Загляну в кабак унылый,
Сяду в теплый уголок,
И задумаюсь о милой
И выпью за нее глоток.
Глоток.
Я шагаю всем довольный,
Три бутылки осушив,
И ни капли мне не больно
Сердце я в кабаке забыл.
Забыл.
<Текст А. Царовцева>
Эту песенку Нил избрал потому, что в ней у Сесиль практически не было возможности украсить номер своими вокальными изысками. К тому же он справедливо рассудил, что в новом для себя репертуаре упрямая француженка не будет чувствовать себя слишком уверенно и поневоле уступит главенство ему, чем даст возможность избежать позорного провала. Так и вышло. Выступление международного дуэта Сесиль Дерьян - Нил Баренцев прошло с успехом. Особый восторг публики вызвала никому прежде не известная песенка про листопад.
Им долго хлопали, вручили от месткома букет цветов и коробку конфет, и Нил впервые увидел улыбку Сесиль. На мгновение ее личико перестало быть невзрачным.
- Слушай, мадемуазель, - сказал Нил, когда они вышли на улицу. - Не знаю, как ты, а я не прочь бы выпить приличного кофейку. Но во всем городе осталось только одно такое место. Рванули в "Сайгон".
- О, хестохан! - оживилась Сесиль. - Вьетнамская кухня!
- Там увидишь, - загадочно сказал он, увлекая ее к метро.
Но в "Сайгоне" их ожидало лютое разочарование. Все шесть новеньких, поблескивающих хромом кофеварок, оказались прикрыты белыми тряпочками, а на каждой раздаче появились мятые алюминиевые бачки с черными кранами. Случайный характер немногочисленных посетителей был виден невооруженным глазом.
- А как же кофе? - растерянно спросил Нил у ближайшей буфетчицы. Неужели у вас тоже нет?
- Почему нет? - неприязненно ответила буфетчица, показывая на бачок. Это, по-вашему, не кофе? Бочковой, из сгущенки высшего сорта. Берите, берите, а то и такого на базе не осталось.
Нил оттащил от прилавка Сесиль, проявившую интерес как к экзотическому напитку, так и к ноздреватым лежалым ватрушкам, кривой пирамидкой выложенным на подносе рядом с бачком.
- Это совсем не полезно для здоровья, - сказал он. - Не судьба, видать... Могу предложить мороженого, если не против.
- Пхотив, - сказала Сесиль. - Холёдно.
- Ну тогда... Тогда давай провожу тебя до дому. Ты где живешь?
- Академически отель у Эрмитаж... И у меня есть чехная кахта...
- Что за карта? - удивился Нил.
- Carte noire. Фханцузски кофе. В опрятном гостиничном номере окнами на Неву Сесиль с гордостью продемонстрировала ему кипятильник, недавно приобретенный в "Пассаже". С его помощью мгновенно вскипятили воду прямо в стаканах, и Сесиль засыпала в кипяток растворимого кофе из длинной банки с черно-зеленой этикеткой. Вид у кофе был странный - не порошок, а гранулы, напомнившие Нилу неоднократно виденные в колхозах неорганические удобрения. Впрочем, гранулы растворились без осадка, а запах их и вкус оказались выше всяких похвал, что он не преминул заметить. Сесиль скромно улыбнулась, покрылась неровным румянцем и неожиданно вскочила.
- Куда ты?
- О, я забыля апехитив... И из шкафчика была извлечена пузатая бутыль, при виде которой у Нила легонько стукнуло в виске.
- Голубой "кюрасо", - как можно небрежнее сказал он.
В глазах Сесиль промелькнуло удивление.
- О, ти знаешь кюхасо? Но здесь я не видель его ни в один магазин...
- Места знать надо.
От кофе с ликером стало тепло, покойно - и страшно захотелось курить. Нил вытащил "Феникс" и вопросительно взглянул на Сесиль.
- Лючше не надо, от фюм... от этот дим у меня кружить голёва, - с сожалением произнесла она. - Но если очень хочешь - возьми эти.
Из раскрытого ящика стола она вытащила пачку - и голова у Нила пошла кругом без всякого "фюма".
На Глянцевом белом картоне не стояло ни слова, зато рельефно проступал красно-желтый силуэт рогатого кабана...
Глава пятая
Чтоб Кафку сделать былью...
I
(Ленинград, 1982, апрель)
"Is there life on Mars?"<"Есть ли жизнь на Марсе?" Песня Дэвида Боуи> - звучали в голове недостающие к музыке слова.
Нил приоткрыл зажмуренные глаза и в последний раз посмотрел на худенькое тело, прикрытое ниже пояса клетчатым пледом, на нечеловечески прекрасное бескровное лицо. Не мертвое, нет, просто неживое. Обтянутое даже не выбеленным пергаментом - тот все же хранит в себе воспоминания о живом существе, из кожи которого сделан, - а атласом, чуть пошедшим морщинами белым атласом. Волосы, отросшие, подкрашенные хной, аккуратно завитые, казались синтетическими. И вся она была как большая тряпичная кукла, изготовленная гением-извращенцем, выкравшим живую Линду и подменившим ее своим творением. Или сама она улизнула в последнее мгновение, оставив вместо себя двойника, кадаврицу, наряженную невестой.
На кремации настоял он сам. Не то, чтобы кто-нибудь активно возражал Ольга Владимировна держалась строго и величественно, словно королева в трауре, но Нил чувствовал, что для нее все это не более, чем очередной спектакль; достойный Линдин папаша пил без просыпа и не всегда соображал, зачем, собственно, приехал в Ленинград; а мать, знать не желавшая дочки, пока та была жива, пребывала в постоянной прострации и лишь повторяла, что заберет ее с собой и похоронит на участке, который уже давно закрепила за всей семьей.
- Ну и повезете не гроб, а урну, - втолковывал ей Нил. - Не так хлопотно, и разрешения специального не надо.
- Не надо... - повторяла она, но Нил чувствовал, что смысл сказанного до нее не доходит.
Некоторая заминка возникла, когда Нил отозвал в сторонку вышедшего к ним распорядителя и попросил его вместо традиционного Шопена поставить, сообразно последней воле покойной, ту пленку, которую он принес с собой. Переполошенный ритуальщик долго ломался, потом заявил, что должен посоветоваться с руководством. Совещание заняло минут пятнадцать, наконец добро было получено, и Линда - снегурочка в кружевном белоснежном платье, ни разу не надевавшемся при жизни, - опустилась в огненное чистилище под лирическое попурри на темы Поля Маккартни и Дэвида Боуи. Эту композицию Нил придумал, исполнил и записал накануне ночью.
"And the light of the night fell on me..."<"И свет ночи упал на меня..." Из песни Поля Маккартни>
И только в автобусе, увозящем их из крематория на поминки, Нил развернул бумажку, которую на выходе из траурного зала вложил в его ладонь мелькнувший на мгновение Костя Асуров. Следователь назначал ему встречу через два дня, на платформе станции Лосево.
А днем раньше предстояло получить урну с прахом...