— Послушай, тебе не кажется, что все эти игры с людьми могут быть слишком опасными? — осторожно спросила младшая принцесса, внимательно смотря в глаза сестре.
Солерия лишь хмыкнула и, отвернувшись в сторону, высунула голову за перила, рассматривая внутренний двор. Вид с главной замковой башни завораживал.
— Опять ты за своё? — усталым голосом проговорила светлая принцесса. — Хочешь знать, почему я бездействую? — отстраненно поинтересовалась Солерия, словно угадав, о чем сейчас размышляет её сестра.
Та утвердительно кивнула:
— Да! Конечно, хочу! — добавила Нолярис, внутренне ликуя от того факта, что сестра наконец решила поделиться с ней чем-то очень важным.
Но Солерия не спешила. Она молча смотрела вниз, пытаясь подобрать нужные слова. Травмировать свою впечатлительную родственницу ей не хотелось.
— Ты ведь помнишь свою маму? — начала она после двухминутной паузы.
— Конечно… — кивнула сестра, не понимая, какая может быть связь между их матерью и людьми.
“Видимо, наконец настал момент рассказать про одного старого и крайне опасного…” — подумала Солерия, но обернувшись на сестру, истошно проревела:
— Уйди от неё!!!
Нолярис в ужасе отшатнулась, ожидая увидеть за своей спиной как минимум саму смерть, оскалившуюся в насмешливой ухмылке. Но на балконе оказался здоровенный темный дракон, недовольно глядевший в сторону Солерии. Невероятная бесшумность, с которой многотонная туша оказалась на башне, впечатляла не меньше гигантских клыков.
— “Уйди от неё”… Тьфу! Да больно нужна! Кожа да кости! Все зубы сломаешь… — обиженно передразнил он высокую женщину. — Нет чтобы чаю предложить, или ванну там горячую… Нет, что вы, мы же невоспитанные “фелехрены”, мы будем кричать на гостя, что только что пролетел сотню километров. Хартьфу на вас, черти хвостатые!
— Почему ты не спишь!? — закрывая собой сестру, выкрикнула Солярия.
Нолярис ошарашенно посмотрела на старшую принцессу. Она в первый раз видела свою сестру настолько разъяренной. Казалось, еще чуть-чуть — и она начнет метать молнии во все стороны.
— Бессонница… Не могу нормально спать, когда в мою землянку падают истошно ругающиеся люди… — вяло проворчал Валентин и переключился на темную девушку. — Так ты и есть младшая? Я думал — ты побольше будешь… — задумчиво протянул он, внимательно разглядывая принцессу со всех сторон.
— Очень приятно… — еле слышно сказала младшая, опасливо поглядывая на зубастую пасть дракона, расплывшуюся в улыбке.
— А уж мне-то как приятно! — со смешком проговорил Валентин и затряс изящную руку девушки с такой силой, что она испугалась, как бы он не оторвал.
— Ну так что, хозяйка? Чай пить будем, али как? — спросил дракон, отпустив наконец конечность принцессы.
Судя по лицу Солерии, она только съела что-то большое и жутко кислое. Принцесса просто стояла не шевелясь, уставившись тупым взглядом куда-то в сторону Эверлота и абсолютно не обращала внимания ни на Нолярис, ни на Валентина.
— Нолли, пожалуйста, распорядись чтобы в сад подали закуски и заварили несколько бочек чая… — железным голосом произнесла Солерия, резко выйдя из прострации.
Ночная принцесса, с секунду помявшись, смущенно улыбнулась Валентину и быстро пошла к двери ведущей на лестницу. Не нужно быть второй влиятельной фигурой во всей Фелерии, чтобы понять — Солярия вновь ей не доверяет и хочет пообщаться со жутким гостем наедине.
Но чего не ожидала старшая сестра — так это того, что Нолли, помимо милого личика, обладала еще отличным слухом и неуемным любопытством.
— Ты рассказал ему? — тихо спросила Солерия, когда дверь закрылась.
Валентин удивленно посмотрел на женщину.
— Кому? — самым невинным образом переспросил он.
Впрочем, принцессе было явно не до шуток. Ее гневный взгляд пришелся дракону не по душе:
— Солька, ты ведь не забыла правила этикета? Ты ведь не станешь грубить и хамить старшим, правда? — улыбаясь во всю пасть, нежным голосом пропел Валентин.
— Ты рассказал Лукину про меня? — смерив свою гордыню, тихо спросила Солерия, внимательно следя за Валентином.
Дракон издал короткий смешок, от чего Солерия взбесилась еще больше, но всё же поборола себя.
— Будто бы других тем нет… Ну ты даешь! — тыча когтем в озлобленную девушку, хихикал гигант.
— Так говорил или нет!?
— Что-то рассказывал… Не помню уже, да и знаешь… Из него тот еще собеседник! Сидит, курит и глаза, то на меня, то на автомат свой скашивает! У-ух, морда уголовная! — закончил дракон, активно размахивая лапами, пытаясь изобразить лицо лейтенанта.
Получалось не очень. Огромная морда ящера, несмотря на все старания, никак не хотела уменьшаться до обычной человеческой физиономии.
— Что именно ты рассказал!? — едва ли не плюясь огнем, сквозь зубы процедила принцесса, еле сдерживаясь.
— Ну-у-у… — протянул гигант, задумчиво потирая голову. — Про чай рассказывал, про зиму говорил, о фелехренах что-то было…
— Про него!? Ты говорил про него?! Про “первого”?! — прокричала беловолосая женщина, утратив последнюю каплю терпения.
— А-а-а… Ты про эту фигню, а я-то думаю… Надо было сразу сказать! Эх, ничему тебя годы и не научили! — с нескрываемой насмешкой проговорил Валентин, весело глядя на правительницу Фелерии.
Солерия, вопреки своим, с трудом сдерживаемым, позывам, промолчала. Ответ был слишком важен для неё и она не собиралась терять еще пару часов на скандалы.
— Может быть, не помню, если честно… Он забавный, но не думаю, что они с Маней поладят. — виновато проговорил дракон, разводя лапами в сторону.
Солерия дрогнула. Ноги подкосились, а её гордая царственная осанка и манера держаться куда-то улетучилась. Казалось, еще чуть-чуть — и женщина упадет на пол и свернувшись калачиком, зарыдает во весь голос.
— Рассказал… — выдохнула она после недолгой паузы и, отвернувшись в сторону от Валентина, принялась вглядываться в живописный вид на ночной город. — Еще бы не рассказал! Дерьмо! А я-то всё думала, с чего его в столицу принесло…
— Ты бы там своих фелехренов растормошила! Я чаю хочу! — обиженно буркнул дракон.
Спустя столько лет своего существования, ему было глубоко плевать на переживания какой-то принцессы.
***
Тук-тук, тук-тук… Осенний пейзаж за окном, вид здоровенной черной скалы, и унылый проводник разносящий чай по купе… Достали эти поезда! Нет, я понимаю, что мы уже шестой час в этом гребанном купе трясемся, но это вовсе не значит, что меня нужно постоянно долбать тупыми вопросами! Ну совсем не значит!
— Так было или не было!? — раздраженно спросила Бэйри, недовольно катая карандаш по столику.
— Да было, было, все было и все будет! Отвали уже! — проговорил я, уже не понимая о чем речь.
Я уже готов был признаться в чем угодно, лишь бы она отвалила.
— Ага! А я всё гадаю, почему это ты такой добрый стал… — торжествующе воскликнула журналистка, поспешно что-то записывая в блокнот.
Я лишь грустно кивнул, закуривая очередную сигарету. Не знаю, что она несет, и знать не хочу. За этот день я выслушал слишком много бреда. Пока рыжая искала списки зарегистрированных компаний, пока из обрывков моих воспоминаний уточняла название, пока нашла адрес в картотеке… Даже глаз дергаться устал.
— И как это у вас было? Кто сверху? — вновь прервала мои размышления Бэйри.
— Что было? — по привычке спросил я и тут же хлопнул себя ладонью по лбу.
Не спрашивать! Не спрашивать у неё ничего, а то ведь не заткнется! Блин…
— Ну, у вас с Сивирой. — как ни в чем не бывало пояснила рыжая дура, уже готовясь записать ответ.
— Что у меня с Сивирой? — тупо переспросил я, уже начиная понимать, что сболтнул лишнего.
Надо все таки иногда слушать что она спрашивает, а то там и приговор себе подписать можно. Бэйри сделала неопределенный жест пальцем, пытаясь показать, как мы с лейтенантом делали “это самое”.
— Ну, когда двое особенных феленида… Лукин, ты уже не ребенок! Вон какой здоровенный вымахал! Сам понимаешь… — с укором закончила она, насмешливо глядя на меня.
Тьфу, черт, я так и думал! Только об одном и думает! Может, у неё недоёб или что-то вроде того? Хм…
— Слушай, а у тебя жених-то есть? — осторожно перешел я в контратаку, внимательно следя за реакцией журналистки.
Та заметно смутилась и сразу же сникла, позабыв про все свои вопросы. Ну прям сама невинность! Пока рот не откроет…
— Ну так есть, или как? — продолжил я, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Бэйри медленно покачала головой и поджала уши.
— А что так?
— Ну-у-у… Работа такая и… Ну и нет никого особенного… — краснея, с трудом выдавила из себя журналистка.
Блин, а она, оказывается, жутко стеснительная. Странно, что это не мешает ей писать про оргии с минотаврами… Может, у неё действительно с башкой не всё в порядке? Ну то есть даже по меркам мурзилок? Уж больно легко она забыла встречу с Лерой и её пиздобратией…
— Кхм, извини, занесло… — буркнул я и смущенно отвернулся к окну.
Воспоминания о подвале вновь заставили меня почувствовать себя виноватым.
— Да нет, всё в порядке. — всё так же тихо сказала желтая малявка и чуть помолчав, вновь заговорила. — Так кто был сверху? Как это было? Где? Какие игрушки использовали? — протараторила она нисколько не заморачиваясь.
Бля-я-я….
— Да не было нихрена! Не было!
Но, как и ожидалось, рыжую это не остановило. Она уже зашуршала карандашом в блокноте. Блин, это будут самые долгие два дня в моей жизни. Может в паровоз угля побольше насыпать, чтобы быстрее доехал?
***
— Чертова дыра! Блять, как же я ненавижу все эти колхозы… — злобно прошептал я, недовольно оглядывая местность возле вокзала.
Несмотря на позднее время и плохое освещение, вид с железнодорожной платформы оставлял у меня самое мрачное впечатление. Весь “город” состоял из деревянных домиков, больше подходящих на какие-то сараи… Единственное вменяемое каменное здание, стоящее в центре этого хутора, и то было древним, как говно динозавра. Темно, холодно, воняет маслом, так еще и эту грёбаную мурзилку хрен пойми сколько еще ждать.
Вставив сигарету в зубы и кое-как закурив, я взглянул на вокзальные часы в трех метрах от себя.
— Утонула она там, что ли… — пробубнил я, переведя взгляд на дверь туалета.
Как только мы сошли с поезда, Бэйри тут же понеслась к привокзальному сортиру и вот уже полчаса оттуда не вылазила.
— Эм… Можно я вас зарисую… Пожалуйста… — смущенно пробасил чей-то голос позади меня.
Нехотя обернувшись и взглянув на говорившего, я с трудом смог удержаться на ногах и не рухнуть в обморок. Нет, я, конечно, уже видел этих минотавров, и всё такое… Но когда эта херня стоит в полуметре от тебя и как-то странно косится, становится немного не по себе…
Здоровенный рогатый монстр вопросительно поднял руку с зажатым в ней блокнотом.
— Зачем? — максимально спокойно осведомился я, опасливо поглядывая на чудище.
Ну и здоровенный же! Такого и пуля не остановит… Минотавр немного замялся и смущенно похлопав глазками, наконец произнес:
— Ну, на память… Всегда приятно встретить кого-то похожего.
Похожего!? Так, ну это уже оскорбление! Недовольно оглядев нахала, я, к своему облегчению, не смог найти никаких сходств с собой. Если, конечно, не считать размеров.
— Ладно, рисуй… — отмахнулся я, решив что ничего страшного не случится.
— Никаких интервью! — воскликнула рыжая журналистка, резко возникнув между мной и минотавром.
— Простите, госпожа… — начал было здоровяк, но Бэйри достаточно грубо прервала его:
— Не валяй дурака! Я прекрасно тебя помню, Хорни! И этот Человек дает интервью только мне, понятно!? Мне!!! — с нажимом закончила журналистка, судя по виду, готовая отстаивать меня любой ценой.
А это уже интересно! На лице бычка не осталось и следа от смущения. Удивленно посмотрев на злобную малявку, я неожиданно для себя испытал чувство благодарности. Не то чтобы мне было очень приятно, что из-за меня едва ли не дерутся две жертвы радиации, но всё же…
— Бэйри, ты как была монополисткой, так и осталась… — недовольно проворчал рогатый и, развернувшись, медленно побрел в другой конец станции.
— Что это только что было? — наконец решил поинтересоваться я, когда минотавр удалился за пределы слышимости.
Рыжая дура, всё это время гневно смотрящая вслед здоровяку, быстро развернулась и рассерженно фыркнула, глядя мне в глаза:
— Лукин, что за дела!? Ты мой, понял!? И если я узнаю, что ты даешь интервью кому-то еще, то…
— Нахуй иди! — обиженно прервал я тираду нахалки и, крепко затянувшись, двинулся к выходу с платформы.
Указывать она мне еще будет… Я ей игрушка какая, что ли? "Мой"! Ишь чего удумала! Еще и угрожает… Маленькая, болтливая и жутко надоедливая дрянь! Впрочем, должен признаться, что чувствовать себя знаменитостью, из-за которой журналисты готовы друг другу глотки перегрызть, было немного приятно.
— Кхм, извини, я просто не хочу терять эксклюзив на тебя… Такой шанс, понимаешь? — расплываясь в заискивающей улыбке, проговорила Бэйри, быстро поравнявшись со мной.
Скосив взгляд на напряженные уши журналистки, я лишь печально вздохнул. На идиотов и сумасшедших не обижаются.
— Куда дальше?
— В гостиницу, куда же еще… — сказала малявка очевидную вещь.
Взглянув на звездное небо и выкинув окурок себе по под ноги, я решительно заявил:
— В поезде выспались. Показывай, где эта твоя контора. — добавил я, снимая с плеча автомат.
— Э, нет! Ночью я туда не пойду! — резко воскликнула журналистка, по привычке притопнув ногой.
— Ты в поезде не выспалась? Да и какие тут гостиницы, в этом "Зажопинске"…
— Я сказала — не пойду! Если хочешь — сам броди ночью по лесам, но я останусь в гостинице! — грозно закончила Бэйри, проявив несвойственную для нее настырность.
— Погоди, они в лесу, что ли, работают!? — удивленно переспросил я, останавливаясь на дороге.
Рыжая мурзилка кивнула, подтверждая мои догадки о степени ебанутости здешних предпринимателей. Бред какой-то! И кто додумался размещать контору такой глухомани, да еще на отшибе в лесу? Дурят меня, ой дурят!
— Ладно, хрен с ним… Веди. — коротко бросил я, глядя на мгновенно просветлевшую морду мурзилки.
Посмотрим еще, кто кого надурит!
— Ну и отлично! — сказала она и затопала вглубь деревушки.
Грустно оглядев сараи, стоящие вдоль дороги, я нехотя отправился следом. Ночевать в подобных хибарах, мне, честно говоря, не очень-то хотелось. Но выбора особого нет, не на обочине же дрыхнуть!? Пройдя метров сто, Бэйри с важным видом просочилась за старую деревянную дверь, ведущую в тот самый каменный дом, что я видел еще с платформы.
— Ночи лунной, могу я вам чем-то помочь? — поприветствовал нас здоровенный шерстистый бык, без штанов, зато в клетчатой рубашке.
Беглым взглядом осмотрев помещение, в котором только что оказался, я с удивлением отметил, что вкус у местных жителей достаточно странный. Ковры на полу, ковры на стенах — даже к потолку тоже был прибит здоровенный узорчатый ковер.
— Нам бы комнату… — как-то робко попросила малявка, смущенно оглядываясь на меня.
— Полулюкс? Люкс? Суперлюкс? — быстро проговорил минотавр, как-то странно поглядывая на меня с Бэйри.
— Если с водкой, то сойдет и полулюкс… — решил пошутить я, почувствовав что взгляд здоровяка уставился на меня.
— Простите? — непонимающе переспросил рогатый, видимо, стараясь не показаться грубым.
Открыв дверь и выкинув окурок на улицу, я, проигнорировав непонимающий взгляд мурзилки, потянулся к карману с монетками.
— Суперлюкс, будьте добры… — буркнул я и, сообразив, что не один, быстро добавил. — Два.
— Двадцать кат. — не моргнув глазом, озвучил минотавр свои расценки.
Я уже собирался отсчитать требуемую сумму и отдать её рогатому, но журналистка поспешно вклинилась со своим жутко важным мнением:
— Один номер.
— Десять кат… — безразлично ответил минотавр, взглянув на кошатину.
— Не-не, два ном… — начал было я, но тяжелая нога, резко наступившее мне ботинок, заставила меня замолчать.
— Пожалуйста… — одними губами попросила Бэйри, видимо не желая, чтобы её услышал кто-то, кроме меня.
Блин, не нравится мне всё это… Уж слишком напоминает ту деревушку, мать ее!
— Ладно, один. — коротко буркнул я, протягивая горсть монет.
Черт с ним, раз ей так страшно оставаться одной, то пусть. Перетерплю. Быстрыми движениями рогатый смахнул монетки в ящик стола:
— Второй этаж, первая дверь налево. Ключ в двери. — проговорил он, расплываясь в жуткой улыбке.
Ну и мутанты… А я-то думал, что кошкодевки страшные!
— Спасибо. — поблагодарила журналистка и едва ли не бегом побежала в сторону лестницы, видимо желая как можно быстрее оказаться в номере. Либо она очень сильно хочет в сортир, либо соскучилась по горячей…
— Кхм… И давно это с вами? — осторожно спросил рогатый, подождав пока Бэйри поднимется по лестнице.
Я непонимающе посмотрел на него.
— Ну… Болезнь. — тихо продолжил здоровяк, демонстративно разглаживая шерсть на руке.
— Какая еще болезнь?!
— Облысение и… Кхм, ваши рога и копыта… — совсем тихо спросил бык в рубашке, видимо, стесняясь говорить о подобных вещах.
Стоп. Он что, принял меня за одного из своих? Он совсем дебил или… Тьфу, они же людей-то никогда не видели. Ну да, в принципе, издалека и желательно пьяным, можно перепутать человека с этой говорящей говядиной.
— Это венерическое… — нехотя ответил я и спокойно пошел к лестнице, не обращая внимания на жалостливый взгляд быка.
Объяснять ему, кто я такой, откуда, и почему он мудак и жертва атомных извращений, мне совсем не хотелось. Поднявшись на этаж и найдя нужную дверь, я удовлетворенно отметил, что она нормального, человеческого размера. И мебель в номере — тоже. Если бы не ковры, развешанные везде, где только можно, то было бы совсем хорошо. Главное — кровать нормальная, а то могли бы и из неё ковер сделать, блин…
Судя по звукам из-за двери слева от меня, журналистка уже вовсю пользовалась душем. Брошенные возле двери шарф, пальто да розовые труселя, только подтверждали мою теорию. Кстати, а где лифчик? Или она не носит?
— Может, ты объяснишь мне почему ты так не хочешь спать в отдельном… — громко начал я заходя в ванную, но заметив выражение рожи Бэйри, что стояла под душевыми струями, осекся.
— Какой мяты, Лукин, неужели ты не можешь подождать, пока я закончу?! Или ты хочешь прямо в душе? Ох ну я даже…
Что там было “даже”, я уже не слышал. Чертовы армейские замашки! Она же баба! Хренли я к ней в душ поперся? Пулей вылетев из ванной, я нервными движениями сбросил с себя вещмешок. Приставил автомат к стенке, быстро достал полупустую пачку “Стали”, закурил и, не раздеваясь, завалился на кровать.
И что значит “хочу прямо здесь”? Она меня совращает, что ли!? Блин, ну точно ненормальная, надо будет об этом Солярке сказать. Пускай её в дурдом какой определит, или еще куда… Я вдруг вспомнил, что и сам не мылся уже с неделю. Да и берцы не снимал примерно столько же. Представив себе запах своих носков, я рефлекторно поморщился. Глаза, наверное, режет похлеще "слезогонки".
— Ну охуеть теперь… — проворчал я, вставая с койки и подходя к вещмешку с твердым намерением отыскать в нем пару свежих носков.
Надеюсь, она не станет подглядывать за тем, как я моюсь или еще чего. Это было бы как-то слишком странно… Даже не знаю как бы на подобное реагировать.
***
— И что ты думаешь!? Да и они только и делали, что трахались! Днём, ночью, вместо занятий, а иногда даже и на них! — с жаром протараторила Бэйри активно жестикулируя руками и глядя в потолок.
— Офиге-е-еть… А ты чего? — без особого интереса спросил я у лежащей рядом со мной кошатины.
Журналистка, что секунду назад во всех подробностях рассказывала мне о половой жизни сокурсников в колледже, вдруг покраснела.
— Не, ну я не такая… Нет, не в том смысле, что мне не хотелось, но вот так, только ради секса… — смущенно пробормотала она, уставившись взглядом на моё колено.
“Я не такая, я жду трамвая…” А в одних труселях да футболке передо мной сиськами светить — она такая? Еще эти ее предложения, мол, давай вина купим… Тьфу! Взглянув на стесняющеюся малявку, лежащую рядом со мной, я лишь хмыкнул и стряхнул пепел в маленький кувшинчик на прикроватной тумбочке. Блин, мало того, что у них в номерах всего одна койка, так еще и пепельниц нет! И за что я деньги плачу?
— И именно поэтому ты пишешь про всякие оргии и прочую херню? — осведомился я, затягиваясь “Сталью”.
Бэйри коротко кивнула:
— Ты ведь думаешь что я ненормальная? Да-да, даже не пытайся скрыть, я прекрасно вижу, что ты считаешь меня чокнутой! — быстро проговорила она, несильно ткнув меня ногой в бок.
Ненормальной? Я считаю её ёбнутой! Причем на всю башку! Взять хотя бы причину, по которой она попросилась ко мне в номер. Видите ли, боялась, что тот бык со станции ночью припрется ко мне и возьмет интервью… Ага, "счаз". Если бы он у меня, посреди ночи, чего и взял, то точно не интервью!
Впрочем, вслух я сказал несколько иное:
— Ну вообще-то да, считаю. — честно ответил я, спихивая с себя хвост наглой кошатины.
— А вот и зря! — с жаром воскликнула она и снова закинув хвост, продолжила. — Мне всего-то девятнадцать лет, а я уже ведущий журналист с полной свободой действий! А знаешь почему? Да потому что все только и хотят читать про это! Это они для виду все такие воспитанные и интеллигентные, а на самом деле только о сексе и думают! Тьфу, мята, да я брала интервью у личного телохранителя принцессы и знаешь о чем он мне весь вечер рассказывал!? Да он только и трепался о том как во время сопровождения Солерии всегда идет сзади и таращится на ее задницу! Еще и ко мне лез, нахал… — эмоционально проговорила рыжая, долбанув коленкой по моему локтю.
Глядя на мою скептическую физиономию, девчонка рассмеялась.
— А ты вообще знаешь откуда идет основной доход в кошелек стражника? Думаешь жалование? Как бы не так! "Неофициальная работа"! Столица кишит одинокими похотливыми фелисинами, готовыми раскошелится на кругленькую сумму, ради ночи с…
— Блин, да заткнешься когда-нибудь или нет? Я сейчас в на пол спать пойду.
Бэйри недовольно взглянула на меня и вздохнув, нехотя натянула одеяло.
— Ну и лежи себе, как дурак газет не читающий…. И заканчивай дымить, дышать нечем… — обиженно добавила она и снова закинула на меня ногу.
Нехотя затушив сигарету, я молча отвернулся. Сороконожки, поехавшие бабы, мужики в броне, драконы, а теперь еще разборки местных предпринимателей. И как всегда, вместо нормальной огневой поддержки у меня есть лишь долбанутая мурзилка. Знал бы, Арфу с собой взял. Она хоть не домогается…
***
Утро прошло куда лучше чем ожидалось. Ну если не считать того, что проснувшись, я обнаружил на себе дрыхнущую в раскоряку журналистку. Как она умудрилась заползти на меня ночью и сделала ли это специально, Бэйри ответить не смогла. По быстрому сожрав всё что у меня было в вещмешке, мы с малявкой наконец решили отчалить из этого царства пятнистых ковров.
Проигнорировав сочувствующий взгляд минотавра и оказавшись на улице, я заметил что днем этот городок выглядит еще хуже. Напоминает деревни начала девяностых, алкашни и бомжей, правда не заметно. Но их отлично заменяли уныло бредущие куда-то по своим делам быки да коровы. Говорящих кошатин в городе почти не наблюдалось. Я уже собирался спросить Бэйри о своем наблюдении, но не успел.
— Блять!!! — воскликнул я, вступив в здоровенный такой, вонючий кусок дерьма.
Только из городка вышли, так сразу в говно…
— Не ори ты так! А вдруг нас услышат! — недовольно прошипела малявка, наблюдавшая за моими попытками вытереть ботинок о желтую траву.
— Блин… Далеко еще там? — уже тише буркнул я, всё же умудрившись стряхнуть кусок субстанции.
— Не знаю, но это там. — она ткнула пальцем в тропинку что вела куда-то в лес.
Молча кивнув и вставив в зубы сигарету, я спокойно двинулся в указанную сторону.
— Ты это на своей карте нашла? — осведомился я, у только что поравнявшейся со мной мурзилке.
— Да я здесь уже была года три назад, когда практику проходила. — безразлично проговорила журналистка.
— И чем ты тут занималась? — спросил я, исключительно из желания завести хоть какую-то беседу.
Нет, ну можно конечно и молча идти, но это скучно и уж слишком подозрительно. Если тот тип в броне заметит странную парочку в полном молчании, то может чего заподозрить. А мне, вопреки хотелкам Лизери, только и надо, что с ним побеседовать. Без пальбы и пыли. По этой же причине я решил не снимать с плеча автомат, хотя и чувствовал себя как мишень в тире.
Блин, надеюсь что он не как Лера, а то мне тогда полный и беспросветный пиздец…
— Заметки о репродуктивных функциях минотавров и…
И нафиг я ее спросил? Теперь не заткнется. Она вообще умеет говорить о чем-нибудь кроме секса? А еще “ни разу не было”, блин…
— Кстати, Лукин, давно хотела спросить. — снова заговорила журналистка. — Как бы это… Кхм, у вас в мире все такие?
Такие? Это какой-то намек или оскорбление?
— Какие “такие”? — переспросил я, искренне не понимая сути вопроса.
— Ну-у-у… Ну, знаешь, бесчувственные? — самым невинным образом проговорила рыжая, смотря на меня своими большими зелеными глазами.
Нет, ну может быть я не самый порядочный человек на свете, но это вовсе не значит что мне нужно об этом напоминать! Бесчувственный… Да нормальный я! Ну, во всяком случае для офицера.
— Лейтенанты самые чувствительные существа на свете. Ты просто прапорщиков не встречала.
Малявка замолчала, задумавшись. Но не успел я порадоваться такому развитию событий, как она громко воскликнула:
— Пришли!
— Куда?
Тут же ничего нет, вроде. Секунду… Эти развалины и есть их офис? В пятидесяти метрах от меня, красовались какие-то руины. Судя по темным пятнам на камнях, хорошо различимых даже с такого расстояния, можно было смело сказать что здание подожгли. Но кто додумался поджигать каменный дом, я сказать не мог…
— Твою же мать… — недовольно пробурчал я себе под нос, подходя к развалинам.
Бэйри на удивление вела себя как-то слишком нервно. Словно оказалась не на руинах, а как минимум забрела на минное поле.
На земле, посреди горки щебня, валялась какая-то маленькая, поблескивающая на солнце фигня. Нагнувшись и подобрав её, я обнаружил что это довольно таки большая гильза. На донце было накорябано что-то совсем мутное и непонятное, не позволявшее точно определить калибр. Впрочем, я не зря всю жизнь по казармам ныкаюсь, и способен отличить автоматную гильзу от пулеметной. А может и еще больше. Черт, на артиллерийскую гильзу больше похоже!
— Эм… Лукин… — тихо сказала Бэйри, за моей спиной, но я не обратил внимания.
У меня тут расследование, блин, а она опять про какую-то херню спросить хочет… Вернувшись к разглядыванию гильзы я всё пытался понять, от того ли это пулемета, что изображен на пластинке? Если так, то либо дядя очень сильный, потому что таскать на руках такую дуру, это не вприсядку онанизмом баловаться.
Если честно, я вообще сомневаюсь что это в человеческих силах.
— Лукин!!! — крикнула Бэйри более настойчиво похлопав меня по заднице.
— Да что!? — огрызнулся я резко поднимаясь и разворачиваясь к назойливой мурзилке.
Взглянув на мордочку журналистки, я немного удивился. Никак призрак коммунизма увидела, не меньше… Ох, епт!
— Товарищ лейтенант, у вас закурить не найдется? — осведомился закованный в броню мужик, нежно поглаживая ствол полутораметровой пушки.
Это определенно был он. Тот самый здоровенный дядя в бронескафандре. Нервными движениями я полез в карман и достал оттуда пачку сигарет марки “Воронеж”, вместе с американской зажигалкой.
— О, спасибочки… — вежливо сказал мужик, приближаясь и спокойно забирая у меня сигареты.
Посмотрев еще раз на его экипировку, я охренел еще больше. Это не скафандр, а танк какой-то! Только разве что шлем съемный, на бедре болтается, а так… Блин, что-то мне подсказывает, что пули из калашникова этот “танк” еле поцарапают. Твою мать, да как он его таскает-то!? Это типа моторизованная броня!? Фига себе.
— Махорочкая родненькая… Свои-то кончились, а у этих гномиков табака и не водится… — неспешно проговорила консервная банка, подкуривая сигарету и делая несколько глубоких затяжек.
— Угу… — промычал я, забирая курительные принадлежности и закуривая сам, попутно нервно поглядывая на пулемет.
Зенитка настоящая. Сколько же она весит? Пятнадцать? Нет, тридцать кило, не меньше! Блять, а боезапас? Да как он его носит-то? Еще и одной рукой держит!
— Наше вам с кисточкой! Виталий Тараканов, прапорщик… Начальник склада горюче-смазочных материалов. — немного смущенно закончил усатый хрен, хитро осматривая нас с Бэйри.
— Дмитрий Лукин, лейтенант… — как-то тихо пробубнил я, неуютно чувствуя себя как под взглядом стального прапорщика.
— Бэйри Фейсед, журналист, очень приятно. — четко и вежливо ответила малявка, попутно слегка поклонившись.
Удовлетворенно кивнув и задумчиво затянувшись, дядька быстро заговорил:
— Товарищ лейтенант, солярку по дешевке возьмешь? Полтинник за три литра, а?
— Че?
Седой мужик как-то недовольно хмыкнул:
— А сережки?
— Какие сережки? — протянул я, теряя связь с реальностью.
Дядька ловким движением достал из подсумка горсть самых разных драгоценностей.
— А какие хочешь? — улыбнувшись во все зубы, кивнул он.
На металлической перчатке лежали кольца, серьги, браслеты и прочая драгоценная мелочевка. По-моему, я разглядел пару золотых зубов…
— А-а-а… Я понял. — поспешно закивал я, затягиваясь сигаретой.
Он долбоеб! Совершенно отбитый! Отмороженный мужик, свихнувшийся на старости лет от столь резкой перемены места жительства. Моя гипотеза подтвердилась — инопланетянка действительно решила снимать реалити-шоу про психов в стране кошкодевок.
— А вот этот можно посмотреть? — вдруг подала голос Бэйри, указывая на сиреневый ошейник со всякими блестяшками.
— Конечно, золотце! Двести рублей и вся недолгая…
Заметив мой ошарашенный взгляд, прапорщик неуверенно качнул автоматической пушкой и брезгливо бросил:
— Ладно, сто пятьдесят! Совсем без порток оставите, черти!
— Э-эм… Как бы сказать… — промычал я, стараясь найти нужные слова.
Нет, слова-то у меня быстро нашлись, но вот материть мужика в моторизованной броне — не самая блестящая идея.
— Ой всё! Пачку табаку гони и забирай! — махнул рукой усатый, решив что я пытаюсь торговаться.
Ладно, хрен с ним! Достав из набедренного кармана пачку "Воронежа", я молча протянул её прапору. Когда обмен состоялся и Бэйри с улыбкой примеряла новое украшение, Тараканов наконец перешел к главному:
— Вот и ладушки, вот и хорошо! А теперь можно и по делу покумекать!
Ой, ну надо же! Неужели он решил наконец рассказать что за херня тут твориться? Самое, блин, время!
— Ну? — протянул прапор, когда молчание слегка затянулось.
— Что "ну"? — раздраженно бросил я, выкидывая бычок в траву.
— Да это самое! Это вы ко мне, товарищ лейтенант, пришли! Солярку не берете, барахлишко тоже… На кой хрен приперлись тогда?! — с вызовом закончил прапорщик.
Он что, прикалывается?
— Ты меня дрочишь что ли?! Что приперлись?! Ты, скотина седая, вообще уже берега попутал?! Это ты хули творишь?! У кого зубы выдираешь?! Зачем кошек стреляешь?! — не выдержал я.
— А ты мне погонами не тычь, бестолочь малолетняя! У меня сорок лет выслуги, молокосос! И на трофеи не зарься, щенок!
Дядька угрожающе показал мне свой здоровенный кулак. Трофеи, блять… Глядя на раздраженно дрожащие усы, я вдруг почувствовал что мой глаз вновь непроизвольно дергается…
— Ну а я ему, значится, вот так вот и говорю, мол, мил котейкин сын, паскуда ты хвостатая и самого диавола отродье, что же ты, срака бестолковая, мне приказывать удумал! А он знаешь че? А он… — гримасничая и оживленно жестикулируя руками, рассказывал прапорщик уже второй час к ряду.
— Охуитительные истории… Сейчас шишка встанет. — горько вздыхал я, сидя на обломке каменной стены и изредка поглядывая на Бэйри.
Девчушка же была в восторге. "Какие эмоции, какая экспрессия!" — журналистка развалилась на подгоревшем матрасе и слово в слово записывала рассказ Тараканова в свой блокнот.
По-моему, на этом пиршестве жизни я оказался лишним. Ибо нисколько не разделяю ни восторгов ушастой и энтузиазма этого седого полудурка! Я ждал тайн! Загадок! Хитрых интриг и манипуляций! А не полоумного прапора в моторизованной броне! И вообще, почему ему броня, а мне озабоченная мурзилка?!
Когда же это все закончится…