- Я бы на их месте по-другому уничтожал, - заметил Нил. - Ням-ням.
- Они бы на своем месте тоже ням-ням с великим удовольствием. Но не положено.
- На всякое "не положено" с прибором положено, - заявила Хопа, вернувшаяся с новой бутылкой. - Так среди людей, - сказал Гоша, - а совки функционируют по системе взаимного стука. Один такой ням-ням - и вылетишь с хлебного местечка ко всем чертям.
- Ням-ням - к чертям! - продекламировала Хопа, вскарабкалась Гоше на коленки и обхватила его могучую шею. - Музыки хочу, песен!
- Песни - это по его части. - Гоша кивнул в сторону Нила. - Сгонял бы за гитарой, а?
- Ну, если публика не против...
Нил допил шампанское, встал и отравился через кухню и балкон к себе. В его комнате было тихо, темно и грустно. На ощупь добравшись до выключателя, он зажег свет, взял возле шкафа футляр с гитарой. Уже на балконе он услышал сзади тихую трель телефона, махнул рукой - отстаньте, я сегодня выходной! и двинулся дальше.
В комнате, пока он ходил, появился допотопный катушечный "Юпитер", из него, перекрывая шипение нежно голосил греческий араб Демис Руссос:
Goodbye, my love, goodbye...
<Прощай, моя любовь... (англ.)>
Хопа кружилась, прижимая к себе Бельмесова, на них благосклонно взирал Гоша, держа в руке банку, наполненную шампанским. Нил присел рядом, расчехлил гитару.
- Тихо, граждане, вырубайте ваше сиртаки, - скомандовал Гоша. Маэстро за инструментом.
- Да брось ты, пусть танцуют... - начал Нил, но Хопа уже выключила магнитофон, вновь запрыгнула Гоше на колени и с ожиданием уставилась на Нила.
- Что бы такое, под настроение? - спросил Нил у Гоши.
- Давай Высоцкого, ковбойскую.
- Не уверен, что это Высоцкого. Может быть, народная.
- Все равно давай!
- Я не все слова помню.
- Напомним.
Нил издал на средних струнах несколько стонущих блюзовых ноток, а потом затренькал, подражая банджо.
Кобыле попала вожжа за вожжу,
Я еду на ранчо, овечек везу...
А эту строку забыл начисто я,
Не помню, не помню, совсем ничего...
Все рассмеялись, Гоша вставил недостающие слова, Нил подхватил, вновь сбился в конце следующего куплета, кое-что вспомнила Хопа, и так, общими усилиями, допели про ковбойские страдания и мечты о "большой Раше", где жизнь удивительна и хороша, до самого оптимистического финала:
Лете синг эврибоди за новую жизнь!
Не надо, ребята, о песне тужить...
Потом еще что-то пели, опять пили шампанское, а когда оно надоело, Хопа с Бельмесовым отправились на кухню ставить чайник, а Гоша закурил свой вонючий "Партагас", с наслаждением потянулся и сказал:
- Теперь я начинаю понимать, как ощущает себя вольный человек. Знал бы ты, Нил Романович, как я тебе завидовал все эти годы!
- Мне? Ты всерьез считаешь меня вольным человеком?
- Ха, не смешите меня жить, как говорила жена Моти Добкиса! Если уж ты не вольный, то тогда кто?
- Я, Гоша, раб патологической зависимости. Гоша пустил дым в потолок, внимательно посмотрел на Нила и произнес задумчиво:
- А ты переменился. Что-то с тобой произошло на югах.
- С чего ты взял?
- Раньше ты после третьего стакана просил "Битлз" поставить, а теперь начинаешь грузить на тему собственного алкоголизма. Смена алгоритма - Это серьезно.
- Я не про алкоголь... У моей зависимости другое имя.
- Угу, и даже научное, я намедни в одной умной книжке вычитал. Промискуитет называется. Только разве ж это рабство? Это как раз свобода. Сошлись, потрахались, разошлись. Без претензий, без иллюзий, без обид. Красиво это у тебя получается.
- Иди ты!.. - Нил очень конкретно указал рекомендуемый пункт назначения. - Мне что, все это очень нужно?! Все эти сучки похотливые?! Он сгреб со стола початую бутылку шампанского, глотнул из горлышка, фыркнул и заметил обреченно: - Выдохлось...
Гоша вздохнул и очень тихо спросил:
- Все ждешь? Все надеешься?
- На что надеюсь? Я ведь встретил ее там, был с ней, она простилась со мной навсегда. Это было вчера - а сегодня я уже снова жду...
- Бедняжка! - Гоша явно собирался покрутить пальцем у виска, но передумал и почесал ухо.
- На избавление я надеюсь, вот на что! - Нил вскочил, размахивая руками. - Надеюсь на то, что если она снова попадется на моем пути, у меня хватит сил... Хватит сил убить! Ее или себя - все равно!.. Но только, знаешь, на самом деле никого я, конечно, не убью. Все будет еще хуже.
- Еще хуже? - Гоша оставался спокоен, но было видно, что это дается ему с огромным трудом.
- Представь себе. Я опущусь перед ней на колени и поцелую край платья, а она улыбнется и тихо скажет: "Вставай, ты запачкаешь костюм"... И снова все по тем же кругам. И снова, и снова, пока...
- Пока что?
- Пока кто-то из нас двоих не сдохнет! А я пока еще помирать не хочу! Так что пускай...
- Стой! - визгливо выкрикнули за спиной, и чужая рука грубо заткнула Нилу рот.
Нил стремительно развернулся и выкинул вперед кулак. И тут же сзади на него навалился Гоша. Нил еле устоял на ногах и беспомощно барахтался в железных лапах соседа.