- У тебя интеллигентная внешность. Собери стволы. С ремнями и в застёгнутых кобурах, понял?
Красный луч лазерного целеуказателя упирается в низкий лоб. Набычившийся было стражник сразу обмякает, будто выпустил лишний воздух. Длинные, как лапы орангутанга, ручищи вытягиваются, остальные стражники с готовностью вешают снаряжение с оружием. В зале царит тишина, по воздуху медленно плывут облака табачного дыма, яркий свет потолочных ламп с жёлтым оттенком заливает зал. Антон с интересом рассматривает посетителей кабака. Похожи на людей – руки, ноги, голова. Есть мужчины и женщины, все примерно одного возраста. Одеты - ну, как обычно одеваются люди, в джинсах, рубашках, кофточках и курточках. На ногах обувь. Копыт, как предполагал в глубине души Антон, ни у кого не видно. В целом, люди как люди, кроме одного – лица! Жёсткие, неподвижные, нижняя часть хищно вытянута, словно эти люди медленно мутируют во что-то другое, двуногое, но со звериной мордой. Носы у всех укороченные, с раздутыми ноздрями, будто их тянули вверх и растянули. Выпуклые глаза смотрят немигающе, веки изредка замедленно опускаются и стремительно распахиваются, словно в испуге. Кожа на лицах туго натянута, складок и морщин нет. Когда стражник с собранным оружием подошёл ближе, Антон разглядел, что это не кожа, а ... при изготовлении мебели применяют так называемый шпон – бумагу, пропитанную красителем и покрытую лаком. Шпон придаёт поверхности стола или дверце шкафчика вид натурального дерева. Так вот, лицо стражника и всех остальных существ было покрыто этим самым шпоном, грязно-розовым, с жёлтыми пятнами и чёрными точками. Не то прыщи, не то чешуя прорастает. Лица казались застывшими масками, злобное выражение подчёркивали выпуклые лягушачьи глаза.
- Ну и харя у тебя, профессор. Ты себя в зеркало хоть раз видел? – брезгливо спросил Антон.
Ни говоря ни слова, стражник опускает руки, снаряжение и оружие с гулким шумом падает на пол. За спиной послышались знакомые шаги, негромко хлопнула дверь.
- Нашла что нибудь? – не оборачиваясь, спросил Антон.
- Смотря что ... кушать я тут ничего не буду, - сдавленным голосом ответила девушка.
- Чего?
- Они человечину едят. Там, на кухне, варится ... головы, ребра, в ящиках для отходов целые горы костей и черепов, представляешь?
- Грешниками, значит, закусывают ... м-да, где-то я читал, что ад – это место, где людей мучает совесть за плохие поступки и больше, мол, ничего. Только угрызения, - процедил сквозь зубы Антон, с ненавистью глядя на людоедов. – Интересно, автор этой теории тоже сюда попал или только готовится сыграть в ящик? Хотелось бы посмотреть, как из него рагу готовить будут. С поварами что?
- Да в это самое рагу и порубила, - окрепшим голосом ответила Даша. – Держи свою лопату, я резак получше нашла.
Не спуская взгляда с притихших людоедов, Антон сует лопатку за пояс, косит одним глазом на девушку. Даша сжимает в правой руке устрашающего вида нож. Острое, как бритва, лезвие слегка изогнуто, шириной в ладонь ближе к концу, синеватого цвета и толщиной в полсантиметра. То есть даже если ударить тупой стороной, гарантирован открытый перелом кости. В рукоять вставлен ремешок, чтобы нож из рук не вырвался ненароком.
- Мощно! – одобрил Антон. – Тут нам пушечек подкинули, выбери для себя.
Даша подпоясалась широким кожаным ремнём, кобуру с длинноствольным револьвером сдвинула влево, под правую руку. Немного поколебавшись, Антон тоже прибрал к рукам устрашающего вида револьвер в открытой кобуре и набил карман патронами.
- Слушайте сюда, уроды, - раздельно произнёс Антон, поводя стволом винтовки по залу. – Мы здесь не просто так, а по делу. Нас интересует ... э-э ... район, где обитают самоубийцы. Кто поделиться инфой?
Ответом было молчание.
- Даш, знаешь, что мне нравится в аду?
- Нравится!? – удивилась Даша. – Интересно, что же?
- Здесь одни уроды. Можно шлёпнуть любого и совесть не мучает. Шестая заповедь не про них, - кивнул Антон на посетителей кабака.
В руках появляется револьвер. В наступившей тишине щелчок взводимого курка кажется выстрелом. Стражники в чёрных мундирах пугливо топчутся, стараются незаметно отступить за спины остальных. Но другие людоеды тоже не хотят становится героями, возникает заминка, некая суета и движение, в результате которого впереди оказывается тот самый стражник с кабаньей башкой.
- Не твой день, профессор? – усмехнувшись, говорит Антон и чёрный глаз револьверного ствола смотрит прямо в лоб стражника. Выпуклые лягушачьи глаза уменьшаются в размере, стражник дёргает головой и валится на колени, как подрубленный.
- Не стреляй! – низким, каким-то мычащим голосом произносит он, с трудом двигая вытянутыми, как у зверя, челюстями. После краткой паузы предлагает: - Убей другого!
У Антона удивлённо вытягивается лицо:
- Ну, ты даёшь, профессор! Такие вещи на ушко, шёпотом, а не орут во все горло.
- Кого это другого!? – раздаётся визгливый крик. Какая-то женщина с копной чёрных волос хватает бутылку со стола и швыряет в голову стражника. Полупустая поллитровка летит, как противотанковая граната, с силой впечатывается донышком в затылок. Стражник падает навзничь, вокруг головы медленно расплывается лужа крови. Бутылка кувыркается по полу, разбрызгивая во все стороны содержимое, воздух наполняется сивушной вонью. Сосед женщины по столу пьяно выкрикивает:
- Ты чё чужой выпивкой разбрасываешься?
И без размаха тычет кулаком в глаз. Обладательница роскошной шевелюры с визгом кувыркается под стол. Начинается классическая ресторанная драка, в которой дерутся все против всех. Крики, визг, отборная матерщина, треск и хруст разбиваемой мебели и звон посуды сливаются в гул водопада. Посетители кабака дерутся от всей души, словно срывая друг на друге страх перед людьми. В ход идут бутылки, стулья, обломки столов и стульев. Дерущиеся не стесняются добивать лежачих, бить ногами в промежность и набрасываться втроём на одного. Женщины традиционно таскают друг друга за волосы, царапаются и визжат так, что уши закладывает. Антон равнодушно глядит на побоище людоедов, палец лежит на спусковом крючке. Когда один из посетителей бросается к дверям, Антон вскидывает револьвер, оглушительно гремит выстрел и беглец сползает по стене с пробитой головой. К немалому удивлению Антона драка не прекращается, людоеды дубасят и рвут на куски друг друга с прежним азартом и энергией. Убитый начинает светиться, вспыхивает тусклым огнём и бесследно исчезает. В душной, наполненной испарениями атмосфере ресторана появляется освежающая волна кислорода. Драка продолжается с прежней энергией и азартом ещё несколько минут, затем начинает постепенно стихать. Умаявшиеся посетители расползаются по углам, на полу остаются искалеченные и убитые. Впрочем, смерть от руки соплеменника в аду относительна и недвижимые тела уже начинают дёргаться, медленно возвращаясь к нормальному функционированию. Из общей свалки на четвереньках выбирается бармен. Косоглазый урод выпачкан чем-то дурно пахнущим, мокрая рубашка прилипла к телу и уже не белая, а серая, покрыта жёлтыми и коричневыми пятнами. Брюки изорваны в клочья, будто бармена собаки под столами драли. Галстук бабочка висит на ухе. Бармен заползает за стойку, с трудом встаёт на ноги, помогая руками.
- Часто у тебя такая веселуха случается? – обращается к бармену Антон.
- Первый раз, - с трудом шевеля разбитыми губами отвечает бармен.
Он достаёт бутылку с красочной этикеткой. Золотистая пробка летит на пол, появляется высокий стакан, содержимое бутылки толстой струёй льётся в посудину. Левая рука бармена ныряет в карман, в стакан сыплются маленькие розовые таблетки. Быстро уменьшаются в размерах и бесследно исчезают. Прозрачная жидкость слегка мутнеет, к сивушной вони примешивается слабый аромат пластмассы.
- Выпейте, - предлагает бармен Антону. – Это взбодрит, придаст силы и повысит общий тонус.
Антон так увлёкся зрелищем драки людоедов, что совсем забыл об осторожности. Берет стакан, пальцы обхватывают верхнюю часть, а бармен ещё сжимает за низ и какое-то мгновение оба держат один стакан ... Коротко свистнул рассекаемый воздух, сверкнула отточенная сталь и рука бармена отделяется от плеча. Из обрубка брызнула кровь, как из пробоины в винной бочке, бармен дико вскрикнул и отшатнулся к стойке с бутылками. Стекло оглушительно лопнуло, посыпались осколки, бутылки с разноцветными этикетками рухнули на пол, словно красочный камнепад. Отрубленная рука валится на стойку, скрюченные пальцы импульсивно дёргаются и сжимаются в кулак. Вторым ударом плашмя Дарья разбивает стакан вдребезги, по барной стойке растекается лужа с сильным сивушным запахом. Она с размаху втыкает нож в пол, достаёт револьвер. Выстрелы гремят один за другим, пули пробивают пластиковую мебель насквозь и застревают в телах людоедов, которые при первых звуках стрельбы бросились на пол. Расстреляв барабан, девушка берет другой револьвер и снова стреляет. В небольшом помещении выстрелы звучат, как взрывы гранат, оглушительно и мощно. Дребезжат оконные стекла, люстра под потолком раскачивается и грозит сорваться с непрочного крепления, мутное облако порохового дыма расплывается над столами. Сухо щёлкает ударник в пустом револьвере. Даша отшвыривает бесполезный «ствол», оглядывается в поисках оружия. Пол усыпан стреляными гильзами, валяются разряженные револьверы и пустые ремни с кобурами. В наступившей тишине трупы людоедов начинают светиться, пылает рыжий огонь и новая порция свежего воздуха появляется в заскорузлой атмосфере кабака. В считанные мгновения помещение пустеет, если не считать разбитой мебели и лежащего у самых ног стражника с разбитой головой. Он давно уже оклемался, вытер кровь с макушки и лежал, закрыв голову руками в позе эмбриона.
- Ну, ты блин, даёшь! – потрясённо прошептал Антон.
Даша обернулась и Антон ещё больше поразился жестокому выражению лица девушки.
- Развеселился, перья распустил ... петух гамбургский, - сквозь зубы произнесла она. – Ты хоть знаешь, что он тебе предлагал?
- Ну, водки.
- Текила с горстью экстази! Почти стопроцентный спирт с очень мощным наркотиком. Ты мог бы проломить стену головой или дюймовую арматуру бантиком завязать, но потом сдох бы за считанные минуты.
- Ну, я ... чего ... – шевельнул плечами Антон, лицо приобрело выражение невинности. – Я и пить не собирался, так ...
- Видела я, как не собирался, - проворчала Даша.
Окинула зал подозрительным взглядом. В углу, под мебельными завалами, что-то заметила и направилась туда. Антон смущённо покашлял в кулак, вытер руки о штаны. Сказать что либо в оправдание он не мог. Нечего было! Драка людоедов так увлекла его, что он действительно был готов пропустить стакан другой, совсем забыв, что находится в таком месте, где верить никому и ничему нельзя. Тем более бармену с такой рожей. У Антона мурашки по коже побежали, как вспомнил потрясную харю.
- Встать! – приказал он стражнику. – Кто такой, откуда взялся, имя, фамилия, размер сапог! – рявкнул он таким голосом, что стражник вытянулся, будто собрался прямо тут размножится делением, как дождевой червяк.
- Старшина наряда 60212! Имяфамилию не знаю! Сапог не ношу! – заорал он.
- Ну, не шуми так, - скривился Антон. – Что за наряд такой 60212?
- Это мой номер. Наряд – подразделение стражей по надзору за порядком в гетто.
- Каком гетто? – насторожился Антон.
- Гетто – огороженная территория для содержания грешников. Все вновь прибывшие распределяются по гетто в соответствии с прегрешениями. Больше всего грешников содержится в гетто общего режима, где проводятся плановые мероприятия по наказанию с целью исправления. Совершивших особые проступки в телесной жизни содержат отдельно, по категориям, - чётко ответил вышколенный стражник.
- Будь добр, об особых проступках поподробнее, - заинтересованно произнёс Антон.
- Ну, значит так ... «особняк» делится на категории: самоубийцы, педофилы, некрофилы, скотоложники, гомы и лесби - эти вместе, садистов и серийных убийц тоже в одном гетто держат. Воров всех видов на общем режиме без различия специальностей. Что тама исчо? Ага ...
С той стороны, куда ушла Даша, раздался визг и невнятное бормотание. Старшина 60212 умолкает на полуслове, с опаской косится на девушку. Даша за волосы вытаскивает из мебельного завала полуголую женщину. Чёрные, как вороново крыло и длинные, как конский хвост, волосы она намотала на левую руку. В правой недобро блестит громадный нож для разделки мяса. Женщина верещит не переставая, извивается всем телом и стучит пятками по полу. Наверно, увидела нож. Даша выволакивает её на середину зала, правой ногой становится на волосы.
- Будешь дёргаться, отрублю руки! – предупреждает она.