Из темноты ночи возникли темные фигуры, возглавляемые всадником на гигантской белой лошади. Соня могла наблюдать за ними некоторое время, пока они двигались вдоль реки, по ее низкому берегу в направлении крепости Охотничий Холм, главного поселения племени рода Харганов. Внимание девушки привлек яркий блеск одного из их мечей. Оружие было подобно пламени, оно светилось собственным зловещим огнем. Больше всего удивило Соню то, что эти всадники двигались так, словно хотели предупредить всех о своем появлении.
Воины, услышав крик Сони, предупреждавший об опасности, поднялись на стены крепости, а внизу, на улицах поселения, заметались конюхи, подготавливая лошадей. Воевода племени, Кемпер драр Кирлан, верхом на лошади, остановились среди всеобщей суеты, молил богов о содействии и поддержке. Два служителя Матери-Земли стояли рядом, покачивая головами в такт восклицаниям Кемпера, одетого как подобает воину, в кожаный кафтан, поверх которого была натянута кольчуга. Красный плащ скрепляла коралловая пряжка. Затем он спешился около стены, рядом с запертыми восточными воротами, и поднялся по деревянной лестнице к Соне. Постриженные в кружок светлые волосы выбивались из-под шлема, сделанного из пересеченных крест-накрест полос стали. В его голубых глазах пылал яростный огонь.
— Мы отобьемся от них! — убежденно произнес Кемпер.— Интересно, кто это? У нас заключен мир со всеми родами в округе, кроме самых кровожадных из боссонцев ну и, конечно, лундаков: они всегда воюют против всех. Однако мы сильнее. Этим летом мы уже предпринимали поход против этого рода — возможно, это именно они никак не могут успокоиться!
— Однако, кто бы это ни был, по-моему, они собираются разрушить твое поселение,— заметила девушка.
— Разрушить мое поселение? — рассмеялся Кемпер.— Ты, наверное, шутишь! Мы, люди из рода Харганов, непобедимы. Сотни лет мы правим в этих долинах, и шесть рек и даже часть холмов Фанграса подвластна нам. Это поселение было построено дюжиной поколений, и столько же времени должно пройти, чтобы его стены превратились в песок.
— Стены крепости стоят не потому, что они такие крепкие, а сильны только духом людей, обороняющих их,— произнесла девушка.
Кемпер сердито обернулся к ней, его голубые глаза сверкали, а прерывистое дыхание выдавало, как его задели слова Сони.
— Стены Охотничьего Холма двойные, и если падет первая преграда, то наши враги увидят перед собой вторую, укрепленную значительно сильнее, чем предыдущая, стену, и людей, чьи сердца выкованы из стали.
— Складно говоришь, Кемпер,— заметила Соня,— но давай лучше будем сражаться и позволим вражеским мечам пройти не ближе чем в толщине волоса от наших сердец.
Из ночи внезапно появилась птица, чьи громкие сердитые крики перекрыли шум, царивший вокруг. Соня узнала ее: эта же птица принесла ее сюда.
Девушка наблюдала за ее полетом над каменными домами крепости, и мгновенной чередой пронесся рой воспоминаний о могучем дубе, острове Крэгге, старцах…
В этот момент атакующие под стеной по команде своего командира спешились и начали перегруппировывать ряды. Соня, обнажив меч и сбросив плащ, побежала вниз к воротам; наверняка самое худшее может случиться там. Рядом с ней оказалась красивая девушка со светлыми длинными волосами, но не рыжими, как у Сони, а пепельного цвета. Девушка успела шепнуть, что ее зовут Лорелой. Неужели эта молодая девушка, выглядевшая не старше, чем она сама, сможет сражаться мечом? Но времени на выяснение этого не было: напор нападавших на ворота возрос, под ударами тарана и камней из метательных устройств деревянные створки дрожали и могли рухнуть в любой миг. Соня, держа меч, застыла в боевой стойке, готовая встретить врага.
— У нас осталось совсем немного времени!..— только и успела крикнуть девушка Лореле, как ворота, жалобно заскрипев, дрогнули под ударами врага.
В проем сразу же хлынули полчища пеших и конных. Стройный ряд защитников дрогнул, отступая назад. Военный клич атакующих был громким и незнакомым, их мечи яростно сверкали, стремительно разрубая тела.
Соня уложила двоих, резкими ударами клинка распоров им горло. Отбиваясь еще от четырех нападавших всадников, она отодвигалась шаг за шагом назад, туда, где стояла охваченная смятением Лорела. Девушка впервые отняла жизнь у врага, почти мальчика, который лежал сейчас перед ней.
— Соня! — воскликнула Лорела, и слезы брызнули из ее глаз, такие же блестящие, как красная кровь на клинке ее меча.
— Ты или он! — крикнула Соня.— Если будешь зевать или лить ненужные слезы, моментально последуешь за ним!
Лорела повернула коня и успела отбить атаку воина, бросившегося на нее сзади. Она повернула вслед за Соней, чтобы последовать за ней в самую гущу сражавшихся, но внезапно вскрикнула, согнувшись в седле; стрела вонзилась в не прикрытое доспехами плечо. Соня подхватила девушку и успела увернуться от другой стрелы. Схватка тем временем шла яростная и безжалостная, враг был упорен и постепенно оттеснял защитников крепости. Это смущало молодых воинов Кемпера, и многие из них, прекратив нападать на противника после нанесения им серьезных, по местных обычаям, ран, были немедленно изрублены на куски.
Соня уклонилась от очередного удара и увидела, как другой противник пронзил мечом старого мудреца, молившегося перед боем за успех боссонцев. Затем на девушку одновременно бросились двое воинов. От столкнувшихся клинков брызнул сноп искр, но Соня двумя молниеносными ударами опередила врагов, и, истекая кровью, они оба рухнули на землю. Переведя дух, девушка оглянулась вокруг. И вновь ее внимание привлек удивительный огненный меч. Человек, владевший им, продвигался сквозь проем опрокинутых ворот, разя клинком направо и налево. Там, где он появлялся, казалось, сразу по нескольку голов слетают от каждого взмаха его меча.
Он двигался прямо на нее, гигант, одетый в черное, в его стройной фигуре не было ничего особенно примечательного. Соня подняла своего скакуна на дыбы и развернула его, пытаясь уклониться от пути гиганта. Соня схватила за повод лошадь Лорелы и увлекла ее за собой под навес одного из домов, где было гораздо спокойнее. Прислонив девушку к стене, Соня резко дернула стрелу. Лорела вскрикнула от боли. Острие вошло неглубоко, и рана не представляла серьезной опасности. Камень просвистел почти у самого уха Сони и врезался в стену дома, возле которого они расположились.
Кемпер что-то крикнул ей с земляного вала, ожесточенно отбиваясь от наседавших на него аквилонцев, и Соня бросила взгляд в его сторону. Он был весь покрыт своей и вражеской кровью, рука воина указывала в сторону поселения. Соня проследила за его жестами и увидела, что всадник с огненным мечом скачет в самый центр селения, возглавляя дюжину всадников, тоже одетых в черное, вооруженных обычными мечами. Они начали теснить знаменосцев Харгана, отчаянно пытавшихся противостоять им. Девушка бросилась в ту сторону, стараясь не упустить из виду таинственный огненный меч.
Она видела, как сражался всадник: меч блистал, подобно сполохам огня, то увеличиваясь в размерах, то вновь становясь более коротким, если того требовали условия сражения. И свист этого оружия, даже не свист, а скорее вой, сопровождался каждый взмах. Огромная белая лошадь всадника была забрызгана кровью, но сам он казался совершенно невредимым. В то мгновение, когда всадник в черном повернул обратно, расчищая себе путь среди оборонявшихся, Соня бросила ему в лицо метательный нож. Обычно она не промахивалась никогда.
Однако произошло невероятное: всадник не мог видеть момента броска и летящего клинка, но тем не менее меч, сверкнув как молния, отбил нож. Соня на мгновение ощутила леденящий душу взгляд пронзительных глаз. Воин хлестнул коня и, с каждым взмахом меча оставляя вокруг себя убитых противников, направил его в сторону Сони. Девушка приготовилась встретить его, но тут ее слух уловил знакомый звук военной трубы, пробивавшийся сквозь грохот стали и яростные крики. Соня бросила стремительный взгляд в сторону разрушенных ворот и увидела сверкающее серебром тело того воина, на встречу с которым она так надеялась. Она взмахнула мечом и выкрикнула его имя. Звук голоса девушки еще не успел замереть на ее губах, как она издала новый яростный крик и тут же бросилась на черного всадника.
Ее первый удар был с легкостью отбит, словно это было всего-навсего наскок назойливого комара. Девушка развернула коня, понимая, что ее сил не хватит, чтобы противостоять разрушительному удару магического орудия. Всадник захохотал, и его громоподобный смех перекрыл шум сражения. Он двинул своего коня по направлению к Соне, и странный меч, блеснув очередной раз, казалось, вырос в его руке. Перед глазами девушки мелькнула огненная вспышка, ослепившая ее, потом — острая боль в ноге, словно пронзила раскаленная игла. Соня выхватила еще один нож и метнула его со всей силой и быстротой, на которую была способна, направив лезвие в шею противника, не защищенную темным одеянием. Меч, словно играючи, отбил нож и вновь, вытянувшись, метнулся в ее сторону. Соня увернулась и подставила щит, и в тот же момент руку, в которой она держала его, также пришла резкая боль.
— Кто ты? — вскричала Соня, она отчаялась бороться с этим загадочным всадником, его ужасное оружие делало бесполезным все ее попытки сразить его.
Всадник сорвал с лица черную маску, блеснули в странной ухмылке белые, острые зубы, язык же его был черным, как и одежда. Узкие, сверкающие глаза, казалось, видели насквозь. Взревев, подобно штормовому ветру, всадник в черном бросился на Соню.
В это мгновение над полем боя пронесся шелестящий звук, и прямо над головой всадника вспыхнуло голубое пламя. Девушка увидела Кантенфласа, скачущего к ней на серой лошади. Рядом с ним был Астамир, ударами меча отбрасывающий со своего пути противников. Его кольчуга сверкала серебром, отражая свет от горящих соломенных крыш домов. Меч черного всадника словно окутало голубое пламя, как будто воздух поглотил его сверкающий блеск, а также удушил силу и мощь. Кантенфлас приподнялся в седле и отчаянно крикнул Соне:
— Скорей, в сторону, спасайся!
Астамир выпустил стрелу в черного всадника, но тот отбил ее с той же легкостью, как перед тем броски ножей. В этот момент Соня почувствовала, что ее конь начинает падать на колени, и еле успела освободить ноги от стремян, чтобы не быть раздавленной его телом. Падая, она видела, как Кантенфлас бросился между ней и черным всадником. Их мечи со звоном скрестились, затем меч боссонца вырвался из его рук, и девушка услышала звук падения на землю человеческого тела. Кантенфлас вскрикнул — Соня никогда не слышала такой тоски и безнадежности, какие были в крике, что вырвался из его уст, лицо боссонского колдуна исказила агония, глаза сузились от дикого напряжения, как будто он хотел совершить какое-то магическое действие, но не мог.
Астамир подскакал к девушке и вздернул ее на круп своего коня:
— Быстрее отсюда! Иначе пропадем!
Черный всадник бросился за ними, его голос по-прежнему звучал громогласно и торжествующе. Они помчались среди горящих домов, и пламя, ярко полыхавшее вокруг, опаляло их кожу. Когда они очутились у земляного вала, где кипело сражение, Астамир осадил коня и развернулся:
— Не бойся, Соня! Я с радостью отдам свою жизнь за тебя, если понадобится!
Девушка, улыбнувшись, стиснула его ладонь, потом соскользнула с крупа коня и увидела, что Астамира словно освещает яркое, как расплавленная сталь, зарево, каждый мускул его тела, покрытого светящейся броней, отражал горящие дома и яркое пламя, казалось, он сам излучает огонь. Генах выхватил меч, отбросил щит за спину и приподнялся на стременах, готовясь встретить черного всадника. Его противник поднял свой сверкающий клинок и издал боевой клич. Соня подобрала с земли меч какого-то убитого воина, и хотя ее руки еще чувствовали слабость, крепко сжала оружие и встала за спиной Астамира. Она не чувствовала ни страха, ни боли от ран, сердце девушки обуревало только одно желание — жажда битвы. Меч черного всадника уже не имел такой силы, как раньше, и Астамир заставил противника попятиться и отступить.
Всадник злобно взвыл, на этот раз в его голосе были слышны гнев и удивление. Внезапно он развернулся, и его белая лошадь стремительно поскакала прочь сквозь пылающий огонь. Схватка продолжалась, но защитники поселения уже начали теснить аквилонцев. Астамир поскакал в погоню за черным всадником, и Соня, поднявшись на земляной вал, увидела, как полчища врага, сжатые узким пространством разрушенных ворот, бегут прочь, и среди них можно было заметить черного всадника с бессильно опущенным мечом, который уже не представлял собой большой опасности.
Разгромленные отряды аквилонцев в беспорядке отступали, среди них некоторое время мелькал круп гигантской белой лошади, а затем все исчезло за склоном холма.
Селение горело, и все как один боссонцы — мужчины, женщины и даже дети — пытались спасти свое имущество. То, что еще уцелело. На счастье защитников, пошел дождь, который загасил огонь и предотвратил еще большие потери.
День, пришедший за утренними сумерками, открыл глазам полную картину того, что произошло здесь ночью. Половина домов сгорела, а у тех, что были построены из камня, выгорели почти все деревянные части.
В первую очередь в починке нуждались ворота, про которые Кемпер говорил, что они возведены на века,— сейчас только обгорелые обломки дерева болтались на гигантских стальных петлях. Требовал замены и ряд кольев на первой стене, так что у жителей селения, уцелевших после ночной атаки, забот хватало и, невзирая на усталость и раны, все, кто был в состоянии, уже с полудня принялись за дело.
Число убитых перевалило за сотню, а вражеских трупов насчитали только четыре десятка. Среди них было много гиннинов, представителей одного из восточных родов боссонцев, с которыми харганы заключили мирный договор.
Схватка была кровопролитной, но такое большое преимущество нападавшим, несомненно, принес черный всадник со своим ужасным сверкающим мечом.
Собственные раны почти не беспокоили Соню, травы, которые она приложила, уже начали оказывать свое благотворное действие. Самая серьезная рана была на ноге, но и на плече, и на руках горели отметины, и если бы не кольчуга, неизвестно, удалось ли бы девушке при всем ее приобретенном в обители мастерстве остаться в живых.
Кантенфлас был ранен очень тяжело, но сильнее, чем боль от полученной раны, его терзали гнев и растерянность.
— Слишком просто, Кантенфлас,— заметила она,— думать, что неуязвим тот, кто лучше других подготовлен к сражению. На каждого может найтись жало, от которого мы не в силах защититься.
— Да,— мрачно подтвердил колдун. Он выглядел очень плохо, казалось, здоровье вряд ли сможет вернуться к могучему воину.— И в том, что произошло, виноват я сам. Свои магические способности я слишком часто использовал по пустякам. Это легкомыслие не пошло мне на пользу — в нужный момент я оказался бессилен…— Кантенфлас прикоснулся к повязке, прикрывавшей рану, и пристально посмотрел на Соню.— Вообще-то я был удивлен, что выжил после удара этого меча…
Девушка утвердительно кивнула.
Этот меч был не просто оружием — Соня помнила, как он действовал прошлой ночью. Кантенфласа, казалось, это обстоятельство поставило в тупик. Чтобы его успокоить, Соня мягко сказала:
— Этот клинок оставил гораздо более глубокий след в твоей душе, нежели в плоти. Что-то явно стоит за ним — но ты можешь сказать, что именно?
Лицо воина побледнело, и Соня увидела, что ее попытка смягчить ситуацию не достигла своей цели: в глазах Кантенфласа было видно нечто, весьма похожее на панику, в них, к изумлению девушки, на мгновение даже блеснули слезы.