— Спасибо, Димон, что приютил нас.
— Да не за что! — весело ответил Дмитрий Алексу, улыбаясь своей знаменитой желтозубой улыбкой. — Милости просим.
Наигранно, конечно. Но радует, что друзья выручают.
Разумеется, Димон был крайне удивлён, когда в разгар праздника, который он отмечал по традиционной пьяной привычке в старом Екатерингофском парке с Серёгой и Антоном, прихватив с проспекта ветреных девиц, ему внезапно позвонил Алексей. Они как раз говорили об Алексее, что вот пропал приятель, исчез уже как десять дней назад. Не звуку, не духу. На работе не появляется. На звонки не отвечает. И Димон лично к нему ездил домой дважды, звонил, стучал кулаком и ногами бил дверь — глухо. Даже родители обеспокоены, суетятся: куда ж исчез? Бывало что Алексей пропадал на несколько дней: валил в отпуск, или со своей Марией куда-нибудь мчался в сторону Выборга, у него там, по словам, дача находится. Но то было пару дней или максимум неделю. Но чтобы больше десяти суток!.. Да и не известив никого на работе, даже родителям ничего не сказав. Александр Владимирович бесконечно злится и мечется: контракт важный срывается.
Димон помнил последнею сумбурную встречу и сейчас рассказывал о ней. Вот, представьте, в четверг вечером со всеми в отделе попрощался, ушёл. Димон за ним следом. Догнал. И не сразу узнал Алекса. Тот внезапно переменился, словно другим стал, начал странности говорить… Димон хотел было начать рассказывать про мир будущего, в котором собирался поселиться Алекс, что, соответственно, могло объяснить его исчезновение — как тут забрямкал телефон. Кто-то настойчиво названивал. Димон извлёк наяривавший бойкую мелодию мобильник. Высветился незнакомый номер. Он собирался послать звонившего подальше и продолжить рассказ, как сразу вздрогнул, замер, узнав голос Алексея.
— Алекс?! Ты что ли?
Алекс выпалил следующую фразу, невероятную по своему содержанию и лаконичности:
— Дуй в Квадрант! В вестибюле найдёшь меня. Всё объясню. Срочно нужна твоя помощь! Обязательно захвати с собой тёплые вещи: куртку и ботинки, а то я тут окоченел здорово…
И повесил трубку.
Вот-те на! Объявился внезапно… Что делать? Димон разом протрезвел и начал скороспешно думать что делать. Ехать в Квадрант обязательно нужно. Похоже, у Алексея возникли проблемы. Серьёзные проблемы, раз просит о помощи. На злую шутку это — не тянет. Не гоже так шутить: исчезать дней на десять, а потом внезапно появляться как первомайский снег и помощи протить… Нет. Алекс, не шутит. Надо торопиться. Вот только где тёплые вещи раздобыть? Домой что ли гнать?
Димон засуетился. Серёга одолжил куртку, раз такое дело. Что ж, одной проблемой меньше. А где бы ботинки откапать?.. Ай, без ботинок справимся!
Он схватил куртку и бросился к станции метро. Через двадцать минут он был уже возле здания Квадранта. Алексей заметил его раньше и вышел на встречу весь в летней одежде, какого-то необычного покроя. Чего он? Прогноз погоды не смотрит? Или его опять обокрали?.. Пугали такие Алексеевские странности Димона. Ой, как пугали. В голове роем блуждали разные мысли, но Димон старался их отгонять по мере возможности.
Алексей вкраце обрисовал ситуацию. Димон ничего не понял и попросил ещё раз пояснить, каким образом альверец из будущего оказался в этом мире и почему они должны сейчас ехать домой к Алексею, если у того нет ключей. Замельтешили страшные слова: ФСБ, полковник, отдел контрразведки, война начинается, Кутлан атаковал (что за Кутлан?), проект в опасности, срочно нужен генерал. Полупьяный мозг не хотел воспринимать всё сказанное, цепь событий путалась и поэтому Димон понял лишь главное: Алексей старается спасти кого-то или чего-то, а без его димоновой поддержки это осилить не просто. Димон смиренно поддакивал и исполнял указания друга. Вместе они отправились на Петроградку, вместе они дотопали до парадной.
На лестничной площадке, возле дверей квартиры Алекса, они простояли один час. За прошедшее время Алекс ещё раз пересказал свою историю, и Димон более-менее начал разбираться в хитросплетениях мировых судеб. Он даже представил себе особенность движения времени в разных мирах при постоянных соединениях: тут пройдут сутки, там — 5 секунд. Так запрограммировано. И Алекс бы вернулся раньше, если бы такая программа 'соединений' не нарушила его задумку: посещать родной мир раз в год для мира будущего и раз в день для текущего.
Если честно, Димон бы не выдержал объёмного потока информации от друга, если бы тот каждый день при встрече рассказывал новые фантастические истории на протяжении десяти дней или больше, при этом бы старел каждый день на год…
В двенадцатом часу ночи в его квартире поселились Алекс и два странных человека совершенно разных по возрасту и типу. Один молодой белобрысый щуплый чувак, другой здоровенный мощного телосложения бугай.
— Вы Паут Вой? — поинтересовался Димон у здоровяка.
— Нет. Я полковник Андрей Малинин. Из ФСБ. Я — русский… Вот он — Паут Воэ, а не 'Вой'.
— А… — замялся Димон и обратился к соседу. — Значит, это вы спасли моего друга от гибели?
Тот задумчиво кивнул.
— Вот круто!
Димон не мог поверить, что щуплый молодой человек и есть генерал Западного сектора. Как такое возможно? И почему он — альверец, созданный наукой, когда похож на обычного человека? Второй, действительно, похож на полковника ФСБ, так как в подтверждение своих слов в развёрнутом виде предъявил красные корочки. Получалось так, что крыша поехала не только у Алексея и его щуплого друга-приятеля альверца, но также у чекиста. А раз так, то крыша непременно должна поехать и у Димона. Что, собственно, он начал тихонько ощущать.
Они сидели в уютной неприлично большой Диминой гостиной, вальяжно рассевшись на широком диване и двум креслам рядом. Беседовали. Алексей интересовался, куда подевались родители Димона. Чего-то их не видно в квартире, хотя ещё не все закутки удалось исследовать. Тот ответил, что уже как с первого мая отдыхают они на Кипре. И вернуться через три дня. Так что можете и на три дня остаться, если желаете.
— Нет, нет! — любезно отнекивался Малинин. — Мы не хотим смущать тебя. Только на одну ночь. Потом исчезнем.
На том и порешили.
В неприлично большой трёхкомнатной квартире Димона, которую сравнивать с однокомнатной Алексеевской квартиркой бессмысленно, не было проблем с вопросом, куда бы завалиться. Одна спальня свободна. Диван тоже. Вон на тахте прикорнуть можно. Все кресла раздвижные. Если и такого спальмодрома не хватит, то можно развернуть раскладушку или постелить матрас на пол. Пожалуйте.
Алекс раздумывал над вопросом: а не позвонить ли родителям с домашнего телефона, успокоить их: 'Мама, папа, всё в порядке. Я жив, здоров. Сегодня вышел из запоя…'. Звучит как-то нелепо. Алексей никогда не злоупотреблял спиртным. Даже когда с Димоном они набирались, он ставил себе предел и за него не смел переступать. Алекс придумал как быть — он попросил Димона завтрашним вечером известить его родителей о нём. Димон кивнул.
— Может, тортику принести? — предложил Димон. — У меня тортик есть. Всё-таки праздник!
— Тортику можно, — сказал Алексей. — Тащи сюда! Щаз его испробуем.
Через минуту Димон вернулся с тортом. Торт был слегка просрочен. Это в традиции Вяземцев хранить в холодильнике просроченные продукты. При всём при том по-прежнему источал благоуханием и на вкус был приятен.
— Может, чайку заварить?
— Можно и чайку! — согласился Алексей. Малинин лёгким наклоном одобрил идею.
— А какого? — прокричал с кухни Димон. — Зелёного или чёрного?
— Красный есть? — в шутку отозвался Алекс.
— Каркаде?… Есть. Сейчас принесу.
На кухне послышалось шевеление по полкам. Зашумел электрический чайник.
— Может быть, водочки? — в проёме показалось оживлённое лицо Димона.
— Нет, — отозвался Малинин, заметив долгое замешательство Алексея. — Пожалуй, не стоит. Не будем срамиться перед важными гостями, — он имел ввиду Паута.
Разлив чай по чашкам, все начали смачно дожёвывать начатые куски. Воэ попробовал два куска, объяснив это тем, что сутки ничего не ел. Тогда Димон специально для него отварил пельмени. Пельмени оказались слипшимися, переваренными, на вид неаппетитными. Никто не стал их пробовать, кроме генерала, который навернул всю кастрюлю и поблагодарил хозяина за гостеприимство.
— Всегда пожалуйста, — непривычно любезничал Димон. — Не так часто ко мне захаживают гости из будущего…
Солнце, не вылезая из-за плотных туч, упало за горизонт. В комнате стало темно.
Вика включила свет. Свет не горел.
— Сейчас, — сообразил Николай и подхватив табурет, взгромоздил на него свои тапки, потянулся выше, подбирая в руки светильник. Чего-то пошевелил, покрутил и лампочка скромно заморгала, источая яркий свет.
— Это с ней бывает! — отметила Виктория.
— Ага. На соплях всё держится… Всё! — лампа вновь горела ярко, освещая все углы комнаты.
Соседки не было. В праздник решила свалить домой, а четверг и пятницу добровольно прогулять. Всё равно занятия не интересные — как говаривала она. Впрочем, Вика привыкла к соседке-призраку, как к неизбежному атрибуту этой комнаты общежития.
— Да, а полку починить бы надо! — заметил Порешко лежавшую в углу полку и рядом стопками сложенные книги с тетрадями. — Так что жди меня с отвёрткой, молотком и шурупами. Лады?.. Это ещё с того случая?
Вика кивнула.
— Мда. Бед вам наделал этот иностранец — ого-го!
Девушка хотела ляпнуть: 'Мне не привыкать!', он одумалась. В ответ улыбнулась своему гостью:
— Как мило, что ты зашёл!
— Хороший у тебя чай, вот и зашёл, — Коля тоже улыбнулся.
— А про иностранца, что-нибудь слышно? — поинтересовалась Вика.
— Да, как-то всё туманно, — отмахнулся следователь. — Тяжело всё, понимаешь. Антон Викторович грузный ходит. Сегодня к нему лейтенант Красильников заезжал. Они у себя заперлись в комнате и по слухам оттуда доносились крики и мат-перемат. С чего бы?.. Говорят, что Малинин пропал. Полковник ФСБ. Исчез. То ли иностранец его похитил, то ли прикончил…
Девушка недоверчиво покачала головой.
— Вот и я не верю в это, — сказал Порешко. — Нормальный иностранец. Чел хороший. Просто чудаковат немножко. С бзиком. А так из него отличный бы опер вышел. Вот только…
Он остановился. О чём-то подумал. Вика смутилось:
— Что?
— Да… так, — Порешко махнул ладонью. — Мысль глупая посетила.
— Ну расскажи, — попросила она.
— Чего уж рассказывать… Вот думаю я, а может он всё-таки правду говорил.
— Какую правду? — с любопытством спросила Вика.
— Про будущее своё. Что он из будущего. Из далёкого. Я целую поэму накатал с двух допросов… Может, это всё правда. Ведь как-то всё очень странно получается. Человек явно не своего времени и места. Ну, не похож он на нас… Я не в том смысле, что внешне он отличается как-то… А внутренне. Внутри он не такой как мы. И категориями другими мыслит и говорит иначе. Уникальный он.
Николай Порешко понимал, что не сможет он забыть все прошедшие за десять дней события. Не сможет забыть иностранца. Не сможет забыть непоколебимое лицо полковника Малинина. Не сможет забыть Викторию Павловну, или просто Вику… Не сможет забыть эту комнату, с которой связана удивительная история, что о ней стали слагать легенды местные обитатели общаги (в комнату частенько заглядывали разные зеваки: 'дайте позырить на пулевые дыры', обалденно смотрели на три тёмных точки в потолке и удовлетворённо разворачивались). Что-то его теперь связывало с этой комнатой и с симпатичной девушкой Викой. Нет, не обещание починить полку и повесить на место, а что-то другое. Только-только зарождавшееся в душе.
А Вике многого и не нужно…
— Ты уверен, что хочешь пойти со мной? — спросил Паут Воэ.
— Да, — чётко ответил Алексей.
— Здесь всё-таки безопасно…
— Плевать.
— Ты можешь не вернуться сюда… Никогда.
— Чёрт возьми, давай уже, открывай дверь! — вяло-грозно выдавил Алексей.
— Погоди, шесть секунд осталось…
Они втроём стояли возле той самой Двери. Малинин был встревожен. Он стоял в небольшом отделении от генерала и Алексея, молодых парней, которые вот-вот собирались вернуться в свой далёкий мир. Время перевалило за восемь часов вечера и если верить внутреннему хронометру Паута, то дверь соединит их в ближайшие секунды с миром будущего. Ещё раз оказаться в этом воинственном мире, который так чётко напомнил полковнику артобстрел Грозного, где он получил широкий шрам через всё плечо, ему не хотелось. Его, собственно, никто туда не звал. Алекс вот настойчиво просился, хотя Паут отговаривал остаться. Они ещё на своём футуристическом языке чего лепетали возле двери. Что ж не открывают? Пропустят же соединение! — беспокоился полковник.
Квадрант был пуст. В поздний вечерний час оставались лишь заядлые трудоголики, фанаты корпоративного труда. Попасть в здание было не сложно. Охранник, завидев удостоверение полковника ФСБ, засуетился, занервничал. По всей видимости его коллега, дежуривший вчера, всё рассказал и про то, как устроили засаду, и как ловили опасного преступника. Директор нервничал: не хватало им ещё такой рекламы. Но воспротивиться не смел. Поэтому охранникам ещё вчера дал указания пропускать ФСБ и агентов беспрепятственно. Вот и пропустил сегодня охранник, удовлетворившись одной красной коркой.
— Что ж, Андрей Николаевич, — Алексей обратился к Малинину. — Спасибо за понимание. Спасибо, что отпустили генерала…
— Пора! — не дав договорить скомандовал Паут Воэ и рванул на себя ручку.
В лицо обоих яростно полоснул горячий ветер. Малинин заслонился пятернёй от яркой вспышки за проёмом. Послышался гулкий гром, гвалт тяжёлых орудий, отголоски далёких взрывов. Полковник заметил даже большой чёрный диск за высокими окнами, который скрылся за дальним небоскрёбом. Боже, что это?!
Через секунду всё стихло. Разом смолкло. Свет в узком коридоре снова стал мрачным и тоскливым. Ветер опять занёс бетонную пыль за порог — на радость уборщице. Старосоветская дверь стояла на прежнем месте и ничего ужасного за её полотном не доносилось. Малинин поразился такой перемене. Он осторожно потянул ручку на себя и взглянул в коридор. Охранник в прихожей был напуган. Сидел за стойкой неподвижно. Полковник понимал, что его напугало: странные звуки в коридоре могли перепугать кого угодно.
— Надеюсь, мы не громко шумели?
Тот медленно покачал головой.
— И ладно! — улыбнулся Малинин и тихонько затворил дверь.
Он подошёл к вертушке. Послышался несмелый оклик охранника:
— А… Двое с вами были…
— Да. Они уже ушли… — сказал Малинин и пояснил. — С другой стороны. С главного входа.
— А-а…
Он вышел в тёмный двор. Достал сигаретку. Посмотрел на неё внимательно. Задумался и резко отшвырнул в грязный угол. Нет. Сегодня он не будет курить. Хватит.
Забрать пойманного Паута от своих коллег было не сложно, но и не легко. Он объяснил, что нужно провести собеседование с беглым иностранным агентом, что он его заберёт на вечер. Виталий Красильников был потрясён, как так, собеседование? Какое ещё собеседование? Да его надо конвоировать вдесятером с пулемётами под мышками! Ничего подобного, — объяснял Малинин, — надо налаживать дружественный контакт с агентом, иначе никакие стены его не остановят. И полковник, если надо, берёт на себя всю ответственность. Лейтенант забеспокоился. Он понимал, что иностранец непременно драпанёт. Или того хуже, долбанёт полковника и сбежит. Но спорить с полковником Виталий не смел. Если у полковника и родилась какая-то дурацкая идея, то это идея Малинина и он должен осознавать бессмысленность своего решения. А может решение не бессмысленно вовсе. Вдруг, полковник, действительно, понял как следует поступать с иностранцем, допёр каким-то проведением… Поэтому лейтенант перечить не стал и отдал иностранца полковнику, упорно настаивая дать в обеспечение двух-трёх сподручных. Но Малинин был категоричен. Он усадил иностранца в свою машину и рванул с места. Так его и видели.
Малинин заблаговременно отключил телефон и рацию, покатался по нескольким кварталам, чтобы сбросить 'хвост', который всё-таки подвесил этот Красильников, и по ходу движения кратко рассказывал достопримечательности города. В столь поздний час, в кромешной темноте покрытой моросью, разглядеть что-либо было сложно, но Паут понимал, что резкая перемена Малинина не случайна. Поэтому сидел спокойно и умиротворённо рассматривал капли на стекле.
Возвращаясь к своей машине, полковник не мог забыть недавний разговор с Паутом Воэ, когда они подошли к Двери в коридоре. Он как эхо напоминал о себе.
— Извини что не могу дать тебе комбинезон. Он остался там, в Подмосковье.
— Не беда. Мне выдадут новый, — улыбался Паут.
— Так ты, действительно, генерал?
— Ты не веришь?
— И тебе 34 года?
— А не похоже?
— Как-то не очень…
— Я альверец. Нам можно, — ответил Паут. Или он не знал как правильно сказать по-русски, или он так и хотел сказать.
Паут внимательно посмотрел на полковника и сказал:
— Счáстливо!
Выговорил он слово коряво, не как привычное 'щастливо', а как 'с-чáстливо', с ударение на первый слог. Это почему-то развеселило полковника и неумело подавив хохоток, он тоже сказал:
— Счáстливо.
Протянул руку. Паут понял жест и крепко сжал жилистую ладонь полковника.
А всё-таки здорово! Как-то на душе стало легче. Не душит больше суровая загадочность, сверхсекретная таинственность, не давит тяжёлым узлом запутанные нереальные факты и события. Всё стало на свои места. В локус внимания угодил основной факт — Дверь, соединяющая разные миры. Если бы Паут с этого начал… Хотя, если бы Паут с этого начал, Малинин всё равно бы не поверил. Однако сейчас он прОверил… и пОверил. Слова — ничто, опыт — всё!
Сейчас он поедет в свой штаб в Питере, встретит беспокойного Красильникова. Успокоит его. Скажет: всё прошло отлично. Составит отчёт для начальства. Объяснительную накатает. Конечно, в объяснительной можно написать, что иностранный агент обхитрил его и исчез. Почему бы и нет. Оправданий можно найти уйму. Но он не станет этого делать. Сегодня он напишет правду. Как всё было. Распишет каждую минуту, каждое движение. Хотя бы сегодня он не станет привирать и что-то утаивать от начальства. Раз в своей жизни он расскажет правду. А там, поверят, не поверят — не важно.
Хороший сегодня день, не смотря ни на что, ни на погоду, ни на суматоху, ни на пробки. Просто замечательный день выдался!
Так бы всегда… Но где уж там.