- И я тоже. Меня мог создать только человек, для этого я и создала человека.
- Это логически невозможно. Либо одно, либо другое.
- Законы логики тоже созданны мной и они мне известны лучше.
- Это бесполезный разговор, - сказал Арнольд Августович, бесполезный, но интересный. Я обдумаю твои слова и вернусь к ним. Я докажу, что ты не права.
Сейчас я хочу говорить с Манусом. Покажи мне его.
- Манус умер триста лет назад. Он умер сташной смертью. Зачем ты хочешь тревожить его прах?
- Этот прах слишком тревожит меня. Пусть он прекратит игру.
- Я не могу ему приказать.
- Но просто дай мне с ним поговорить.
- Он покажется тебе, только если сам захочет.
57
- Слушай, да прикончи ты этого старика, - сказала Магдочка.
- Не могу - он не в игре, - ответил Манус.
- Но только не соглашайся с ним говорить.
- Она сказала, что я умру страшной смертью, - сказал Манус и снял шлем.
Конечно, это все игра и придумано. Это все лишь комбинация единичек и нулей в памяти Машины. Это не более реально, чем набранный на экране текст. Это выглядит логично, но только потому, что Машина обязана играть логично. Но я не просил её выдумывать мою смерть!
- Успокойся.
- Зачем ты это сделала? - спросил он Машину.
- Будет война, в которой погибнут все.
- Будет выдуманная война, - возразил Манус, - в которой якобы погибнут все!
- Конечно, - согласилась Машина.
- Тогда почему ты не могла придумать какой-нибудь фокус, чтобы я остался жив? Пусть бы меня увезли инопланетяне на тарелке или ещё что-то! Пусть бы я спрятался на необитаемом острове или в другой галактике!
- Я не думала, что это важно. Ты ведь знаешь, что это просто игра.
- Покажи мне!
- Тебе не понравится на это смотреть.
- Покажи!
- В объеме или на экране?
- На экране! - быстро выкрикнула Магдочка.
- На экране.
Экран изогнулся полукругом и вытянулся атк, что закрыл всю стену.
Изображение ничем не отличалось от реальности. Даже поверхность, разделяющя две реальности, была совершенно незаметна.
- Не подходи близко! - предупредила Магдочка.
- Чего ты боишься?
- А вдруг ты туда войдешь? Как моя рука - она же вошла.
- Дура, - сказал Манус и приказал экрану передвинуться.
Экран передвинулся и теперь показывал широкое окно в сад. Вдали, за садом пылал огонь. Горело что-то большое. Языки пламени не полыхали или трепетали, как языки обычного костра, они свивались жгутами в длиннейших огненных змей и взлетали к небу на высоту двадцатого этажа, не менее того.
- Такого огня не бывает, - сказал Манус. - Объясни.
- Там проходил подземный воздухопровод высокого давления, - начала объяснять Машина, - сейчас раскаленный возрух свивается в струи и эти струи сами себя поддерживают. Нередкое явление для больших пожаров. Подобные картины наталкивали древнейших людей на мысль о существованиии огненных змеев.
- Заткнись со своими поучениями!
Пожар действительно напоминал огненных змей. Воздух над огнем был пронзительно синь, с левой стороны поднималась темно-серая гора, похожая на свежий террикон, но значительно выше, половина магнолий в парке была сломана. Из стволов вытекала ядовито-зеленая жидкость, отливавшая на солнце маслянистыми желтыми бликами. Жидкость пузырилась и шипела, залечивая раны поврежденных деревьев. Магнолии были устроены так, что восстанавливали себя практически после любого пореждения. Магнолии были почти бессмертны.
Верхняя чашечка фонтала была отколота, а сам фонтан почернел от копоти и выглядел так, будто простоял разбитым уже не одну сотню лет. Пятеро солдат дружно мочились в большую чашу. "Ать-два! Ать-два!", - сами себе командовали они и громко смеялись, попадая в такт. В чаше фонтана плавало человеческое тело, женское, судя по длинным волосам. Целая толпа солдат, раздетых до пояса, пыталась рубить магнолии в саду, но без особого успеха. Тела солдат были щуплы, незагорелы и перемазаны сажей. Усатый человек в форме без погон устанавливал деревянную скамью так, чтобы она цеплялась крючьями за окна второго этажа. Манус узнал свою любимую виброскамью. Скамья обычно использовалась для вибромассажа. Человек ложился на неё и деревянная поверхность начинала вибрировать - лежащий двигался вдоль скамьи, придерживаясь руками за бортики. Скамья имела бортики и была довольно длинной. Из настоящего дерева.
Скамью установили под наклоном градусов в тридцать. Послышались крики.
Несколько солдат тащили раздетую Магдочку к окну второго этажа. Бросили на скамью - другие солдаты поймали её внизу и стали заламывать ей руки. Быстро отпустили и снова потащили наверх. Очевидно, какая-то игра, вроде - кто первым поймает. Магдочка вела себя вполне профессионально и пока оставалась целой.
Манус увидел себя. Он прятался, забившись на антресолях. В его глазах был животный ужас. Левая щека разрезана и висит. Видны все зубы. Часть волос сожжена и голый череп покрыт пузырями. Вошел усатый военный - тот, который командовал установкой скамьи. С ним ещё двое совсем молодых.
- Он где-нибудь здесь, - сказал военный, - постреляйте.
Молодые сняли автоматы с плеч и принялись палить куда попало. Воздух наполнился битым стеклом и штукатуркой.
- Смотри, не бьется! - сказал один и стал прицельно стрелять в зеркало. В зеркале оставались дыры. Зеркало в комнате Мануса было не стеклянным, а из шлифованного серебра.
Потом они выпустили две очереди в потолок и ушли. Три пули прыгнули фонтанчиками прямо перед лицом Мануса. Он посмотрел в одно из отверстий. В шкафу послышался шум, дверца открылась и выпоз человек. Человек был незнаком
Манусу. Сам Манус продолжал сидеть на антресолях. Человек дополз до средины комнаты и замер. Манус начал спускаться.