91135.fb2
Уже взялась за дверную ручку, но у них не так просто открываются двери. И тут заметила под зеркалом полотенце с вышитыми на нем листьями.
- Кто это вам вышивал?
- Я. Только я плохо вижу, и листья получились какие-то вымученные. Правда?
И не хотела бы огорчать тетушку, да что поделаешь!
- Нитки не те. - И, как будто для того, чтобы утешить ее, спросила: - А у вас нет какого-нибудь чистого полотенца?
- Есть, как не быть.
- Если хотите, дайте, я вам вышью колокольчики. У меня как раз есть подходящие нитки.
Тетушка Фрэсына вынула полотенце из сундука с огромным замком, ключ от которого потерял еще ее дед, и замок висел в кольце без толку.
Русанда аккуратно сложила полотенце, попрощалась и вышла из дому. Так волновалась, что даже в кончиках пальцев чувствовала биение сердца, и почему-то горели щеки. Господи, хоть бы тетушка Фрэсына не смотрела так пристально... А тут еще не успела спросить о самом главном и даже не знает, как это сделать.
Наконец, пробуя, хорошо ли закрывается у них калитка, спросила с безразличным видом:
- А где ваша телега? Что-то не видно.
- Георге поехал пахать.
Русанда задумалась, раскачивая калитку.
- Вы уже пахали в Хыртопах?
- Нет еще. Завтра поедет.
Она уже совсем собралась уходить, и все бы прошло отлично, только, видите ли, и тетушка Фрэсына была когда-то девушкой. И она спросила Русанду, лукаво глядя ей в глаза:
- А вы что сеете в этом году в Хыртопах?
Русанда приподняла брови, прикусила губу.
- Мы будем сеять кукурузу. Только позже, гораздо позже, - сказала она с большой досадой.
И тетушка дала провести себя за нос. Еще принялась ее утешать:
- Это хорошо. Мы тоже посеем кукурузу. Вот наработаемся этим летом на прополке!
Идя домой, Русанда улыбнулась: "Как бы не так, буду я ждать до прополки! Завтра же пойду в Хыртопы. Только что теперь делать в иоле?"
Возле самого дома заметила на тропинке горошину. "Что, если посеять в Хыртопах горох? Горох - это чудная вещь, без него в хозяйстве совершенно невозможно обойтись".
Дома она первым долгом спрягала полотенце, чтобы не запылилось, а потом пошла искать отца. Бадя Михалаке уже закончил обрезать верхушки плетня и теперь подбирал срезанные веточки.
- Отец, мы в этом году будем сеять горох?
- Горох? Нужно бы, - и, как всегда, сдвинул шапку на затылок тыльной стороной ладони, - только у нас нет места в огороде.
- А в Хыртопах?
- Э, мальчишки растащат.
- Никто его не тронет. В прошлом году многие посеяли там горох, и что же, растащили?
- Я знаю... А не рано?
- Ну рано! Хоть кого спросите, посеяли они горох или нет, и услышите, что они скажут.
- Ну что ж, если ты так говоришь...
Бадя Михалаке нагнулся над кучей хвороста, давая понять, что разговор о горохе считает исчерпанным. Но Русанде не все еще было ясно.
- А что, если я завтра же туда пойду?
- Что это тебе так приспичило? Пойдешь послезавтра. Сначала надо вскопать огород.
"Десятину он не вспашет за день", - решила она.
Итак, жребий брошен. Господи, как прекрасно все в этом мире!
11
"- Отец, вы не знаете, где зеркало?
Бадя Михалаке сперва закончил мерить баранью шкуру на колодке, потом разгладил ее рукавом и наконец бросил на пол.
- Поищи сама... На припечке, должно быть. Недавно брился, но, думаешь, помню, куда девал?
Подумал, что, если поедет завтра на базар, надо будет купить зеркало. Правда, и это еще может послужить. Немножко затуманилось, но показывает правильно. Теперь стали делать такие зеркала, что страшно глядеть в них или глаза скосит, или нос растянет до самого уха. А это еще хорошее. Только вечно теряется. Нужно всем договориться и класть в одно место. Русанда и вчера его искала, и позавчера. Гм.., а зачем ей все время зеркало?
Бадя Михалаке снял колодку с колен и выглянул из кухни. Русанда прицепила зеркало к стене и возилась с косичками. То заплетала, то расплетала их, но зеркало было маленькое, и девушка не могла видеть сразу и лицо и косы.
Наконец она встала коленями на лавочку. Бадя Михалаке вздохнул: "Летят годы. Летят годы, и так летят, что даже не успеваешь сосчитать их толком. Будто вчера еще она боялась одна выйти ночью из дому без матери. А теперь пожалуйста - невеста..."
Решил почему-то, что шкурка мала. Стал мерить ее еще раз и думал о том, что хата узкая - даже десять пар гостей не поместятся. А на свадьбу повалит народ - двери сломают! Нужно будет соорудить во дворе ковровый шатер. Все же, как это будет? Русанда станет на колени, такая худенькая, глаза, полные слез, и едва слышно пролепечет:
"Благослови меня, отец..."
Потом уйдет. Возьмет с собой в приданое вот эту софку, что возле печи. И они снова ссыплют в каса маре подсолнух, зимой постелют на пол солому, под лавками будут держать картошку, и, как десять лет назад, когда он попросит немного теплой воды, чтобы побриться, жена скажет: "Еще чего! Побреешься и холодной!"
Бадя Михалаке отбросил колодку и вышел из кухни.
- Русанда! Ты долго еще будешь наряжаться?