— Садись,— предложил ей Лабес, указывая на козлы.
— Зачем? — спросила Соня, не ожидавшая, что все произойдет так быстро.
— Как зачем? — удивился Лабес.— Сейчас и поедем, чего мешкать? Заглянем только за моим приятелем, и в путь.
Соня, сбитая с толку быстротой событий, тем не менее не стала спорить и вспрыгнула на козлы. Лабес уселся рядом с ней и взял в руки вожжи:
— Ну, тронули,— присвистнул он на лошадей, и те послушно, хотя и неспешно взяли с места.
Соня, прислонившись к стенке повозки, равнодушно взирала на улочки городка, которые видела в общем-то впервые: езда под брюхом аквилонского коня и ночной поход к рыночной площади были не в счет.
— Стой! — Лабес натянул вожжи.— Привет, Гертли! Садись!
Соня наклонилась вперед, чтобы разглядеть того, к кому обратился ее спутник, и ее брови поползли вверх от удивления: человека такого огромного роста и телосложения ей, пожалуй, еще не приходилось видеть. Перед ней был истинный великан!
— Привет! — пробасил гигант.— А это что за красавица? — Он указал на Соню.
— Тетка пристроила,— лениво процедил Лабес.— Ловкая девчонка, сразу видно, так что пригодится в пути, обузой не будет. Зовут Соней. А это Гертли.— Он повернулся к Соне,— мой друг.
«Чего он мелет? — спросила себя девушка.— Для чего это я пригожусь? Мы ведь просто едем в Майран, ни о чем другом разговора не было…»
Верзила дружелюбно кивнул Соне в знак приветствия и, взобравшись на козлы, с трудом поместился рядом со своим товарищем.
Лабес чмокнул губами, и послушные лошади двинулись вперед.
— Выедем за городские ворота,— повернулся он к Соне,— и тогда обсудим все наши дела. Ты ведь действительно собралась в Майран?
Соня только кивнула в ответ, и тут же краем глаза уловила направленный на нее взгляд гиганта, в котором читалось искреннее восхищение.
«Еще чего не хватало! — Девушка надменно вздернула вверх подбородок и отвернулась.— И этот туда же!»
Она уже привыкла к тому, что большинство мужчин, увидев ее, начинают оказывать ей особенные знаки внимания. По правде говоря, галантные ухаживания столичных кавалеров были все-таки приятнее, несмотря на то, что желание обладать ею читалось в их глазах так же легко, как и во взглядах простых вояк.
«Но эти двое, хоть и довольно странные, все-таки выглядят поприличнее многих, а в случае чего я же не веревкой к ним привязана»,— пришла Соня к утешительному для себя выводу и, успокоившись, расслабилась и прикрыла глаза.
Они проехали городские ворота, где Лабес перекинулся парой соленых шуточек со стражниками, и вот уже повозка, подпрыгивая на неровностях проселочной дороги, неспешно покатила на север. Слева вырастали вершины Кезанкийских гор, справа и впереди до самого горизонта простиралась однообразная плоская степь, кое-где оживляемая темными пятнами перелесков и серебряным блеском ручьев и речек.
Соня, невидяще уставившись перед собой, молчала, не обращая внимания на своих спутников. Только теперь, когда миновала круговерть последних дней и уже не надо было выкарабкиваться из опасностей и бороться за жизнь, когда она не чувствовала ни голода, ни жажды, пришло страшное осознание того, что случилось, и перед глазами девушки вновь возникли искаженные мукой лица родных, злобные глаза Атлии, ухмыляющиеся рожи аквилонцев… Она только сейчас в полной мере поняла, что осталась одна, совсем одна на всем белом свете, и почувствовала себя брошенной и никому не нужной.
«А Эйдан и Ална,— вдруг с надеждой подумала девушка,— может быть, им все же удалось спастись?.. Нет, скорее всего, под той грудой мертвых тел были и мои брат и сестра,— вспомнила она прикрытые попоной трупы во дворе.— Не стали бы аквилонцы специально складывать там убитых со всего города. Да, и как я поняла, они особенно не стремились побывать в других местах. Аквилонцы как волки — разорвут добычу, насытятся и уйдут…— Соня с бессильной ненавистью сжала кулаки.— Клянусь, что отомщу за все, и аквилонским собакам и мерзавке Атлии».
Даже утренняя свежесть, напоенная запахом полевых трав и степных маков, была не в силах отвлечь ее от тяжелых дум. Девушка, сжавшись на козлах и втянув голову в плечи, даже не обращала внимания на происходящее вокруг, не говоря уж об окрестных пейзажах. Все произошло так быстро и неожиданно, что она чуть не впервые в жизни растерялась и покорно позволила распорядиться своей судьбой — хотя бы и на короткое время. Может быть, всему виной было пережитое ею за последние два дня, гибель родных — такое и у более зрелого и опытного человека способно отнять на некоторое время как разум, так и волю и желание действия. У Сони и в мыслях не было ехать в Майран, а вот теперь благодаря своим неосторожным словам и не в меру проницательной Текмессе она тряслась в повозке вместе с незнакомыми ей и непонятно чем занимающимися мужчинами. Лошади все дальше увозили ее от столицы, и предпринимать что-либо поздно: не оставаться же одной в степи, без денег, без лошади, без оружия…
Ее спутники тоже помалкивали. Искоса поглядывая на них, Соня никак не могла пронять, кто же они. На купца, как показалось ей тогда, у Текмессы, Лабес все-таки похож был мало, несмотря на его вполне благообразную внешность. Что-то проглядывало в его облике лихое, напоминавшее ее «друзей» из майранских шаек.
«Может быть, плотники или там печники? — подумала девушка, но тут же отмела свое предположение: — Нет, вряд ли».
Лабес, уловив ее взгляд, усмехнулся, подмигнул девушке и запел хрипловатым и слегка надтреснутым голосом:
Гертли оживился при звуках голоса товарища и с удовольствием подхватывал припев своим густым, но тоже хриплым басом, подпрыгивая на козлах и помахивая рукой в такт словам, отчего повозка шаталась и отчаянно скрипела — Соня даже испугалась, как бы она не развалилась прямо под ними посреди степи.
— Хорошо поем! — похвалил себя Лабес и снова подмигнул девушке: — Гляди веселей, подруга! Прошлого не вернешь, а жить дальше все равно надо! Расслабься, а то сидишь такая несчастная — у меня аж сердце заходится. Я, знаешь ли, человек чувствительный и жалостливый. Мне старуха рассказала про тебя кое-что,— он на мгновение нахмурился,— понимаю, как сильно ты влипла. Но что поделаешь? Судьба! С тем, что случилось, ничего не поделаешь, а вот свои будущие действия имеет смысл получше обдумать.
Лабес чуть присвистнул на лошадок, и те резвее застучали копытами.
— Раз старуха поручила тебя нам, можешь не беспокоиться, сыта и одета будешь. И сон в тепле,— засмеялся он,— а это ведь почти самое главное в жизни. Так?
— Может быть,— буркнула Соня.
— Ну и хорошо.— Лабес затянул следующую песню, которая не сильно отличалась по содержанию от первой, разве что была куда более непристойной. Гертли вновь, как и в прошлый раз, с удовольствием орал припев, да так громко, что встречавшиеся им стайки куропаток с ворчливым кудахтаньем убегали подальше в степь.
— Зачем вы едете в Майран? — решилась задать вопрос Соня, когда певцы решили перевести дух.
— А мы не собираемся туда,— усмехнулся Лабес,— во всяком случае пока что. Дальше посмотрим, как дела пойдут. Ты ведь, собственно, тоже не намеревалась туда отправляться?
— Но… ведь Текмесса…— начала было девушка.
— Она так думала,— Лабес хитро сощурился,— просто я ей как-то сказал, что хотел бы побывать в этом городе.
— А чем вы, собственно, занимаетесь? И откуда родом?
— Чем занимаемся — скоро увидишь,— махнул рукой Лабес.— Дело прибыльное, у тебя наверняка получится, верно, Гертли? — повернулся он к своему приятелю, который, дружелюбно ухмыляясь, слушал их беседу.— А родились мы почти рядом, но по обе стороны этих вот Кезанкийских гор: я — в Заморе, а он в Бритунии, да только вот так давно покинули те края, что уж и забыли, как они выглядят.
— Да уж,— пробасил гигант, во все глаза глядя на Соню.
Больше Соня вопросов не задавала, хотя из сказанного Лабесом толком ничего не поняла. Вскоре они остановились на небольшой отдых в лесу у круглого, как монета, озера. К вечеру их повозка уже въезжала в небольшой городок.
— Давненько мы не были здесь,— заметил Лабес, когда они миновали окованные железом ворота, заплатив положенную дань,— пожалуй, нас могли и забыть в этом занюханном городишке. Как ты думаешь?
— Хорошо бы,— отозвался его приятель.
Они остановились на постоялом дворе, на воротах которого была прибита петушиная голова, искусно вырезанная из дерева.
— Что-то я не помню этой гостиницы,— заметил Гертли.
— И к лучшему,— усмехнулся Лабес.— Значит, и тебя здесь не узнают. Хотя, конечно, такой видный мужчина, как ты…
Они заняли пару комнат на втором этаже, и Лабес, наказав своим спутникам ждать его и никуда не уходить, накинул плащ с капюшоном и отправился в город, бросив на прощанье:
— Потолкаюсь немного в тавернах, может быть, узнаю что интересное… Ты смотри, чтобы все было в порядке,— велел он Гертли, на что тот только ухмыльнулся: мол, не беспокойся.
Предупреждение для Сони в общем-то лишнее: в незнакомом городе делать было особенно нечего. Девушка защелкнула задвижку своей комнаты и легла на кровать, подложив руки под голову.
«Наверняка мои новые знакомцы заняты явно чем-то не очень законным,— решила она, вспомнив все их немногочисленные намеки, брошенные при въезде в город,— не иначе, попала в какую-то шайку».
Однако этот факт, в котором она к тому же еще не была полностью уверена, не особенно испугал Соню. Около года назад в Майране ей пришлось заниматься подобными делами, и еще неизвестно, кто в нем более искусен — она или Лабес с Гертли. Если придется кого-нибудь грабить, так это для нее дело почти что привычное, вряд ли она потеряла обретенные навыки за год обучения изящным манерам в столице. Да и деньгами можно будет разжиться, а там и подумать о том, как выполнить свою задачу. Девушка лежала, прокручивая в голове разнообразные способы мести, которыми можно было бы расквитаться с Атлией. Но как она ни прикидывала, выходило только одно: надо было или становиться такой же сильной, как кенида, то есть иметь под своим началом отряд воинов, или же научиться так искусно владеть оружием, чтобы в одиночку проникнуть к ней в замок и прикончить ее там. И то и другое представлялось пока Соне почти не осуществимым, и от этой мысли у нее на висках выступил холодный пот и все тело девушки заколотила дрожь.