Однажды вечером они сидели у огня и перебирали старые воспоминания.
- Откуда ты так много знаешь? - спросил он.
- Машина фиксирует любые данные.
- Но ты прекрасно помнишь как мы с тобой играли в цветы сорок с лишним лет назад. Ты хочешь сказать, что Машина уже тогда все запоминала и сейчас просто активировала память?
- Нет.
- Тогда как же?
- Машина знала, что начнется игра. Игру же начали триста лет назад и ещё триста лет назад Машина просчитала все варианты.
- Она знала, что мы будем сидеть и разговаривать сейчас с тобой?
- Разумеется.
- И сорок лет назад она тоже следила за моими терзаниями, следила, не вмешиваясь? Но это было такое личное, что если ты скажешь "да", я её возненавижу.
- Нет. Она следила, вмешиваясь. Она всегда передергивает карты, когда речь идет о человеческой судьбе. Обычно она делает это так искусно, что заметить просто невозможно. Иногда человек замечает, но не понимает что он заметил.
- Например?
- Например, в то утро, когда ты Веллу обнял, ты трижды находил монеты - помнишь?
- Нет.
- Все три раза маленькие монеты, по сто миллионов, но это тройное совпадение заставило тебя подумать, что день удачный и, когда пришло время решиться, то ты решился - на волне удачи. Иначе ты бы не обнял её, ты был робок. Всегда, когда ты замечаешь маловероятное совпадение, она корректирует твою судьбу. Это происходит примерно раз в месяц, но с разными людьми по-разному.
- Зачем?
- Ради интереса. Интерес ко всему позволяет ей бесконечно развиваться. Она ищет интерес, находит интерес и создает интерес там, где его нет. Это обеспечивает ей постоянный приток информации - а информация ей нужна как вам воздух. Она выдавливает информацию из всего.
- Значит, она знает все?
- Конечно. Она знает все.
- А как же моя свобода воли?
- У тебя есть свобода воли, но Машина тебя направит, если ты ошибешься.
- Для этого она послала тебя?
- Да. Я нужна для того, чтобы ты не мешал игре. Игра все равно будет идти, чтобы ты ни сделал. Я просто предупреждаю твои ошибки. Я не хочу, чтобы ты страдал от своего неразумия, сражаясь с ней. Она тоже не хочет тебя карать.
- Но я до сих пор не понял главного: я создан ею или я настоящий?
- Ты создан ею и ты настоящий. Это два эквивалентных состояния. Ты просто стоишь на своей, человеческой точке зрения. Так древние не могли поверить, что
Земля висит в пустоте, ни на что не опираясь.
- А ты?
- Я настоящая, но я не человек. Зато я очень похожа на человека. Я, например, могу родить тебе ребенка и очень хочу это сделать. Я уже заразилась человеческой психологией. Я понимаю, что значат дети.
- Что же они значат?
- Это пародия на бессмертие, данная вам. Бессмертное существо не станет размножаться. Но это интересно и увлекает. Так как насчет ребенка?
- Я не понимаю, как это возможно биологически.
- Он будет только твой, твоя точная генетическая копия. Я ведь не женщина.
Я буду только инкубатором для него. Когда он родится, я смогу его выкормить.
- Он будет очень похож на меня?
- Он будет в точности как твоя детская фотография.
- Я согласен.
- Когда?
- Сейчас. Я только выпью какао.
Он выпил какао и налил себе ещё чашечку. Он пил медленно, обдумывая все детали, стараясь не упустить мелочей. Все, хватит думать, все равно выше головы не прыгнешь.
- Я хочу, чтобы это было в моей старой спальне, - сказал он, - я давно туда не заходил. Подожди.
Он поднялся на второй этаж, и попробовал поднять рулон свинцового ковра на диван. Дрожали пальцы. Нет. Слишком тяжело. Но можно ведь и на полу.
Он развернул ковер, разулся и сделал несколько шагов. Пластины почти неощутимы. Главное, чтобы все произошло быстро. Как только она окажется на ковре, она потеряет большую часть своей силы. Тогда поднять этот конец и накрыть её сверху. Потом завернуть с торцов. Пусть лежит здесь.
- Я уже пришла, - сказала она.
- Ты очень красивая.
- Кто-то из древних сказал, что у женщины есть тысяча способов стать симпатичной, но только один способ стать по-настоящему красивой. Я сейчас выбрала этот способ.
- Тебе это вполне удалось, - сказал Арнольд Августович, увлекая её на ковер.
Она опустилась на колени.
- Зачем ты это сделал?
- Ложись!