- Мать купила мне в Германии прелюбопытную куртку. Перевертыш. Обе стороны сделаны лицевыми. Бежевая плащевка и синий велюр. Я полдня слонялся по Москве в бежевом, вечером купил билет в кино - знаешь высотку на Красной Пресне, рядом с метро? - вошел в зал, а через десять минут вышел уже в синем и клетчатой кепке, доехал до Ярославского, сел в поезд. Со мной в купе ехала какая-то тощая чернявая дура, которая тут же принялась довольно бесцеремонно со мной заигрывать. Еле отшил, притворился спящим, а сам до утра не мог заснуть. Разбудили меня жаркие поцелуи. Я спросонья чуть было кулаки не распустил, но в самый последний миг увидел, что это не вчерашняя моя соседка, а - Линда! А я ведь тщательно готовился к этой встрече, все внушал себе, что подписался на эту опасную авантюру с одной лишь целью - в последний раз посмотреть ей в глаза, четко и ясно сказать, что между нами все кончено, что своим диким, не имеющим никакого оправдания поступком она уничтожила, предала нашу любовь, вычеркнула себя из списка нормальных людей... А вместо этого тут же впился в ее губы, и все слова вылетели у меня из головы.
- Бывает, - философски заметил следователь.
- Теперь ее звали Алина Смелкова, она работала поварихой в бригаде буровиков. Прекрасно зная пределы ее кулинарных способностей, я мог лишь посочувствовать несчастным буровикам. Мне повезло больше - в поезде был отличный вагон-ресторан, услугами которого мы пользовались раз по шесть на дню. В Хабаровске жили у ее подруги, имени не помню, в просторной квартире на улице Петра Комарова, шиковали, икру ели ложками, загорали на амурских пляжах, ездили в Советскую Гавань за свежими кальмарами, а возвращались оттуда, как рыбаки после удачной путины, подрядив целую кавалькаду такси первое везло нашу обувь, во втором ехала Линдина шляпка, в третьем - мы сами, босые и с ящиком шампанского. Нанимали бичей со стремянками мыть памятник Ерофею Павловичу на вокзальной площади... Потом летали во Владивосток, ныряли с аквалангами в Японском море. Я понимал, что воссоединение наше мимолетно, что у нас нет и не может быть общего будущего, и эта мысль сообщала особое, трепетное очарование каждому мгновению. Мы расставались без слез, я улетел в Ленинград, уже предвкушая новую встречу.
- И когда она состоялась?
- Ровно через год. На сей раз весточка пришла по почте, на официальном бланке молодежного музыкального фестиваля "Янтарный ключ". Меня приглашали в жюри. Письмо было подписано секретарем оргкомитета А. Ледовских. Время было напряженное, до сессии оставалось меньше месяца, и на мое решение ехать на фестиваль повлияло только одно - надежда, что здесь не обошлось без Линды.
Ожидания мои оправдались. Она и оказалась той самой А. Ледовских.
- Она же Элла Каценеленбоген, - улыбнулся Асуров.
- Успела сходить замуж за тамошнего морячка. К моему приезду брак уже распался, и наш откровенный роман осуждения ни у кого не вызвал. В конце лета я снова примчался туда, но ее уже не застал. Она исчезла бесследно.
- Опять с приключениями?
- Мне так и не удалось ничего выяснить... Прошло еще три года. Я закончил университет, на зависть многим получил распределение в приличный ленинградский вуз, изредка, по старой памяти, выступал с "Ниеншанцем", женщины по-прежнему не обходили меня вниманием. Внешне жизнь моя протекала вполне благополучно, но всякий раз, открывая почтовый ящик, я не мог унять в пальцах нервную дрожь, которая с приближением лета становилась особенно сильной. Но я не дождался ничего... - Неужели вы так больше и не встретились?
- Встретились. В августе позапрошлого года.
- Где? - слишком быстро, слишком цепко спросил Асуров.
- Все началось с того, что двое моих приятелей, аспиранты-психологи, подбили меня прокатиться с ними в Коктебель, это в Крыму, между Феодосией и Судаком... - медленно, эпично начал Нил, не принимая заданную следователем смену темпа.
- Плавали, знаем! - неуверенно пошутил Асуров, и ритмический рисунок беседы распался окончательно.
Нил широко, оглушительно зевнул и взглянул на часы. Асуров встал.
- Извини, я засиделся. Тебе надо поспать. Завтра договорим. Часиков в десять звякни мне по этому телефону. - Асуров достал из кармана карточку и положил на стол. Нил заметил, что на карточке не было ничего, кроме четко отпечатанного семизначного номера. - К тому времени я буду знать, готовы ли результаты экспертизы, и тоже смогу тебе кое-что рассказать.
- Коньяк забери, - Нил показал на початую бутылку.
- Еще чего! Тебе нужнее... До завтра! Следователь подмигнул и, прихватив плащ, шагнул на балкон. Нил проводил его взглядом, наполнил стакан...
II
(Ленинград, 1978-1979)
Лето семьдесят восьмого Нил безвылазно проторчал в городе - сдавал госэкзамены, защищал диплом, получил прекрасное распределение на кафедру в Политех, где был сразу же подключен к проверке абитуриентских сочинений. И все это время ждал. Но белый конверт так и не мелькнул в прорезях его почтового ящика.
Прошла осень, потом зима, весна. В жизни Нила не менялось ничего, кроме баб, да и тех он между собой уже почти не различал. Он добровольно записался в экзаменационную комиссию, набрал учеников, готовил их к вступительным экзаменам. И всякий раз, проходя мимо ящика, заглядывал туда, и всякий раз; выговаривал себе за это проявление слабости.
В самом конце августа, дня за три до начала учебного года - все никак не мог свыкнуться с мыслью, что находится уже по другую сторону баррикад! Нилу случилось оказаться в шашлычной неподалеку от Никольского собора. Был он не один. Недавно образовалась у него новая подруга с оперным именем Иоланта, незамысловатая и незакомплексованная дева, обучающаяся в институте физкультуры на тренера по легкой атлетике. Она-то и затащила Нила в этот шалманчик, где и впрямь оказалось мило, вкусно и недорого.
- А я замуж выхожу, - поведала Иоланта после салата и первого бокала "Напареули".
- И кто счастливчик, любопытно?
- Ты его не знаешь. Мы летом на сборах познакомились. Он боксер, мастер спорта.
- Предупреждать надо. - Нил поежился.
- Я и предупреждаю, - рассмеялась Иоланта. - Да ты не бойся, он из Белоруссии, живет в Минске. Я тоже после свадьбы туда перееду.
- Понятно. А сегодня у нас, стало быть, этот самый... мальчишник-девишник аи deux.
Иоланта нахмурила лобик, соображая, что это он такое сказал.
- Не, трахаться я сегодня не поеду, - наконец ответила она. - В общаге у нас все девки знают, что я теперь с Василем хожу, еще настучат ему, если я ночевать не приду. И вообще...
- Ну что ж, давай тогда шампанского - за твое с Василем светлое будущее. Девушка, будьте добры шампанского пузырек!
- Два!
Нил обернулся на новый голос и увидел направляющегося к ним Ваньку Ларина. Но как же изменился за три года его старый знакомец! Растолстел, обрюзг, морда опухшая, пропитая. Но прикинут вполне по моде - замшевый пиджак, джинсы. Рубашка, правда, второй свежести.
- Можно к вам? - спросил Ларин.
- Разумеется... Девушка, еще бокал! Ты что будешь кроме шампани?
- Водочки.
- А еще?
- Еще водочки.
- А кушать-то что будешь?
- Вот ее, родимую, и буду кушать! - Иван расхохотался. - Все как в том анекдоте... Ну, ладно, уговорили. Значит, бутылку шампанского, бутылку коньяку, сто водочки лично для меня, три осетрины, три шашлыка...
- Да ты никак забурел, командор?
- Еще как забурел! Я теперь у писателя Золотарева работаю, сценарии по его романам пишу. Правда, шеф сейчас отъехал за границу, так что я свободен и гуляю, как видишь. На личном фронте тоже все схвачено. - Ларин самодовольно хохотнул. - Слушай, у меня вот какая мысль имеется. Давай мы, как допьем-доедим, возьмем еще пару фугасов - и ко мне. Я тут в двух шагах живу. Квартира - во, царская, понимаешь, квартира! С Танечкой моей познакомлю. Она у меня знаешь какая!
- Погоди, я вроде уже знаком. Тогда, на Беринга, когда диплом твой обмывали...
- А, это ты про жену? - Ларин помрачнел на мгновение, потом беспечно махнул рукой. - Дела давно минувших дней... Сделала мне ручкой жена-то. Высоко теперь летает, в кинозвезды, блин, подалась, роковух всяких играет. Ей в самый раз, стерве. Ну, ничего, оно все и к лучшему... Ты наливай пока, наливай, а то когда еще мой заказ принесут...
Ларин залпом выпил бокал белого вина и тут же налил себе второй.
- Уф-ф, не тот, конечно, градус, ну ничего, сейчас догонимся... Такая вот, братец, диалектика. Если бы моя змеюка меня не выкинула, фиг бы я. встретил мою Танечку... А, вот и коньячок подоспел! Давай-ка сейчас по рюмашке за ее здоровье, лапушки моей, солнышка рыжего, благодетельницы... У Нила нехорошо защемило в груди.
- Ты уверен, что я не знаком с ней? Не ты ли сам нас и познакомил?
- Да когда? - Ларин заморгал удивленно. - Хотя стой, вполне может быть, она ж наша, филфаковская, Таня Захаржевская... Ну да, точно, вы ж еще курили с ней на переменках, пересмеивались... Суперская девчонка, верно? И вот, представь себе, она бортанула своего Чернова, дочку маленькую ему оставила, послала на фиг факультет - и все ради меня... - Ларин горделиво выпятил грудь. - Слушай, точно, пойдем к нам, у нас клево - видак, стерео хай-фай, хавчик фирменный. - Он доверительно понизил голос: - Кайф имеется, и черненький, и беленький... Четыре комнаты, на ночь вписаться можно, а то и на неделю. Побалдеем, а? И девочку с собой прихватим, если пожелает. Ларин заговорщицки подмигнул Иоланте. - Таня только рада будет, она у меня знаешь какая добрая, ласковая...