- Хорошо. Теперь поговорим. Итак! – грозно произносит Даша.
Антон одобрительно кивнул, искоса глянул на стражника.
- Страшная женщина. Не знает жалости. Даже мне рядом с ней жутко, - со вздохом произнёс он, старательно изображая испуг. – Ладно, мужик, рассказывай и смотри, не ври.
Стражник нервно сглотнул, веки задёргались, лицо перекосилось. Антону даже показалось, что вот-вот расплачется, но стражник мужественно сдержался.
- В общем, тово ...
Старшина наряда под номером 60212 вместо имени был не из тех сотрудников, которые владеют всей полнотой информации. Вдобавок косноязычен, обладал ограниченным словарным запасом и умственными способностями ниже среднего. Из допроса Антон понял, что соваться на общий режим смысла не было, самоубийц держат отдельно. От города отделяет пустыня, затем пологий овраг, на склонах которого и содержат. На дне оврага – пропасть, где и располагается собственно ад. Там «конченых» грешников «гасят» и «квасят» по полной программе без выходных и праздников, и без всякой надежды на освобождение. Попутно Антон выяснил причину странного свечения убитых людоедов и прочих тварей, обитающих в чистилище. Умирая от руки человека или убитый бестелесной сущностью грешника, адская тварь покидает преисподнюю или чистилище и оказывается в аду, где её тоже ждёт наказание. Видимо, за недостаточное рвение или умение. Ведь все местные обитатели - это бывшие люди, других здесь нет, - пояснил стражник. Только в самом низу теняются ужасные «падлы» или «падшие» во главе с хозяином. Они внушают страх всем – и душам грешников, и тем, кто стал служителями преисподней и чистилища. Антон хотел поподробнее расспросить стражника о падлах, но тот мало что знал и вопросы остались без ответа. К тому же стражника охватывал страх, как только речь заходила о падлах. Крупная дрожь сотрясала тело, кожа землистого цвета буквально чернела, язык начинал заплетаться, он даже не мог выговорить название, получалось какое-то бульканье: пыд-л-л ... пыд-л-л ... – такой ужас внушали эти неведомые падшие. Антон только качал головой, глядя, как стражник хлюпает носом и уменьшается в размерах от страха.
Охрана гетто и различный персонал обитают в так называемом городе - просто беспорядочном скопище домов. Здесь же те из людей, которые изъявили желание стать охранниками или помощниками погонщиков. Антон уточнил – что значит обитают? Стражник запнулся, выбирая подходящие слова, стал невнятно объяснять. Антон понял так, что здесь не живут в общепринятом смысле – какая может быть жизнь в аду? – а именно обитают или существуют. Люди, попавшие сюда, ненавидят всех и все, и себя тоже. Зная, что раны затянутся и даже смертельные увечья через некоторое время пройдут без следа, без страха ввязываются в драки, затевают конфликты и скандалы. Поэтому город просто скопище домов, которые никому не нужны, обитатели ада все своё время проводят в гетто, издеваясь друг над другом. Иногда пытаются пробраться к соседям и учинить там погром. Именно для пресечения подобных «развлечений» нужны стражники и погонщики. Война всех против всех – обычное дело в аду, иначе здесь просто не бывает. Лишённые страха смерти, лишённые моральных устоев и запретов, люди – вернее, то, что от них остаётся после смерти физического тела, - быстро превращаются в чудовищ. Земная оболочка заменяется на так называемое астральное тело, люди имеют внешность, но она не статична, как физическое тело, а изменчива и полностью отражает характер своего владельца. Земное выражение «у тебя на лице все написано» здесь имеет буквальное значение и лицо быстро превращается в морду. Лучшее развлечение – каннибализм. Переваренное тело, превращённое в дерьмо, восстанавливается очень долго и мучительно для владельца. Вначале появляется тень. Постепенно, медленно она наполняется материей и тело восстанавливается. Времени уходит много и позволяет сполна насладиться победой над противником. Потом история повторяется, часто уже наоборот и тогда съеденный пожирает прошлого победителя. Словом, надо бороться, бороться и ещё раз бороться!
Стражник бормотал что-то ещё, но Антон уже не слушал. Он понял, что здесь, в так называемом аду, жизнь течет по тем же законам, что и на Земле. Нет, возможность очиститься, стать другим и перебраться в лучший мир есть, но это так трудно! Каждый с готовностью наступит на горло ближнему, но наступить на горло собственной песне способен один на миллион!
Видимо, поэтому ад и прилегающие местности перенаселены, а в раю простор и безлюдье.
Тем временем Даша закончила допрос черноволосой женщины и в раздумье разглядывала татуировки, которые разноцветным полосами и пятнами расползлись по всему телу дамы. Женщина чуть осмелела, посмотрела по сторонам, взглянула на Дашу, которая мирно стояла рядом, а страшный нож спрятала за пояс. Убедившись, что ей ничего не угрожает, женщина стала потихоньку отползать в сторону. Поломанные в драке столы и стулья сбились в углу кучей хлама, именно туда она и поползла. На полдороге оглянулась. Антон взглянул на неё, лицо скривилось так, словно лимон укусил – на опухшей физиономии красуются непомерно толстые, вывернутые губы, нос поросячьим пятачком, глаз почти не видно под необыкновенно густыми и длинными ресницами, на лбу шевелятся мохнатыми гусеницами брови. Огромные груди разрисованы татуировкой, свисают до пола, обрюзглый татуированный живот похож на раздавленный пельмень. Ногти на руках и ногах непомерно длинные, загнуты вовнутрь и выкрашены в ядовито розовый цвет. Женщина накрашена кричаще ярко и вульгарно до предела. Вдобавок, она лишена одежды, если не считать трусов типа «три верёвочки». Возможно, именно таков здешний идеал людоедской красоты, - пожал плечами Антон. Не мне судить.
«Красавица» подползла к завалу, воровато оглянулась. Левая рука просунулась под крышку перевёрнутого вверх ножками стола. Даша надоело рассматривать идиотское тату, она глядела в другую сторону, на ящики с водкой, которые остались нетронутыми во всеобщей свалке и теперь чинно возвышались аккуратными рядами возле барной стойки. Антон заметил, как напряглась татуированная спина, чёрная шевелюра словно стала гуще, из-под стола показался странно знакомый предмет. Даша оборачивается, выхватывает из-за пояса нож, похожий на индейское мачете. В следующую секунду громадное лезвие вонзается между лопаток, татуированная брюнетка издаёт душераздирающий вопль, тело содрогается в агонии и начинает светиться. Не обращая внимания на «уходящую» в буквальном смысле в мир иной людоедку, Даша ногой отбрасывает хлам и поднимает с пола обрез помпового ружья. Приклад аккуратно спилен, оставлена только кривая рукоять. Ствол срезан посередине, на конце самодельный дульный тормоз из обрезка гидравлической рессоры. Ружье похоже на уменьшенную копию танковой пушки. Следом появляется кожаный патронташ с двойным рядом патронов. Даша вешает на грудь через плечо, берет обрез двумя руками. В это мгновение на полу словно вспыхивает костёр – труп людоедки испускает сильное свечение. Рыжее пламя освещает девушку снизу, чёрные тени появляются на потолке, лицо приобретает жёсткое выражение и вся её фигура становится словно выше и крупнее. Стражник №60212 громко икает и опускается на колени. На потемневшем лице выступают крупные, как сытые клопы, капли пота, кожа сморщивается, будто стражник постарел за одно мгновение. Контраст с прежней Дашей настолько разительный, что даже Антону становится не по себе. Перед ним словно другой человек, которого он раньше никогда не знал. Пламя гаснет, оставляя после себя слабый запах озона. Девушка смотрит на Антона, переводит взгляд на дрожащего от страха №60212.
- Он тебе нужен? – спрашивает она таким тоном, что стражник едва не лишается сознания.
- Ну, так, – пожал плечами Антон. – Дорогу может показать.
- Лучше вышиби ему мозги, - посоветовала Даша. – Не стоит париться с уродом.
Стражник опускается на четвереньки и, поскуливая от ужаса, говорит:
- Не убивайте меня, я вам могу пригодиться!
Антон молча достаёт смарт, тычет пальцем. Разряженный на три четверти аккумулятор с трудом оживляет экран, высвечивается два слова – абонент недоступен.
- Пропал наш демон. Витает в облаках, вне зоны доступа. Даша, прибить это чудо успеем. Пусть дорогу показывает, а?
- Ладно, - неохотно соглашается девушка. – У тебя спички есть, урод? – спрашивает она стражника.
Тот вздрагивает, поспешно достаёт зажигалку. Даша берет ружье наизготовку и поворачивается к ящикам с водкой. Оглушительно гремит выстрел, крупная картечь вдребезги разносит бутылочную стену, осколки стекла и мелкие щепки веером разлетаются по залу, водка ручьями хлещет на пол, разливаясь огромной вонючей лужей.
- Запаливай и бросай, - приказывает девушка стражнику.
Он послушно щёлкает зажигалкой, швыряет её в лужу. Водка вспыхивает голубовато-зелёным пламенем, огонь быстро набирает силу, появляются красные и рыжие языки. Стражник опрометью бросается к дверям, спотыкается на пороге и на четвереньках выскакивает на улицу. Даша выходит за ним, поминутно тыча стволом в мягкое место. Стражник взвизгивает, дёргается, сжимается в комок и прячет голову в плечи. Антон идёт следом, удивлённо глядя на Дашу и качая головой – он и предположить не мог, что самая обычная на вид девушка может так разозлиться и стать похожей на Сару Коннор из классического американского фильма. А ещё подумал он с грустью, что как-то незаметно Даша взяла инициативу в свои руки и теперь не он, а она ведёт его. Ишь, как стражник под номером, как его? ... ладно, неважно. Как он лебезит перед ней! Как старается выслужить ... и удрать при первом удобном случае. Интересно, чего они все так боятся этого нижнего уровня?
Улица пуста, если не считать редких прохожих, которые испуганно шарахаются, едва завидев чёрную униформу стражника и двух людей с оружием. У тротуаров припаркованы автомобили, по большей части старые, уродливо раскрашенные, с выбитыми стёклами и без фар. Антон подумал было, что это хлам, не способный сдвинуться с места, но тут по улице проехал один автомобиль, второй и все словно только что со свалки. В этом городе явно царит запустение и тоска, несмотря на обилие ярких рекламных объявлений.
- Сержант ... э-э ... старшина! – окликнул Антон. – Чего тут так хреново?
- Так ведь ад, чистилище. Чего тут весёлого может быть? – ответил стражник. – Место приведения приговора в исполнение. Виселицы не украшают цветами.
- Логично, - согласился Антон. – Но хоть какие-то развлечения здесь должны быть? Все-таки люди кругом. Бывшие.
На другой стороне улицы распахивается дверь заведения, наружу выскакивает мужчина в рваной одежде. Он выбегает на середину проезжей части, сумеречную тишину оглашает вопль. Свет уличного фонаря падает сверху, видны кровоподтёки, уха нет, вместо него кровавая дыра. Спина исполосована, свисают клочья кожи и ткани. Мужчина кричит не переставая, срывается с места и бежит по улице, размахивая руками. На перекрёстке его сбивает автомобиль, крик обрывается, тело беспорядочно кувыркается по замусоренному асфальту и проваливается в какую-то яму на обочине. Из автомобиля несутся крики радости и веселья, словно только что выиграли в лотерею. Водитель жмёт на газ, машина рычит дырявым глушителем и мчится дальше в клубах серого дыма. Опять наступает тишина и редкие прохожие продолжают идти по своим делам.
- Мы только что наблюдали одну из местных забав. Тебе не кажется? – спросила Даша.
- Похоже на то, - согласился Антон. – Здешним любые раны нипочём, вот и калечат друг друга почём зря.
- Это входит в систему наказаний, - угодливо поддакнул стражник. – Те, кто проявил особое рвение, становятся стражниками. Или работают в администрации гетто. Кстати, драки с тяжкими увечьями поощряются и среди сотрудников.
- А кабаков так много для чего?
- Ну, Антон, это и так понятно, - усмехнулась Даша. – Нажраться, подраться, попасть в полицию – этого и на Земле хватает. Но там сдерживает вероятность лишиться работы, а здесь наоборот! Лафа для отморозков.
Антон не ответил, только вздохнул. Он вспомнил, как сам несколько раз напивался и буянил, потом вылетал из дверей и «приземлялся» аккуратно в полицейском участке. Выходил утром, без денег, телефона, иногда без верхней одежды. В полиции поясняли, что таким доставили в участок. С похмелья опаздывал на работу, терял в зарплате и т.д. У многих так проходит жизнь. Мучают себя, мучают других, мучают близких. Неудивительно, что после смерти продолжают то же самое – привычка вторая натура!
- Послушай, а ... – Антон хотел задать очередной вопрос, но его прерывает внезапный шум. Ярко освещённая витрина очередного заведения лопается, словно надувной шарик, осколки стекла усеивают асфальт, будто градины. Следом вылетают столы, стулья, какие-то обломки, среди которых мелькают страшно изуродованные человеческие тела. И только после этого звучит оглушительный грохот взрыва, наружу выбрасывается дымный пузырь, из которого вырываются языки пламени. Воздух наполняется свистом осколков, раздаются крики раненых и звон стекла лопнувших от взрывной волны окон в доме напротив. Стражник шёл первым, его крупное тело приняло удар на себя. Страшно посеченный осколками стражник падает навзничь и по инерции катится по асфальту несколько метров. Даша едва успевает отскочить в сторону и встать за фонарный столб, Антон просто подпрыгивает, чтобы труп стражника не сбил с ног. Мимо пролетает несколько крупных осколков, один дёргает за волосы, второй рассекает рукав. Дым медленно рассеивается, сильно пахнет гарью, проступают очертания человекообразного существа. Выше среднего роста, похоже на вставшего на дыбы медведя – сильно искривлённые короткие ноги, несуразно тонкие относительно тела лапы почти достигают вывернутых колен, выпуклая грудная клетка имеет продолговатую форму и сужается к плечам. Голова как у человека, уши непомерно велики и торчат врастопырку. На плоском, безбровом лице два глубоко посаженных круглых глаза навыкат, дыхательные отверстия и огромный распахнутый рот с множеством зубов. Существо лишено шерсти, кожа серая, покрыта коричневыми пятнами и роговыми шишками. Особенно много их на голове, они наплывают на глаза, образуя одну сплошную надбровную дугу. Чудище тяжело дышит, грудная клетка вздымается, из распахнутого рта раздаётся свист и хрип, брызжет слюна и распространяется тухлая вонь. Раненые посетили кафе с криками ужаса расползаются из-под ног чудища. Оно наклоняется, хватает мужчину в окровавленной одежде. Тонкие лапы с удивительной лёгкостью отрывают руку вместе с плечом и засовывают в пасть. Челюсти приходят в движение, рука втягивается вовнутрь, будто бревно в дробильный станок. В эту секунду чудовище замечает людей. Оно замирает на месте, из пасти торчит недоеденная рука, в лапах трепыхается изуродованное тело мужчины. Чудовище издаёт утробный рык, с силой выплёвывает изжёванную руку. Голова наклоняется то вправо, то влево, выпуклые глаза внимательно разглядывают людей. Антон понимает, что бежать поздно, да и некуда. Винторез словно прыгает в руки, щёлкает затвор, на низком лбу чудища загорается красная точка лазерного прицела. Но прежде, чем Антон нажал на спусковой крючок, оглушительно грохнул дробовик Даши. Короткий толстый ствол выплюнул пригоршню картечи прямо в рожу чудовища раз, другой, третий ... Даша безбоязненно идёт навстречу твари и стреляет, на ходу передёргивая подствольный магазин. Голову чудовища после каждого выстрела отбрасывает назад, тварь вынуждена отступать шаг за шагом. Морда покрывается чёрными дырами, которые сразу же заполняются кровью. Картечины бьют снова и снова, вышибая зубы, дробя лицевую кость и морда чудовища превращается в кровавое месиво с дырами вместо глаз – они исчезли после первого залпа. Израненная тварь попыталась закрыть морду лапами, но картечь легко перебила кости и трёхпалые ладони сначала повисли на клочьях кожи, потом свалились на асфальт в лужу крови.
Чудовище зашаталось, ноги подогнулись, тело медленно опустилось. От страшной морды остались какие-то клочки, череп пробит насквозь, плечи и грудь залиты кровью. Но тварь была ещё жива. Обрез лязгнул затвором последний раз и замолчал. Даша коротко взглянула на Антона, начала быстро перезаряжать ружье. Он убрал винторез, револьвер задёргался в руках, выпуская пулю за пулей. Антон отстрелил чудовищу обе руки и ногу. От твари осталось только туловище с одно лапой. Тело конвульсивно задёргалось, грудная клетка исторгла хриплый вой. Тварь медленно валится на бок, на земле, в луже крови дёргаются вырванные конечности, кровь хлещет из ран потоками. Антон ожидал, что сейчас появится оранжевое свечение, останки чудовища начнут медленно истаивать, распространяя вокруг запах озона. Ничуть не бывало! Изуродованное тело содрогается в затихающих конвульсиях, лужа крови расширяется, усиливается дурной запах внутренностей. Некоторое время ничего не происходит, затем из рваных дыр на теле начинает исходить ... пар, что ли? ... клубочки дыма?
- Что за фигня? – прошептал Антон.
Медленно, неуверенно из страшных ран на теле чудовища выбираются – иначе не скажешь! – призрачные существа, состоящие из полупрозрачной субстанции вроде тумана. Маленькие призраки выползают из кровавых недр, несколько секунд кружат над землёй, словно в изумлении, не понимая, что с ними и где они. Затем призраки взмывают вверх, потом вниз, описывают круги, переплетаясь в беспорядочный хоровод. Далеко-далеко, на грани слышимости раздаётся тоненький перезвон, будто некто изо всех сил колотит хрустальными палочками по маленькому ксилофону. Призраки сбиваются в стайку, звон усиливается, призраки устремляются вверх, в угрюмое небо и исчезают. Антон опускает взгляд, труп чудовища на глазах уменьшается, словно истаивает – толстая шкура истончается, обнажаются ребра, кровь стремительно сохнет, образуя тонкую корку на поверхности земли. В мясе появляются белые трупные черви, быстро образуя сплошную шевелящуюся массу, в которой с необыкновенной скоростью истаивают останки монстра. Через мгновения на земле остаются только кости, трупные черви зарываются в землю. Изуродованный скелет рассыпается в прах, порыв ветра развеивает пыль и вот уже от грозного чудовища не остаётся и следа. Только сплющенные шарики свинцовой картечи рассыпаны по земле в том месте, где только что лежали останки твари. В наступившей тишине слышны короткие стоны и кряхтенье раненых. Искалеченные люди сползаются в кучку, неумело оказывают друг другу первую помощь. Израненный осколками стекла, стражник медленно открывает глаза, с трудом поднимается на руках. Лицо залито кровью, но сквозь подсыхающие разводы видно, как затягиваются раны, выбитые глаза наливаются прозрачной жидкостью, становятся выпуклыми и блестящими. Мундир на груди изорван в клочья, лоскуты материи набухли от крови, но страшных открытых ран уже нет, стекло на глазах осыпается, будто старые иголки с сосны, шкура срастается и в считанные мгновения стражник приходит в себя.
- Вы убили падшего! – потрясённо произносит он.
Голос от волнения дрожит, маленькие глазки распахиваются от удивления так, что вот-вот выпадут из глазниц.
- Да. И что? Подожди! - спохватился Антон. – Ты же говорил, что они там, внизу. Как падший оказался здесь?
- Они на охоту сюда ходят, - скривился стражник.
- И на кого охотятся?
- Да на всех подряд. Мы для них дичь, забава. Они не убивают. Обгрызут со всех сторон и бросают. Знаешь, как плохо потом? Пока отрастишь новые руки и ноги, вечность пройдёт. А если голову отгрызут, ващще хана! – трагическим голосом произнёс стражник.
Словно в подтверждение его слов искалеченные встают. Медленно, неуверенно расходятся в разные стороны. Обезноженные ползут, помогая себе руками. Одна женщина, лишённая нижней половины, ползёт по асфальту, оставляя широкий влажный след, кишечник тянется за ней, словно связка деформированных сарделек, из груди выпадают куски лёгкого и какие-то ошмётки. Отвратительная вонь забивает дыхание, к горлу подступает тошнота и руки сами тянутся к оружию, чтобы добить несчастных. Даша вскидывает дробовик, но Антон останавливает движением руки:
- Не трать патроны, ещё пригодятся. Они все равно не опасны, - кивает он на уродов.
Прямо на глазах раны начинают заживать. Кровь сворачивается, на месте содранной кожи появляется тонкая плёнка. Раненые неумело составляют сломанные кости, прикладывают лоскуты кожи на открытые раны и даже пытаются поставить на место оторванные руки и ноги. Антон неверяще глядит, как прирастают пальцы, уши и носы. Выбитые глаза под опущенными веками набухают, словно почки весной. Конечно, происходит все очень медленно, со скоростью минутной стрелки, но при желании увидеть можно. Антон от зависти трясёт головой, оглядывается на Дашу.
- Ускоренная регенерация! А у нас только мелкие порезы затягиваются, - сказал он.
- Не завидуй. Господь жалится над несчастными дураками, - отвечает Даша.
Пальцы сжимаются в щепоть, рука поднимается. Оживающий на глазах стражник в ужасе зажмуривается и даже отворачивается. Даша осеняет себя Крестным знамением и Антон видит, как светлеет и становится чище воздух вокруг девушки. Капли засохшей крови, грязь и мусор, что прилипли к одежде, осыпаются, кожа на лице и руках белеет, исчезают тёмные круги под глазами от усталости, появляется блеск в глазах. Антон так удивлён переменами в облике девушки, что даже рот разевает.