— Помнишь, какой тост он сказал на свадьбе?
— Разве он говорил тосты?
— «За наших жен и возлюбленных, и за то, чтобы они никогда друг с другом не встречались!»
— Ей-богу, не помню.
— Я тогда подумал: «Ой, блин, самый подходящий тост для свадьбы».
— Дэниэл.
— Все пропало попусту.
— Дэниэл, ну зачем так? Мы найдем решение. Главное — приложить усилия.
— Кристи, — взмолился Дэниэл. — Пожалуйста, воздержись от таких фраз.
— А какие фразы ты от меня хочешь услышать?
— Лучше вообще молчи, — сказал Дэниэл. — Ты же не умеешь иначе выражаться.
— Нашел! — из-за угла дома вышел Суин, улыбнувшись молодой паре своей профессиональной улыбкой риэлтора — улыбкой человека, который знает, что за глаза о нем плохо отзывались. Он потрясал пятнисто-серым, средней величины булыжником, и на миг Дэниэла посетило безумное предположение, будто риэлтор собирается попросту разбить замок. Но Суин повертел камень в руке, выдвинул какую-то пластмассовую панель и выудил из камня блестящий золотой ключ. А фальшивый булыжник сунул в карман пиджака.
— Удобная штукенция, — заметил он. Без усилия вставил ключ в скважину и открыл им дверь. — Не волнуйтесь, все в полном порядке, — добавил он, увидев, какими глазами смотрят на него Дэниэл и Кристи. — Насчет кодового замка я им просто позвоню. Обычная история. Заходите.
Они оказались в небольшом вестибюле. Стены в бледных разводах, словно вместо штукатурки их покрыли густой кондитерской глазурью. Пол паркетный, из сосны. Встроенная вешалка для шляп, увешанная самыми разнообразными головными уборами. Суин подтянул на себе брюки и замер, оглядываясь по сторонам, часто моргая, поджав губы; его лицо приобрело какое-то бессмысленное выражение. Изобилие шляп на вешалке — три берета карамельных оттенков, мужская твидовая шляпа, новенький «стетсон» с ремешком из змеиной кожи, несколько кепок с эмблемой гольф-клуба, в котором состоял и мистер Кайт, — явно озадачило Суина. Он откашлялся, и молодые супруги решили, что сейчас он приступит к своим прямым обязанностям — начнет расхваливать дом. Но Суин молчал. Даже не поманив их за собой, пошлепал, шаркая ногами, в гостиную.
Гостиная точно сошла со страниц журналов миссис Кайт. Отделанная вышивкой козетка, пара старинных мягких кресел, заново обитых персидскими тканями, низкий марокканский столик с чеканной медной столешницей, старинный голубой ковер — коллекционный образец «китайского ар-деко», на встроенных стеллажах с четко продуманной хаотичностью расставлена небольшая коллекция альбомов по искусству и корзинок, выделываемых местными индейцами. Очевидно, декоратор стремился к равновесию между эклектикой и минимализмом, но комната была очень уж велика, и Дэниэлу она показалась всего лишь необжитой.
— Мистер Суин, вы себя хорошо чувствуете? — спросила Кристи, толкнув Дэниэла в бок.
Мистер Суин стоял на китайском ковре, разинув рот, разглядывая гостиную широко распахнутыми глазами, прижав руку к животу. Складывалось полное впечатление, что его оглушили ударом по голове.
— А? О, да, конечно, хорошо, просто они… они тут кое-что переделали, — произнес он. — С тех пор, как я здесь в последний раз был.
Трудно было поверить, что Суин здесь уже бывал, — такое у него было изумленное лицо. Дэниэл заподозрил, что Суин наугад выбрал дом из базы данных и привез их сюда только потому, что чувствует себя чем-то обязанным родителям Кристи. Очевидно, хозяева не ждали, что сегодня утром дом приедут смотреть; на козетке валялся старый вязаный плед, на кресле лежал раскрытый журнал, а на медном столике стоял недопитый бокал с томатным соком.
— Мистер Суин! — окликнула Кристи. — Хозяева не будут возражать, вы уверены?
— Не будут, не будут, — пробурчал Суин и указал на стеклянные двери в дальней стене гостиной. — По-моему, там вы найдете столовую.
Дэниэл вошел вслед за Кристи в столовую: прохладную, затененную, с отреставрированными березовыми стульями и березовым же столом, накрытым огромным стеклом. В черной лаковой чаше посреди стола плавала гардения с пожухшими по краям, как бы опаленными лепестками.
— Симпатично, — сказал Дэниэл, хотя запах гардений всегда его жестоко обманывал: поначалу искушал ароматом яблок и ванили, но завершался едкими нотками витаминов и горелой проволоки.
— Перестань, Дэниэл. Этот дом нам не по карману.
— А я разве сказал, что по карману?
— Пожалуйста, не вредничай.
— А я вредничаю?
Кристи, вздохнув, оглянулась на гостиную. Суин их еще не догнал и вообще, похоже, куда-то запропастился. Наверно, вернулся в вестибюль, подумал Дэниэл, осматривается в доме, чтобы сделать вид, будто все тут знает. Кристи, подойдя к Дэниэлу вплотную, перешла на шепот. Ее дыхание сотрясло волоски внутри его уха; по предплечьям пробежали мурашки.
— Тебе не кажется, — шептала Кристи ему на ухо, — что он не имеет права это делать?
— О чем ты? — спросил Дэниэл, невольно попятившись. Узел косынки ослаб, и на щеку Кристи свесилась толстая обвисшая прядь немытых темных волос. Голову вредно мыть слишком часто — потому-то она и надела сегодня эту броскую косынку. Дэниэл предположил, что волосы у нее пахнут шашлыком (вчера вечером они были на барбекю, устроенном кафедрой астрономии).
— Сам посуди, как он ключ достал… и вообще. Может, его… дисквалифицировали, что ли? Не знаю, как это у риэлторов называется. Лишили лицензии?
— Риэлторов лишают реальности, — предположил Дэниэл. И, приподнявшись на цыпочках, сорвал с Кристи косынку. Ее пропахшие дымом волосы разметались во все стороны.
— Ну и зачем ты это сделал? — спросила она.
— Сам не знаю, — честно ответил Дэниэл. Вернул Кристи косынку, и она снова упрятала под нее волосы. — Пойду посмотрю, как там мистер Суин.
Дэниэл вернулся через стеклянные двери в гостиную. Суин, спиной к Дэниэлу, стоял в дальнем ее конце, у проема, ведущего в вестибюль. В этом углу тоже были встроенные стеллажи с небольшой выставкой — разные занятные мелочи вперемежку с фотографиями в рамках: младенцы, выпускники в шляпах с кисточками, ирландский сеттер, просунувший голову в оранжевый спасательный круг. Когда Дэниэл подошел, Суин задумчиво созерцал что-то маленькое, блестящее: то ли кристалл, то ли хрустальную фигурку какого-то животного. Риэлтор взял этот предмет с полки, поднес к глазам и засунул в правый карман пиджака.
— Сейчас-сейчас, — произнес он, когда Дэниэл, онемев от изумления, еле заставил себя многозначительно кашлянуть. Суин обернулся, и на одно мгновение, прежде чем сделаться обычной недвижной маской опытного пилота, его лицо озарилось каким-то безрадостным, необъяснимым самодовольством; казалось, Суин только что совершил какой-то мелкий, но блестящий акт мщения. Суин последовал за Дэниэлом в столовую, а Дэниэл призадумался, о чем бы его спросить для проформы. Какие вопросы задают нормальные мужья нормальным риэлторам на этой стадии переговоров? Тут Дэниэл сообразил, что Суин еще не заводил разговор о цене, назначенной за дом хозяевами.
— Мистер Суин, а много они хотят? — рискнул он поинтересоваться.
— Один бог знает, — с этими словами Суин запустил пальцы в черную лаковую чашу и схватил гардению за коротко обрезанный, мокрый стебель. Поднес цветок к носу, как следует внюхался и испустил долгий притворный вздох наслаждения. И, прямо на глазах у Дэниэла, засунул цветок во все тот же карман пиджака. — Ну что, посмотрим кухню?
И Дэниэл поплелся за Суином на кухню, где Кристи дежурно ахала над ольховыми шкафами, керамическими горелками и отсветами озерной глади, дрожащими на потолке.
— Даже не знаю, сколько тысяч вбухали попусту, — пробурчал Суин. На его кармане расплывалось темное мокрое пятно. — Вот ведь люди, а?
Он покрутил переключатель реостата: точечные светильники ярко вспыхнули, потускнели и снова разгорелись. Встряхнув головой, Суин объявил:
— А теперь пройдемте в семейную. Или, лучше сказать, в телевизионную. Один черт, верно?
Резко отодвинув раздвижную дверь, Суин прошел в соседнюю комнату. Кристи поманила Дэниэла рукой. Он оглянулся на столовую. В лаковой чаше кружился по воде одинокий лепесток.
— Дэниэл, ты идешь? — окликнула Кристи.
— В этом доме есть что-то зловещее, — проговорил Дэниэл.
— Интересно что, — отозвалась Кристи, театрально закатив глаза, указывая подбородком на мистера Суина в семейной комнате. Пересекая кухню, Дэниэл осматривался, пытаясь установить, не исчезла ли из нее какая-нибудь мелкая вещица, — парадоксальная задача для человека, попавшего сюда впервые. Сахарница, солонка, мельница для перца, щипчики, облепленные ржавыми нитями засохших чайных листьев. На кухонной колонке, придавленная телефонным аппаратом, аккуратная стопка писем и конвертов; Суин запросто мог бы прихватить парочку, но стопка, перетянутая резиновым колечком, казалась не потревоженной. К письму, лежавшему сверху, была прикреплена скрепкой визитная карточка с именем и телефоном («Сержант Мэтт Риди, отдел по борьбе с насилием в семье, полицейское управление Сиэтла»). Отогнув визитку, Дэниэл заглянул в письмо — оно было без конверта — и мельком прочел первые строки, отпечатанные на старой машинке с кривой, вываливающейся из строки буквой «О».
«Дорогая сука! — прочел Дэниэл. — Ну как, счастливы вы теперь с Германом? Ты…»
— Дэниэл! Что ты делаешь?
— Ничего, — сказал Дэниэл, отложив письмо. — У них похоже… э-э-э… какие-то проблемы. У людей, которые здесь живут.