатилось под кровать, и подбежала к окну — хоть в последний раз увидеть его. А его не оказалось. Это она помнила. А потом долго ревела на кровати, пока не заснула. Тáк вот и проснулась в смятой одежде, в расстегнутой куртке… Ладно хоть туфли сняла.
Значит, всё-таки он был! Она помнила тепло его куртки, его голубые глаза, его голос… Он проводил её до дома… Боже, какой позор! Она вела себя так отвратительно, что ей стыдно, стыдно до сих пор.
Ну разве он ещё когда-нибудь появиться в её жизни?.. Да после всего случившегося — никогда!.. Хотя… Как бы иначе она встретилась с ним, если бы не эта пьянка, гулянка, Барбос-предатель? Как?!..
За окном громко завыла сирена… Она не закрыла окно. Вот дура!
Вика встала. Её пошатывало. В горле ужасно саднило, похуже изжоги. Голова была тяжёлой и непослушной. Превозмогая лень и отрешённость, она подошла к окну, резко расшторила и взглянула на улицу. На перекрёсте стояла милицейская машина с включённой мигалкой. По улицам буднично ездили машины, прохаживались пешеходы. Из-за мутноватых туч ярко поглядывало солнышко.
— Ну, что ещё там случилось? Авария что ли? — вслух подумала Вика и осторожно направилась в душ, обходя разбросанные по полу вещи.
'Суки!' — у неё не хватало злости. Воды в кране не было. Придётся тащиться на общую кухню в конце коридора и надеяться, что хоть там не отключили воду.
Воду там не отключили. Она с нескрываемым наслаждением брызнула с ладоней ледяную воду в лицо, раз за разом, пока не стало чуть лучше. Потом начала наполнять ладони водой и жадно глотать, пока не напилась. 'Хорошо! — пронеслась мысль. — Хотя… чего хорошего?' — в ответ другая.
Она присела на табурет. Увидела перед собой паренька. Узнала его. Это её сосед по блоку — тот что проходил вчера по коридору с кастрюлей. Он улыбнулся и сказал:
— А ты была вчера хороша!
— Заткнись, — зашипела она.
Паренёк умолк. С любопытством посматривая на неё, он стоял у газовой плиты и что-то помешивал в кастрюле. Пахло вкусными пельменями.
— Ты, наверное, есть хочешь? — предположил паренёк.
Она посмотрела на него. Что ему нужно? Придраться к ней решился, что ли?.. Да вроде не усмехается больше. Понимающе и сочувствующе на неё смотрит.
— Как догадался? — спросила она.
Тот дружественно улыбнулся и сказал:
— Могу поделиться. Мне не жалко. Всё равно много наварил, мне не съесть… Принесёшь тарелку — положу немножко.
— Спасибо, — Вика не ожидала от него такой щедрости. — Сейчас схожу.
— Давай.
Вика быстро вернулась. Парень не обманул её и в тарелку щедрой горкой положил пельмешки.
— Спасибо ещё раз, — поблагодарила Вика.
— Не за что, — отозвался паренёк, присаживаясь за стол. Студентов на этаже было мало. Суббота всё же. Поэтому на кухню заглядывали редко и можно поесть прямо на кухне, не боясь, что будут беспокоить.
Вика тоже присела за стол, рядом. Всё-таки сидеть одной в комнате, где всё разбросано и раскидано, ей не хотелось. А тут — хоть какая-то компания. Пообщаться можно.
— Голова болит? — почти утверждающе спросил он.
— Ага, — кивнула она.
— Вот, держи вилку, я с шумовки покушаю. Мне не привыкать… А после такого — голова, это всегда болит. Я тебе анальгин дам. Поможет.
Вика поблагодарила его взглядом. Тот оценил её улыбку и продолжил:
— А слышала сегодня новость с утра?
Она отрицательно качнула головой:
— Только проснулась.
— Ну, наверное, видела ментовскую машину на перекрёстке?.. Так вот, мне рассказали, что ловят опасного преступника. Ранним утром сбежал прямо из ментовки. Говорят этой ночью он убил человека на Боровой. И ещё несколько человек искалечил. Это же совсем близко отсюда!..
'Да, Вика, блин. Вот оно как бывает, — думала она, проглатывая пельмешек. — А ведь это могла быть ты! Счастье, что тебе попался иностранец… Проводил. Прямо до парадной проводил'…
Завидев, что его внимательно слушают, паренёк бойко продолжил:
— Ты что! Вся общага на ушах. Говорят, он ножом кого-то зарезал. У-у… жесть! Зверь просто. Монстр!.. Похоже деньги ему срочно нужны были, вот он осатанел и напал на группу подростков, которые прогуливались ночью. Не знаю сколько там было их, но говорят — немало. Многим рёбра поломал. Как обезумевший зверь их метал по тротуару. Кое-как живы остались. Потом ещё долго полосовал ножём одного беднягу. Вообще растерзал, похуже медведя. Живого места не осталось. Вся улица в крови! Можно посмотреть… Слава Богу, милиция подоспела. Еле скрутили его… Сопротивлялся, сволочь. Связанного, увезли в своё отделение. В СИЗО заперли… А сегодня утром, представляешь, он сбежал оттуда. То ли охранника зарезал, то ли обхитрил как-то его и сбежал. Вся милиция на уши поднята… Все улицы сейчас перекрыли, патрулируют, ищут его… Правда, ужас?.. Кошмар. Хоть сиди в общаге и не высовывайся…
— Да уж… — тихонько согласилась она.
Такая крайне не позитивная новость её нисколько не расстраивала, а даже как-то радовала, что ли. Оказывается, не всё так плохо. И больная голова, горечь после вчерашнего… — да это пустяк! Вот, кому-то плохо сейчас, гораздо хуже, чем тебе, Вика. А кого-то вообще убили… И ведь с тобой могло бы быть так же. Так что Вика, счастливица ты!
— Похоже, это гастарбайтер был, — между тем продолжал паренёк. — Ну этот убивец… Имя у него не русское. Паут его зовут…
Вика чуть не подавилась очередным пельмешком. Что-то внутри неё покачнулось, упало куда-то и разбилось, рассыпалось. Паренёк не сразу заметил как Вика изменилась в лице, как её глаза налились жутким ужасом, а в сердце больно впился, как гвоздь, щемящий осколок отчаяния, и как она разом побледнела и смотрит теперь на него невидящим взглядом. Он продолжал дальше говорить. Но Вика ничего не слышала. А когда он повернулся к ней и заметил перемену, то сам ужаснулся и отпрянул в страхе.
Утро ярким лучом пробивалось в кабинет майора милиции Антона Викторовича Митрофанова.
Но разбудил его не яркое солнце, которое вольно прогуливалось по кабинету, проникая сквозь две деформированные пластины оконных жалюзи, а шум соседних кабинетов, топот грубых мужских сапог и цоканье тонких женских каблучков доносящийся с коридора. Люди там что-то говорили, кто-то даже громко говорил, кричал или звал кого-то. Но майор спросонья не смог разобрать их слов. Начинался обычный будничный субботний рабочий денёк.
Он нежился на диванчике, скомкав накидку. Вставать ему не хотелось. Взглянул на часы — уже десять часов с копейками набежало. Будильник прозвенел ещё в девять, но он даже не услышал его — так крепко спал.
Снилось ему что-то необычайно хорошее и нежное. В затуманенный мозг закралась бредовая мысль — а не поспать ли ещё? К чёрту все дела! Ещё часик вздремнуть. Что такого? Однако мысль о пойманном агенте не давала ему расслабиться и погрузиться в негу сна. Да уж, агентик попался им!
Он начал прислушиваться к звукам. С коридора доносилась странная суета. Уж слишком много шума и голосов было там для субботнего полувыходного денька. Обычно в такой день в отделе милиции работало немного людей, включая его, майора — но ему надо по долгу службы. Поэтому суббота и воскресенье, как правило, были спокойными и тихими… Вот ещё кто-то пробежался по коридору! — Антон Викторович заметил суетливые тени под щелью двери. Теперь кто-то прошёлся поспокойней, громко разговаривая по мобильному телефону или с другим человеком. Майор расслышал часть быстрых слов — и это мгновенно отогнало наступающий сон и резко подняло его с дивана.
- 'Тревога! Чёрт его дери, — просипел взбудораженный майор, стремительно всовывая ноги в сапоги. — Кто-то сбежал. Надо бы проведать'.
Он окинул взглядом свой небольшой кабинет, глазами нашёл рубашку, схватил её и быстрыми шагами вышел из кабинета, застёгивая рубашку на ходу. На его пути повстречался младший лейтенант Петров. Тот его заметил, удивился, но живо подобрался, поприветствовал майора и сказал:
— Товарищ майор, последственный сбежал из СИЗО!
— Кто!! — чуть ли не прокричал майор.
— Иностранец, этот… как его… уругваец.
Антона Викторовича обдал жар, по телу пробежались неприятные мурашки, в глазах всё неожиданно помрачнело. Лейтенант казался уже далёкий, хотя стоял совсем близко, вплотную.
— Чёрт! — только выдохнул он. — Твою мать! Да как же так?!.. Где Порешко?
— Николай Порешко? — зачем-то уточнил лейтенант.
— Да!
— Он там, наверху, на третьем…
Майор глазами отыскал вход на лестницу и чуть ли не бегом рванул туда. За ним еле поспевал лейтенант, на ходу что-то выкрикивая. Но майор его не слышал. Один марш, второй марш — он преодолел мгновенно, распихивая попадавшихся на пути. Все ошарашено глядели вслед.
— Коля, ты где? — он вбежал в помещение, где ночью они собирались; инстинктивно взлянул на стол, на котором были разложены вещдоки — стол был чист.
— Я здесь, Антон Викторович! — отозвался голос сзади.
Антон Викторович развернулся. К проёму подходил Николай Порешко.
— Что случилось?! — требовательно начал майор. — Где иностранец? Где он?!
— Сбежал, товарищ майор.
— Как сбежал? Когда?! — майор сжал кулаки.
— Сегодня утром. Мы выясняем… — живо ответил Коля. — А вы где были? Мы вас обыскались? Звоним на сотовый — никто не отвечает. Звоним на домашний — там ваша супруга взволнованная, говорит, что ушёл и не возвращался. Мы стали беспокоиться…
Майор не сразу нашёл, что ответить:
— Я сегодня спал в своём кабинете, на диванчике. Не захотел возвращаться домой. А телефон — так он остался там, внизу, в моей куртке…
Он мысленно корил себя за, то что не взял с собой сотовый телефон. На нём и будильник громкий — сразу бы поднял… А на этих ручных часах — эх, китайский ширпотрёб…
— Я стучался в Ваш кабинет часа два назад, — сказал Порешко.
— Может быть, и стучался, — согласился майор. — Я крепко спал. Не слышал всё равно…
— А-а…
Лейтенант подошёл и молча слушал их беседу возле дверного проёма. Коля собрался и зашёл в помещение:
— Вот, поглядите!
Майор и лейтенант поглядели куда указывал Коля — на чистый стол.
— Я сегодня пришёл утром к восьми часам вместе с Андреем… (Сегодня я у него ночевал — он меня приютил на ночь). Гляжу… А стол-то чист! Думаю… Какого чёрта! Кто посмел прибраться?! Переглянулись мы испуганно с Андреем, думаем: что за дела! Кабинет же закрыт был?.. Мы когда уходили — его заперли на ключ. Ключ дежурному сдали. Да и пришли мы сегодня первыми, где-то без трёх минут восемь. Расписались, ключ взяли. И открыли дверь… Я помню что открывал дверь ключом!.. А тут — такое! Смотрим, ещё окно настежь распахнуто… Ну мы к окну! Вон к тому, — он прошёлся в дальний угол, там где вчера курил оперативник, и демонстративно отодвинул створку. — Вот так было открыто… И ветел холодный дул. Сквозняк шёл… Начали вспоминать, все ли окна закрыли уходя. Да все же. Все!.. Ну, мы подумали — пробрался кто… Но как?! Это же третий этаж! Это ж надо лестницу высокую приставлять… Мы смотреть стали, что могли ещё стащить, ведь ноутбук на полке лежит, техника дорогая. Глянули — на месте ноутбук, не тронутый. Вот он… Открываю шкаф, и деньги на месте — те, что с поличным взяли вчера у взяточника-чиновника. Не тронутые лежат… Ну говорю Андрею: дуй к дежурному, где охранник сидит, тереби его, правдами и неправдами выпытывай, как так получилось, что на третий этаж снаружи проникли, а он не заметил. На что камеры поставлены?.. А сам думаю о другом — не могли это быть воришки-форточники, ведь всё-таки третий этаж, отдел милиции как-никак, наблюдение по периметру установлено. Это же как крепость. Ну кто на такое решиться? Думаю, неспроста исчезли вещдоки иностранца и бегом в СИЗО…
Он подошёл к ошеломлённому майору:
— Пойдёмте, Антон Викторович, всё покажу.
Он вышел из кабинета. Майор взглядом окинул помещение, цепляясь за изменения в интерьере, но никаких изменений кроме чистого стола — он не заметил. Глянул на дальнее окно. Странно это всё. А если створка была закрыта на шпингалет? Как тогда вообще можно было проникнуть снаружи, не разбив окно?.. Странно это всё…
Он направился с лейтенантом вслед за Колей, тот оборачивался на них и продолжал:
— Ну у меня сердце замерло. Думаю, неладное случилось… И мысли крутятся разные. Особенно одна донимала: как же так случилось, что никто не заметил, тревогу не поднял?.. Подбегаю к охраннику СИЗО, кричу: всё в порядке? Все камерники на месте? Он аж испугался. Говорит — конечно все. А как иначе? Никто не входил, никто не выходил за ночь. А что?.. Я даже успокоился. С сердца отлегло. Не мог он, этот иностранец, выйти незамеченным. Да и как выйдешь, дверь в СИЗО на крепкий замок задраена…
Они подошли к дверям СИЗО. На месте сидел охранник, возле него крутился следователь, пристрастно задавал вопросы. Рядом стоял опер с грозным видом и не менее грозной кобурой на поясе. Чётко слышался голос немолодого охранника:
— Да, что вы, братцы! Я ж не мог! Ну не мог я его выпустить… Да как же так?..
— А может он тебе деньги предложил? — сурово спросил следователь.
— Да какие деньги?! Вы что?.. Ну, не мог я…
Николай подошёл вплотную к двери.
— Потом требую: Открывай! Проверить надо, — между тем продолжал Коля. — Он открыл мне… Эй, охранник, давай открывай! Следователи пришли… камеру показать надо.
— Ещё раз?.. Вот, блин, зараза… Кто же знал, что так будет. Вот довелось мне сегодня дежурить, на свою голову… — причитал он, достав ключи. Открыл и продолжил тихонько причитать. — Кто же знал…
Они зашли в СИЗО. Прошлись по коридору, вдоль зарешётчатых дверей. Всего было десять камер, по пять с двух сторон. За решётками высовывались смазливые личики камерников. Кто-то посматривал на них испугано, затаясь, кто-то ошарашено на них глядел тёмными впадинками глаз, кто-то настойчиво спрашивал:
— Эй, начальник, а чё случилось то? Сбежал али кто?.. Ну чё вы!
Они подошли к последней камере. Решётка была открыта.
— Так вот. Бегу сюда, — продолжал Коля. — Смотрю… А там — никого! Может, думаю, сонливость у меня — хреново вижу. Кровать вижу, а человека на ней не вижу. Только смятая простынь лежит. Говорю, охраннику: ну-ка свет включи! Он включил. И тут я понял, что в камере никого нет! Ни на кровати, ни под кроватью — никого нет. От отчаяния зову: Паут, выходи мать твою! А так… куда ж деваться? В углу может притаился? Поглядел со всех сторон — нет его. Все углы пусты. Словно через щель прополз или в очко провалился…
Антон Викторович осмотрел камеру. Такая же камера, которую он видел вчера ночью, когда освещал фонариком. Та же кровать, те же простыни, такие же исписанные шершавые стены. Только вот иностранца в камере нет.
Порешко продолжил свой насыщенный эмоциями рассказ:
— Выбегаю из СИЗО. Кричу — тревога! Иностранец сбежал. Охранник — как сбежал? Не мог он сбежать! Говорю, нет его в камере. Как нет? Охранник схватил связку ключей и вместе уже подошли к камере. Отпираем — точно нет. Охранник в шоке, причитает: да не может этого быть! Куда ж он подевался?.. Я бегу к дежурному. Говорю: ну, объявляй тревогу, зови всех, подследственный сбежал!.. Ну, и начали всех вызывать. А тут подполковник прибыл, другие следователи… Объявили общую тревогу…
Камеру оставили — всё равно там делать нечего. Они вышли из следственного изолятора и направились обратно в кабинет следователей. Майор суетливо думал: в голове прорабатывал разные варианты, сотни мыслей, десятки догадок. Но на фоне их мельтешила, заслоняла одна мысль — как это произошло?
— Первый делом, мы подумали про охранника, нашего доброго Степана, — говорил Коля. — Но в это невозможно поверить! Он же почти двадцать лет работает в нашем отделе и охраняет СИЗО. Как он может быть причастен? Ума не приложу! Его допрашивали и сейчас допрашивают — но он клянётся, божится всем на свете, что никто не выходил и никто не заходил. Что последним были только вы, Антон Викторович. Но вы в последний раз выходили без подследственного. Не видел охранник, чтобы этот иностранец проходил мимо него. Да и камера наблюдения там установлена — весь коридор видно. Сейчас прокручиваем записи, смотрим как это могло произойти… Но пока ничего, даже необычного на кассете не заметили… Запустили план 'перехват'. Все оперативники на своих постах, всех подняли по тревоге — улицы патрулировать начали. Ищем. Сделали распечатки фотографий иностранца — дали всем приметы, по которым искать можно. Другим отделам сообщили. Глава ГУВД Санкт-Петербурга тоже в курсе… Сейчас ждём кинологов с собаками. С минуты на минуту должны прибыть. Может что — и по горячим следам отыщем… Не мог же он сквозь землю провалиться?!
— Чертовщина какая-то! — воскликнул майор. — А из ФСБ вы позвали кого-нибудь?
— Да, да! — живенько отозвался Коля. — Из ФСБ только что прибыл полковник Малинин. Он как раз там какой-то специалист по иностранной разведке. Сейчас его оперативненько вводит в курс дела Андрей… А вот и они!
Они зашли в кабинет следователей и взору их представился следователь Андрей, а возле него несколько незнакомых людей в штатском. Но один из них был в форме, с погонами полковника. Он что-то внимательно слушал, закатив глаза к потолку — глядя на потрескавший от времени и старости потолок. Другие осматривали кабинет и краткими вспышками фотографировали разные предметы, в том числе и окна.
Майор представился:
— Здравствуйте! Я — начальник группы предварительного следствия майор Антон Викторович Митрофанов.
— Здравствуйте, здравствуйте, — отозвался гость, осматривая нижние в спешке незастёгутые пуговицы майорской рубашки. — Не скажу вам доброго утра, вы сами понимаете… Меня зовут Андрей Николаевич Малинин, я полковник ФСБ — служба контрразведки, отдел по иностранной разведке, — они отдали друг другу честь, пожали руки.
— Знаю. Мне только что доложили.
— А мы вас заждались, — сказал полковник.
— Прошу извинить. Проспал.
— Ладно уж… — отмахнулся Малинин. — Мне тут много интересного рассказали. Даже фотографии показали. Необычная история получается… с этим вашим… 'уругвайцем'. Как же так получилось, что он сбежал?
— Не знаем, товарищ Малинин. Выясняем, — сказал майор.
— Записи видеонаблюдения прокручиваем. Скоро выясним, — отметил Коля.
Полковник прошёлся по кабинету, поглядывая то на карту Московского района, где уже появилась метка места ночного происшествия, а другой кнопкой обозначено здание 29 отделения милиции, то на пустой чистенький стол, то на окно. Штатские чего-то там копались, открывая и закрывая створки окон. Часто щёлкали фотоспышки. Андрей отстранённо стоял в сторонке не участвуя в разговоре, но при этом внимательно слушал. Так же поступил лейтенант, скромно притаившийся сзади.
— В общем, мне всё рассказали, — начал полковник Малинин. — Выводы вы сделали верные. Этот иностранец, действительно, подозрителен… настолько, что его можно счесть за иностранного агента. Однако его действия там, — он указал на метку карты, — мне не понятны. С какой целью? Зачем? Для чего? Или ради чего?.. А самое главное! — Мотив?!.. Где мотив? Без мотива это не имеет ровным счётом ничего… Что же это может быть?.. — спросил он как бы себя. — Демонстрация силы? Способностей?.. Да, перед кучкой слегка вооружённых подростков, действительно, можно продемонстрировать недюжую силу, испытать себя, проверить себя, а также свои способности… Но зачем же убивать?.. Предположим, не хотел он убивать. Случайно получилось… Тогда зачем ждать прибытия милиции? — не укладывается как-то это в концепцию разведчика. Так агенты не поступают… Но!.. — он приподнял палец вверх, акцентируя внимание на этом моменте, — если перед ним поставлена цель любым способом попасть в 29 отделение милиции… для диверсии, для шпионажа (хотя, чего тут шпионить) или для чего-то другого, например, освободить кого-либо из СИЗО или, наоборот убить, не обязательно из собратьев-камерников, а, предположим, офицера МВД. То его действия в таком ракурсе смотрятся логичными и поддаются объяснению…
Антон Викторович поразился такой догадке: 'А ведь дело говорит полковник! Как же ему сразу не пришла такая мысль…' Все внимательно слушали, лишь штатские что-то всё врёмя щёлкали. И это немного отвлекало внимание. Полковник продолжил:
— Однако, этого не произошло. Все живы, здоровы… Ну, кроме этого… Игоря Даньшина… Все камерники в СИЗО на месте. Вот, вас потеряли, Антон Викторович, уж думали, а не вас ли он порешил?.. Получается, что нет. Не вы ему нужны. Да и вообще, складывается впечатление, что ему никто не был нужен, из людей имею ввиду. А вот мог ли он выкрасть какие-нибудь важные документы, или вещдоки отсюда?.. Вы раскрывали какие-нибудь громкие дела за последнее время? — поинтересовался он.
Майор развёл руками:
— Нет, вроде как… так… по мелочи. Чиновника вчера схватили за взятку.
— Что за чиновник? — живо поинтересовался полковник.
— Мелкий какой-то. В администрации за десять тысяч рублей лицензиями торговал.
— Нет. Мелковато… Не тянет… — согласился полковник. — И всё?
— Да-а… убийств уже как две недели не было. Да и те все в основном бытовухи… Ничего такого… серьёзного не происходило.
Полковник призадумался. Недоверчиво поглядел на майора и сказал:
— Тогда мне совершенно не понятен мотив… Зачем этот 'уругваец', который совсем не уругваец, проник в ваше отделение милиции, а ночью искусно испарился из отделения, словно его никогда не было и вам он привиделся? Ведь это должно иметь разумное объяснение!
'Словно его никогда не было' — повторил про себя слова полковника Антон Викторович. Что за напасть? Может, действительно, не было?.. Призрака схватили ночью… И чудилось ему всё это, и лицо в фонарном луче и пистолеты на столе. А к утру он, как порядочный призрак, и растворился, и все его вещи разом исчезли… Но ведь фотографии остались! Вот они, в руках у Андрея.
Майор выхватил фотографии из рук следователя и начал их листать. Первыми были место преступления — кровь, лужи на тротуаре. Кровавый нож во всей красе. Следующими — иностранец заснятый сначала с кровавыми руками, потом руки он вымыл. Вот он, в профиль и в анфас. Всё чётко! Рост — 170 см. Выглядит измученным, но смотрит прямо, серьёзно. Потом пошли фотографии исчезнувших вещдоков: куртка с заметными пятнами засохшей крови на рукавах, пистолет с датой выпуска 2033 года, второй пистолет без спускового крючка, мобильный телефон, зарядка, деньги, металлический пояс. Значит, не привиделось это всё?.. Но как оно всё исчезло, вместе с иностранцем? Как?!
— Как объяснить такое исчезновение? — продолжал вопрошать полковник. — В четвёртом часу ночи он ещё был здесь… А в восемь утра — его уже тю-тю и след простыл… Словно он к вам на пикничок сходил… Я не понимаю, как он смог вскрыть решётку? Она же цела и замок цел. Прошёл сквозь неё? Да потом ещё через дверь СИЗО и мимо охранника проскочил? Сюда зашёл, как нипочём, хотя помещение было закрыто… Или он превратился в таракана и всё это проделал?.. Хотя нет. Можно предположить следующее: допустим, у него каким-то чудом оказались все нужные ключи. Вот он и вскрыл камеру. Как-то изловчился и вскрыл наружной замок. Потом открыл дверь в СИЗО, загипнотизировал охранника — мол, ты меня не видел, ничего не знаешь. Далее пошёл и открыл этот кабинет. Аккуратненько все двери закрыл за собой. Как ни в чём не бывало одел пояс, напялил куртку, раскидал вещи по карманам и выпрыгнул через окно? Так что ли получается?!.. Да это же третий этаж? А там внизу асфальт, улица. Как он смог?! Я понимаю, если бы дерево рядом стояло. Но нету деревьев! Нет! Пустое пространство. Асфальт… Это ж ноги можно поломать…
— Не знаю я… — обречённо сказал Антон Викторович.
— Вот и я не знаю! А ведь как-то это всё произошло. Облапошил он вас всех и сбежал… Вот и думаю, кто бы это мог быть? Или очень крутой иностранный агент, которому всё ни по чём, да и действовал он без мотива, по крайне мере явного мотива здесь не видно, или… не человек это вовсе был… Не может человек проходить сквозь решётки и двери.
— Не человек? — изумился майор. — А кто тогда, если не человек?
— Хрен поймёт… — ответил полковник. — Мы столкнулись с чем-то необъяснимым. Или здесь применялась какая-то новая технология… Или это всё разыграно здесь и сейчас… Но слишком много людей, много свидетелей, чересчур много фактов… Не может это быть чей-то глупой шуткой.
'Кого же мы вчера поймали? — настырно теребила мысль Антона Викторовича. — Кто он такой?!'