— Я тоже любил тебя, как родную! — крикнул мужчина, все крепче прижимая спутницу к каменной стене. — И Пард всегда считал тебя сестрой…
— Только я ему не сестра! — взвизгнула Ирбисса. — А с твоей смертью я уже смирилась!
— О чем ты? — с тревогой поглядывая на все усиливавшийся камнепад, уточнил Лигран.
— Если бы не ты, то Пард любил бы меня так же, как Иссил. — раздался вопль умалишенной.
— Иссил тебя любил? — удивилась землянка.
— Ну, желал! — заорала наверху сумасшедшая. — Разве это не одно и то же? Моя обретенная сущность, пока вы все спали, объяснила мне, что мы теперь выше этих человеческих предрассудков. Нам не надо равняться на них! Я неприкосновенная самка, что сама может выбирать себе самого сильного самца.
— Выбирай! — не поняла ее претензий попаданка. — Кто тебе не дает?
— Ты! Чтоб ты влюбилась в того, кто тебя приютил, а я посмотрю, как он будет от тебя нос воротить! — послышался ответ, который Ирина предполагала, но боялась услышать. Эти слова были приглушены грохотом то ли грома, то ли взрыва. Поэтому дальше землянка скорее угадывала, чем реально слышала. — Самцы тоже могут выбирать… и отдадут предпочтение той особи, от которой будет более сильное потомство! Я видела, как они хотели защитить тебя от вожака. За меня только однажды Пард заступился. Ну, ничего! Теперь, когда я останусь единственной, им придется в ногах у меня ползать, чтобы добиться моей благосклонности. Я за все отомщу…
— Ирбисса! Это принципы жизни животных! — попыталась достучаться до девушки Ира. — Мы люди!
— Нет! — взвизгнула сумасшедшая. — Мы звери! Я это поняла когда, убила Лиграна. Женщина не смогла бы справиться с мужиком, а мой зверь смог! Да! Я испугалась и как дура убежала, но моя суть мне объяснила, что теперь между мной и Пардом стоишь только ты, Высшая. Мы и разошлись с кошкой в разные стороны, чтобы тебя выловить. Ты же такая самостоятельная, такая самоуверенная, как все кошки! Только я не знала, что почивший приемный папенька объявится. Как тебя угораздило?
— Но ты только ранила меня… — ошарашенно промолвил мужчина. А землянка из-под его руки с ужасом наблюдала, как на них надвигается водная стена. Недаром говорят, что страшнее горной реки только бурный горный поток, сносящий все на своем пути, что сейчас приближался к ним.
Девушка, глядя на бушующую стихию, судорожно пыталась вспомнить все, что она знала о сплавах через пороги и водопады. Увы, в памяти мелькали только кадры из каких-то фильмов. Как же мало, очень мало ей известно. НО! Мало — лучше, чем ничего!
— Сейчас я это исправлю! — напряженно пыхтя, проорала бешеная. Что она делала, естественно, видно не было, но вдруг на них посыпались раскаленные булыжники, один из которых вскользь задел Лиграна, ударив его по затылку и хребту. Буквально по касательной, но этого хватило.
Ирина почувствовала, как он выгнулся, увидела, как зашатался и начал заваливаться на спину.
— Нет! — воскликнула землянка и вцепилась в тяжелого мужчину изо всех сил, пытаясь удержать его от падения. С его ростом он слетит с узкого карниза в два счёта.
Она еще слышала каркающий смех сумасшедшей и ее издевку: "Спасибо, что вы вместе побежали по этой тропе", — когда бурный поток смел с уступа и ее, и потерявшего сознание сородича…
Глава 12
Деб с Пардом выскочили на берег полноводной горной реки, когда пенная и мутная волна захлестнула берег, по которому, схватившись за голову, металась их беглянка. Казалось, что она не видела бежавших к ней сородичей и что-то кричала, но рев бушевавшей воды заглушал ее голос.
Ее зверь, не обращая внимания на преследователей, несся со всех лап к своей человечке. Когда кошка вцепилась в черную материю юбки и начала оттаскивать девушку от опасного места, Ирбисса как будто очнулась и кинулась на шею ирбиса.
Вспышка света на мгновение ослепила самцов, и вот уже только рыдающая девица в непривычном платье и потрепанном плаще сидит на земле, обнимая себя за плечи.
— Ирбисса! — кинулся к ней трансформировавшийся Пард.
Повернув к нему мокрое от слез лицо, девушка вскрикнула:
— Это ты! — и подскочив, кинулась к нему в объятия. Она уткнулась в его грудь и начала лихорадочно шептать: — Я так испугалась там в доме… А когда увидела, что твой отец жив, очень обрадовалась. И тут вода… Они не успели и погибли… Я ничего не могла сделать…
Хмурый Деб смотрел, как парень, утешая, поглаживает беглянку по спине, слушал ее всхлипы, а в душе разливалось горькая тоска. Что-то непонятное зудело на краю сознания, но ухватить мешавшую горю мысль у него не получалось.
В памяти сотворенной им девушки-вариаци прокручивалось только одно видение. Два тела в мутном бурлящем потоке. И если у Иррины видны были только мокрые волосы, которые то полностью исчезают под водой, то вновь появляются над бушующими волнами, что дает хоть какую-то надежду, то белое как мел лицо Лиграна, с закрытыми глазами и посиневшими губами, в воспоминаниях было видно отчетливо.
Почему-то в этот миг Хранитель понял, что белый цвет ему не нравится так, как раньше. Увидев, что Ирбисса перестала биться в истерике, он попробовал заглянуть в ее глаза. Увы, девушка смотрела куда угодно, только не на него.
— Как ты себя чувствуешь? — решил он зайти с другого бока.
— Плохо! — призналась она и вновь разрыдалась, — Если бы не я, они бы не погибли!
В то мгновение, что их взоры встретились, он почувствовал, что она говорит правду. И увидел, что именно это действительно поглощает все ее сознание. К сожалению, понять, почему Ирбисса злится, у него не получилось.
— Проверь память звериной сути, зачем она убила семейство гепардов, — приказал вожак.
Удивление, что отразилось в глазах Ирбиссы, выплеснулось яркой морозной лентой и вновь не полностью соответствовало тем эмоциям, что обращенная сейчас испытала. Но собственная боль в душе и ярость от осознания, что они не успели, заглушили чужие чувства.
Деб задумался: получается, что из-за своих переживаний он стал хуже ощущать окружающих? Из самокопания его вывел голос беглянки:
— Если для тебя это сейчас узнать важнее, то давайте присядем, — поискав глазами местечко, она махнула рукой в сторону круглых окатышей, — хотя бы на тех камнях.
Деб отрицательно покачал головой:
— Ты присаживайся и проверяй, — затем пристально посмотрел в глаза парню. — Пард, я к Иссилу. На тебе защита Ирбиссы. Пока она выясняет, что произошло, проверь окрестности.
Мгновение, и крупный ирбис скрылся между валунов. Проследив за его удалением, — Ирбисса подняла глаза, полные слез, на желанного:
— Не уходи, мне страшно.
— Вожак приказал, — пожал плечами юноша и постарался улыбнуться. Его кошак точил когти о его душу, и это было больно. Но на то он и мужчина, чтобы не показывать, как ему плохо. Парень довел приемную сестру до выбранного ею покатого, овального камня и, чмокнув в лоб, щелкнул по носу. — Не бойся! Я быстро, и ты меня постоянно будешь видеть.
И вот уже не такой крупный, как вожак, но все же матерый зверь прыгает по камням, удаляясь от Ирбиссы.
— Еще посмотрим, кто скоро будет отдавать приказы, — прошептала темноволосая красавица глядя ему вослед. — Против природы не попрешь. Вы и людьми-то были животными, а теперь и подавно звери натуральные. Правы были служители Создателя, когда говорили маменьке, что детей надо держать в строгости и немощи. Если уж мне, после стольких молитв и укрепления духа, суть кошки милее, то что говорить о вас, распутных гуляках, что никогда не следовали наказам жрецов.
Грациозный барс не слышал этого практически беззвучного крика души своей, как он считал, сестры. Полюбовавшись еще немного на ирбиса, девушка прикрыла глаза и ушла в слияние. Ей незачем было заглядывать на ту поляну. Она и так понимала, что других самок поблизости от ее прайда быть не должно. А с той легкостью, что Хранитель творит вариаци, даже диких кошек не должно быть. Не нужны ей соперницы. Вдруг Отец Вариаци следующей ее призовет… Только от одной кое-как избавилась.
***
Медведь шел по следу неправильной стаи, чтобы удостовериться… Непонятное оцепенение спало с него практически сразу, но злоба, что его территория подверглась такому странному нападению, требовала проверить, что все чужаки ушли, и он вновь единственный владетель своего ареала.
Запах крови поманил его, когда он уже собирался спокойно вернуться в свою берлогу. След наглых кошаков действительно ушел на каменистые и практически пустынные угодья, куда он не любил ходить. Ему и в тенистом лесу добычи хватало. Но сейчас свежая добыча ждала хозяина. И не важно, что не он ее освежевал. Территория его, значит, и все, кто может попасть к нему на зубок, тоже его.
Ослепляющая вспышка и удар в нос горячего воздуха очень обидели бурого. Он поднялся на задние лапы и заревел, показывая всем вокруг, ну а раз никого поблизости нет, то себе, что никого не боится и всех победит. Обойдя по дуге место, что только что так вкусно пахло, он решил прибавить в скорости, потому что запах крови хоть и стал намного слабее, но еще был хорошо ощутим.
На двуногую кошку он выбрался, когда лапы еще даже не устали от быстрого бега. Четвероногий кошак несся к нему через каменные преграды, перепрыгивая и рыча, прямо как настоящий зверь. Но ему было не успеть, потому что двуногая была ближе, и запах убийства шел от нее.
Рык Парда и медвежий рев слились для Ирбиссы в единую какофонию. Еще не понимая, что случилось, она, распахнув глаза, подскочила. И первая мысль: "Все животные боятся пожара", — сподвигла ее к действию.
В руке сформировался сгусток огня, такой же жаркий и яростный, как тот, что получился у нее для обрушения валуна на незадачливую соперницу. Но если тогда она от неожиданности попыталась сбить пламя с руки и случайно направила его в нужный булыжник, что разлетелся, как брызги раскаленного металла под молотом дядьки Лиграна, то сейчас уже Ирбисса метнула огненную лаву без раздумий, без сожаления.
Чуть не задев Парда, что, уже ощерившись и напружинясь, готов был прыгнуть на медведя, огненный шар влетел в оскаленную морду косолапого и взорвался, облив всю его тушу жидким пламенем.