- И на этой кровати никто не умирал?
- Никто.
- Тогда давай сюда сам ложись, если так уверен.
- Чего это ради?
- Если там кто-то умер, то умрешь и ты - примета такая. А если нет, то и разницы нет. Встать, быстро!
Фиолетовый встал.
- Теперь собрал вещи и сюда. Молодец, слушаешься.
Он обернулся и взглянул на Синюю.
- Малявка, пшла вон отсюда.
Синяя резво изобразила на лице непонятную гримасу и открыла рот, чтобы что-то сказать, но говорить не стала, а просто втянула голову за дверь.
- Ты, самый малой, - Черный обращался ко мне, - иди сюда, будешь шестеркой.
- А это кто?
- Шестерка - это разведчик. Иди сюда. Теперь иди до дверей. Теперь опять сюда.
Я прошел.
- Так точно! - я любил разведчиков, но мне ещё не приходилось в них играть.
- Молодец. Хорошо ходишь.
- А шестерка - это лучше, чем шпион?
- Лучше. Это вообще лучше всех. Теперь проси лычку.
- А это что? - спросил я.
- Вот так! Больно?
- Не-а. Я боли не боюсь. Можно ещё две?
- На две. Хороший шестерка, молодец. Теперь будешь мне все рассказывать.
Пошел спать.
Я лег, отвернувшись к стене, прижался лицом к подушке. Читать больше не хотелось, потому что было жаль Синюю. Мне понравилось это хорошее чувство жалости в себе. Я стал представлять разные картинки: её бьют, а я её спасаю, потом будет вулкан и землетрясение, а земля расколется вот так, прямо под госпиталем, а ножка кровати зацепится за край и я не упаду, а все упадут и
Синяя тоже, но я её поймаю и мы одни останемся живыми. Потом на нас нападет злая Машина и мы её победим. Я попробовал представить ещё что-то, но ничего интересного не представлялось; тогда я стал ходить пальцами по стене, чтобы помочь фантазии. И фантазия вовсю заработала снова. Конечно, у меня будут магнитные ботинки и я смогу ходить по стенке пропасти, а Синяя упадет и зацепится платьем за крючок, и будет висеть. А я спущусь и спасу её.
29
Черный вышел в туалетную комнату. В комнате никого не было. На стенах два зеркала целых и два разбитых. Стекла и зеркала запотели.
- Эй, Манус! - позвал Черный. - Приди.
Одно из зеркал прояснилось и за ним показалась большая голова в шлеме.
Манус оказался тощим парнем дет двадцати. Голова занимала всю площадь овального, в серебряных вулканчиках и мушиных пятнах, зеркала. Как будто я рыба в аквариуме, а он разглядывает меня, - подумал Черный, - главное, не слишком много ему позволять. Даже если он бог, то пусть знает свое место.
- Че выпялился? - сказал он и сразу упал на кафель, задохнувшись от боли.
- Ну как? - спросил Манус. - Приятно? Теперь будешь разговаривать со мной, стоя на коленях. И голову вниз.
Черный стал на колени.
- Зачем меня вызывал?
- Поговорить захотелось.
- Просто поговорить?
- Просто.
- Ах, просто.
Воздух под потолком сгустился и в нем родилась ладонь. Ладонь была шестипалой, с толстыми пальцами, и каждый метр, примерно, в длину. Она пошевелила пальцами и быстро спустилась. Она двигалась не так, как тяжелый предмет, а как картинка, не имеющая массы - её не заносило на поворотах и она умела мгновенно останавливаться. Ладонь сжалась в кулак и сделала быстрый полукруг в воздухе - даже ветром подуло.
- Подеремся? - спросил Манус.
- Нет.
Кулак сделал первый удар и Черный отлетел к батарее. Упал и остался лежать.
Хорошо, что не головой, - подумал он и увидел, как в белом кафеле зеркально отразились яркие огоньки, как будто в воздухе сразу зажглась сотня свечей. Или с головой непорядок, или он меня пугает.
- Вставай!
- Не буду. Хочешь бить, так бей лежачего.
- Ладно, живи.
Манус отключился и помог снять шлем Магдочке. Магдочка ещё не оправилась от впечатления.
- Может быть, ты попробуешь вести? - предложил он.
- Не собираюсь.