Слова этого человека подбодрили его товарищей. В ответ на угрозу Туризина они заулюлюкали и заорали непристойности, сопровождая их грязными жестами.
- Ты знаешь этого офицера Сфранцеза? - спросил Скаурус Баанеса Ономагулоса, когда они вернулись к своим солдатами - У мерзавца есть сила воли.
- Тем хуже для нас. Они струсили, там, наверху, они тряслись, пока он не открыл рот. - Ономагулос прикрыл глаза от солнца и взглянул на стену. Шлем закрывает его лицо, но судя по его росту и самоуверенности, я полагаю, что этот человек носит имя Отиса Ршаваса. Говорят, он командует бандой жутких головорезов. Это новичок в Видессосе, и я знаю о нем не слишком много.
Марк подумал, что звучит все это странно. Судя по имени, Ршавас видессианин, и как может не знать его Баанес, вояка с тридцатилетним стажем, совершенно непонятно. Ономагулос наверняка знает поименно всех лучших бойцов Империи. Возможно, впрочем, напомнил он самому себе, все это из-за хаоса, царящего в Видессосе в последнее время. Может быть, этот Ршавас был бандитским вожаком и промышлял грабежами, а теперь перешел на службу к Сфранцезу?..
***
Ортайяс и его дядя, казалось, были готовы выдержать осаду, и Туризину после словесной перепалки у стен, не оставалось ничего иного, как начать ее. Его солдаты приступили к возведению земляной насыпи, закрывая горло полуострова, на котором стоял Видессос. Некоторые воины были, однако, совершенно непригодны для этой работы. Катриши Лаона Пакимера с энтузиазмом копали и выносили землю в течение двух-трех дней, но потом начали скучать.
- Не могу винить их в этом, - прямо сказал Пакимер Туризину, когда тот пытался вернуть их к работе. - Мы пришли воевать с каздами, а не участвовать в твоей гражданской войне. Мы всегда можем вернуться домой, если уж на то пошло. Я и сам уже заскучал по жене.
Гаврас вспыхнул было, но сдержался. Он не мог позволить себе давить на катришей без риска начать еще одну гражданскую войну - на сей раз в собственном лагере. Кочевники-каморы даже не стали учиться работать лопатой.
Не желая терять таких отличных кавалеристов, Туризин отправил катришей вместе с каморами добывать продовольствие и фураж. К своему удивлению, Скаурус обнаружил, что тоже скучает без Хелвис, несмотря на их бурные ссоры. Он начал привыкать к тому, что время от времени они ссорятся, - неизбежный результат привязанности между двумя сильными характерами, ни один из которых не хотел уступить другому и приспособиться к привычкам партнера. Но было у них и много хорошего. Привязанность к детям играла не последнюю роль. Трибун поздно стал отцом, и новое чувство отцовства еще не успело притупиться.
В первые дни осады Видессоса у него не было времени, чтобы ощутить одиночество. В отличие от солдат Пакимера, римляне хорошо знали технику осады городов. Лопаты и колья были непременной частью походов, они возводили лагерные укрепления всякий раз, когда становились на ночлег.
Ономагулос и Туризин часто проверяли работу солдат. На лице Императора застыло недовольное выражение, когда он объехал вокруг неуклюжей баррикады, медленно возводимой солдатами Баанеса. Ономагулос тоже был мрачен С тех пор как он получил ранение, изувечившее его ногу, угрюмое выражение редко покидало его лицо. Хотя в эту минуту он вряд ли испытывал боль - верховая езда не доставляла ему неудобства, в отличие от пешего шага, когда-то быстрого и уверенного, а теперь неловкого. Увидев широкий ров и утыканную кольями насыпь, почти законченную легионерами, римляне удерживали самую южную точку километровой осадной линии, - Гаврас повеселел.
- О, это уже значительно лучше, - сказал Император, обращаясь больше к Ономагулосу, чем к Марку. - Намного лучше, чем сработали твои парни, Баанес.
- Верно, выглядит неплохо, - признал пожилой дворянин. - Ну так и что из того? У чужеземцев есть несколько хороших навыков. Каморы - отличные наездники и опытны в обращении с луком и стрелами. Копья так и горят в руках намдалени. Ну, а эти ребята умеют рыть землю, как кроты. Весьма полезное сейчас умение.
Он говорил резко, не обращая внимания на то, что трибун может его услышать. В его манере держаться чувствовалась подсознательная уверенность в своем превосходстве, и, задетый за живое, Марк уже открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но вспомнил вдруг Галлию и слова одного из легатов Цезаря: "Все мы знаем, что кельты сильны и дерутся отчаянно. Если мы займем позицию на холме, нам, несомненно, удастся спровоцировать их на прямую атаку..." Трибун скривил в усмешке рот. Роли поменялись, и теперь к нему самому и его солдатам относятся как к варварам. Похоже, Хелвис была права... Нет, пожалуй, не совсем.
- В один прекрасный день Баанес захлебнется в своем высокомерии, быстро сказал Туризин, заметив кислое выражение на лице трибуна.
Скаурус пожал плечами. Извинения Гавраса были, безусловно, искренними, но не порадовали его. В этой земле у каждого несколько масок, подумал он с легкой досадой и, возвращаясь к делу, доложил:
- Мы надежно окопались отсюда и до самого моря, - Трибун указал на стены Видессоса, тени от них падали почти до того места, где он стоял. Но следующим нашим шагом, похоже, будет сооружение песочных замков. Мы можем играть в них на этом берегу еще лет пять.
- Это правда, - кивнул Гаврас. - Возможно, нам придется поиграть в песочек, но лишь до того момента, пока у горожан будет из чего сварить себе суп.
- Пока они держат в своих руках море, проблем с едой у них не возникнет, сказал Марк, дав наконец волю своему раздражению. - Они славно посмеются над нами, когда корабли доставят им припасы. Корабли вот ключ, которым можно открыть город. А у нас его нет.
- Ключ... - повторил Туризин, вглядываясь куда-то вдаль. и Скаурус сообразил, что Император не был полностью погружен в разговор. Он смотрел на юго-восток, на остров, терявшийся в молочной дымке вдалеке от Видессоса. С внезапно проснувшимся интересом римлянин вспомнил видессианское название этого острова. Ключ. Но когда он спросил Гавраса, о чем тот думает, Император только пожал плечами:
- Мои планы - туман.
Туризин улыбнулся, словно высказал одну из своих шуток, понятных только ему одному.
Марк видел, что Ономагулос тоже ничего не знает об этих планах, и почему-то это его успокоило.
Ночь выдалась туманной, луны и звезд не было видно. На восходе солнца туман начал отползать к морю. Часовые с горящими факелами были едва различимы. Соленый привкус океана ощущался в каждом глотке воздуха.
Виридовикс ходил взад и вперед вдоль насыпи, держа факел в одной руке и меч в другой.
- Вряд ли солдаты Сфранцеза сделают ошибку, если попытаются изрубить нас на куски в этой молочной каше, - заявил он, встретившись со Скаурусом и Гаем Филиппом. - Будь я на их месте, показал бы тем вон олухам, где раки зимуют. Надолго бы запомнили.
- И я тоже, - сказал Гай Филипп.
Суждения его о военных действиях редко совпадали с мнением галла, но в данный момент они пришли к согласию. Старший центурион смотрел на окружавшую их серую муть как на личное оскорбление - туман превратил войну из дела профессионалов, зависящее от тактического опыта и знаний, в игру, где любой неумеха может стать, если ему повезет, гением. Марк, однако, заметил то, что и раздраженный донельзя центурион, и горячий кельт упустили - густой туман был не только здесь, но и за стенами города.
- Держу пари, командиры Ортайяса тоже ходят взад и вперед вдоль стен своих позиций, ожидая увидеть у себя под носом осадные лестницы и солдат, лезущих на штурм.
- Так и есть, а? - Виридовикс моргнул и засмеялся. - Два крестьянина стоят днем и ночью и приглядывают за своим курятником, чтобы его не разграбили. Бессонная, неблагодарная работа - и для них, и для меня.
- Возможно, что и так, - согласился Гай Филипп. - У Сфранцезов не хватит ни ума, ни смелости предпринять что-нибудь рискованное. Но как насчет Гавраса? Такая ночь вполне подходит для него - он прирожденный игрок.
- Когда туман сгустился, я ожидал какой-нибудь вылазки, но, похоже, я ошибся, - проворчал Скаурус.
- Есть в этом что-то дьявольское, - Гай Филипп зевнул. - Однако что бы это ни было, оно подождет меня до утра. Я пошел спать.
Он опустил факел, чтобы лучше видеть землю, и направился к своей палатке.
Римский лагерь находился рядом с морем, разбитый на длинной узкой полосе земли, служившей тренировочным полем для видессианской армии. Через несколько минут Скаурус последовал за центурионом, но, к своему раздражению, заснуть не мог. Дости, который обычно просыпался по несколько раз за ночь, был далеко, и для Марка это было облегчением. Но трибуну не хватало Хелвис, тепла ее тела рядом. Это нечестно, подумал он и перевернулся на бок; совсем недавно ему казалось утомительным постоянно делить постель с женщиной, теперь же ему было трудно без нее.
На следующее утро на офицерском совете Туризин выглядел весьма довольным, хотя о причинах этого Марк мог только догадываться. Насколько было известно римлянам, со вчерашнего дня абсолютно ничего не изменилось.
- Он наверняка нашел себе молоденькую девочку, которая умеет говорить только "да", - предположил Сотэрик после окончания совета. - После ядовитого жала Комитты это недурно.
- Об этом я не подумал, - засмеялся Марк. - Может быть, ты и прав.
Осада велась по всем правилам. Несколько военных инженеров, сопровождавших армию Маврикиоса Гавраса, помогали теперь его брату. Под их руководством солдаты Туризина валили деревья и ломали дома, чтобы добыть бревна для таранов и осадных лестниц. Легионеры доказали, что в этом деле они такие же опытные мастера, как в постройке лагеря и укреплений. Если бы не дозорные на стенах, можно было бы подумать, что Видессос вовсе не замечает осаждающих. Корабли свободно выходили из пролива и входили в него, доставляя припасы и свежие пополнения солдат. Каждый раз при виде этих кораблей Скаурус скрежетал зубами от злости.
- Еще несколько дней - и Сфранцезы поднимут шторм у вас за спиной и прибьют нас, как молотком, - поделился он своими опасениями с Гаем Филиппом.
Старший центурион, однако, был настроен более оптимистично:
- Пусть только попробуют. К нам придет больше солдат, чем к ним.
Зерно истины в его словах имелось. Знать восточных провинций Видессоса не была столь сильна и богата, как роды западных территорий, но и большие и маленькие дворяне одинаково ненавидели чиновников, захвативших власть в столице. Они вставали под знамена Туризина и постепенно у него скапливались изрядные силы. Отряды по сто - двести человек постоянно вливались в его армию, увеличивая ее с каждым днем.
- Разумеется, - продолжал Гай Филипп, следуя невысказанной мысли Скауруса, - мы еще должны поглядеть, насколько полезны будут все эти олухи в бою.
***
Когда через пять или шесть лунных ночей туман снова пал на море, он был еще гуще прежнего. Трибун снова подумал, что осажденные попробуют предпринять под его прикрытием ночную вылазку, и удвоил часовых вокруг лагеря. Было около полуночи, когда он услышал сигналы и крики тревоги, доносящиеся с севера.
- Букинаторы! - крикнул Марк.
Громкие звуки рога прорезали воздух. Ругаясь, солдаты выскакивали из палаток, хватали на ходу оружие, строились в колонны. Из лагеря донесся стук копыт.
- Заснули там все наши парни, что ли? Враг, наверное, уже у самых укреплений. Чертовы олухи! - выругался Виридовикс.