Коля. Перестань! (Останавливает Олега.)
Олег бросает саблю и бежит в дверь.
Клавдия Васильевна. Олег, Олег!..
Геннадий и Коля бросились за Олегом. Леночка, как безумная, бегает от вещи к вещи. Федор с возгласами: "Леночка! Леночка!" -- растерянно бегает за ней.
Занавес
Действие второе
Та же комната. Часть вещей вынесена. Дядя Вася и Коля разбирают поломанную кровать. В комнате кроме них Таня и Леонид. Таня стоит у двери в комнату Федора, оттуда слышен плач Леночки и голос Федора.
Леонид (Тане). Плачет?
Таня. Плачет.
Дядя Вася. Вздуть бы его, паршивца! Люди старались, делали, а он, видите ли... Понимания нет.
Быстро входит Федор.
Федор (встревоженно). Мама!
Вбегает Клавдия Васильевна.
Клавдия Васильевна. Что, Федя?
Федор. У нас есть какие-нибудь сердечные капли?
Клавдия Васильевна. Леночке плохо?
Федор. Да.
Клавдия Васильевна. Кажется, были. (Ушла искать капли.)
Коля. Давай я в аптеку сбегаю.
Таня. Может быть, доктора вызвать? Что с ней?
Федор (растерянно). Сам не знаю. Закрыла глаза и лежит. Зубы стиснула и все за сердце рукой держится.
Леонид. Ты не волнуйся, все пройдет.
Таня. Я зайду к ней. (Пошла к двери в комнату Федора.)
Федор. Нет, нет, подожди. Лучше ее не трогать.
Дядя Вася. У Севастьяновых в прошлом году вот так же сноха пришла домой после работы, легла и умерла. А ведь сама фельдшер была.
Тяжелая пауза.
Федор. Придет этот мерзавец, я ему уши оборву.
Входит Клавдия Васильевна.
Клавдия Васильевна (подавая Федору пузырек). Валерьянка с ландышем.
Федор берет пузырек и быстро уходит к себе.
Олег не приходил?
Коля. Что ты волнуешься? Я же сам видел: Геннадий его догнал, и они пошли вместе.
Клавдия Васильевна ушла.
Дядя Вася. Бери, Колюха.
Коля (поднимая вместе с дядей Васей кровать). Пошла, погребальная!
Дядя Вася и Коля ушли.
Леонид. Эх, натворил мальчишка дел!
Таня. Вы знаете, Леня, у нас в последнее время дома как будто черная кошка пробежала.
Леонид. А мне всегда хорошо у вас.
Таня. Вы -- гость, Леня, чужой человек, вам не видно.
Леонид. Танечка, мне так хочется быть в этом доме совсем, совсем своим человеком! Вы знаете, я, в сущности, одинокая собака -- родители вечно в разъездах: то в Голландии, то в Швеции, и все на год, на два. Квартира огромная, а как пустыня. Простите, я перебил вас.
Таня. Раньше мы жили очень дружно. При папе жизнь казалась вообще сплошным счастьем; правда, я это смутно помню. В детстве никогда о серьезных вещах не думаешь, на то оно и детство. Все весело! Потом нам было очень трудно материально. Мама работала с утра до ночи, она ведь прекрасная стенографистка. Федор после школы хотел идти работать, но мама не разрешила. В университете он уже на первом курсе получал повышенную стипендию -- стало легче. А мы с Николаем все делали по дому: я нянчилась с Олегом, когда он приходил из детского сада, Коля делал всю мужскую работу. Мы так любили Федора, старались избавить его от всех забот! И потом, когда он начал работать... Он у нас ведь очень талантливый. Вы, конечно, знаете, как о нем тогда хорошо написали в газете... Мы вот в этой комнате в тот день шампанское выпивали! Впервые в моей жизни!.. Федор нас буквально засыпал подарками... Из каждой зарплаты все что-нибудь притащит. Он же и настоял, чтобы мама оставила работу, -- мама действительно была сильно переутомлена тогда. И знаете, мысли у всех были какие-то ясные, чистые, как-то шире смотрели на жизнь -- открыто... и вдаль!.. (Вдруг остановилась.) Ну вот, выпустила целую пулеметную очередь. Наболело... Вы не подумайте, мне хорошо живется! Вот только жаль, что в дом вошло что-то чужое, неприятное.
Леонид. Зовут это чужое -- Леночка?
Таня (подумав). Не знаю. Скорее -- Федор. Леонид. Вот так да! Почему?
Таня. Скажите, его очень ценят на работе?
Леонид. Откровенно?
Таня. Пожалуйста.
Входит Лапшин.
Лапшин. Геннадий мой тут не околачивается?