Выкрикнув какое-то проклятие на своем языке, колдун выхватил из-за пояса кинжал и бросился на Скауруса. Несмотря на мужество, проявленное каздом, исход этой схватки был предрешен. Римлянин отразил удар длинного кинжала щитом и выбросил вперед руку с мечом - обычный прием легионеров.
Клинок вошел в плоть врага - а не в призрачный дым, как это было несколько минут назад. Кровь вытекала из угла рта колдуна, и чары рассеялись.
Призраки Нейпоса исчезли, когда казд упал на землю.
Маленький видессианский жрец в полном изнеможении опустился на камни.
Пот катился по его выбритой голове, стекал по шее, по лицу и каплями падал в бороду. Минуту-две жрец сидел неподвижно, потом поднялся и крепко сжал руку трибуна.
- Хвала Фосу, приносящему свет, он послал тебя мне в трудную минуту.
- Голос Нейпоса звучал слабо и надтреснуто, совсем не напоминая тот уверенный твердый голос, который был так знаком Скаурусу. Жрец взглянул на скорчившееся тело колдуна-казда и пробормотал:
- Он убил бы меня, если бы ты не пришел вовремя.
- Как случилось, что ты ввязался в этот поединок? - спросил Марк.
- Мы увидели друг друга в этих скалах. Я заметил у него нож и решил напугать его фантомами. Но он принял вызов и оказался сильным противником.
- Нейпос покачал головой. - Он выглядел обычным шаманом, каких у каздов тысячи. А ведь я - волшебник Видессианской Академии. Неужели правда, что темный Скотос - более могущественный Бог, чем мой? Быть может, дело моей жизни обречено?
Скаурус удивленно взглянул на жреца. Нейпос обычно был жизнерадостным человеком. Хотя, разумеется, и у жреца иногда случалось мрачное настроение.
- Встряхнись. Этот колдун и ему подобные держатся за плащ Авшара.
Одна победа - и они уже думают, что им принадлежит весь мир. - Трибун пристально посмотрел на усталого жреца. - К тому же, мой друг, ты сейчас не в лучшей форме.
- Это правда, - признался Нейпос, протер потное лицо грязным рукавом и жалко улыбнулся. - Я не очень крепко сижу сегодня в седле, а?
- Не очень, - подтвердил Марк. - Думаю, тебе лучше всего присоединиться к нашему отряду. Комфорта обещать не могу, но до дома мы доберемся.
Улыбка Нейпоса стала шире.
- Очень надеюсь на это, - он вздохнул и повернулся к легионерам. Боюсь, мне будет не угнаться за твоими высокими солдатами.
Римляне довольно заухмылялись - все они были выше (и стройнее) толстого маленького жреца. Нейпос постарался собраться с силами, пошел за солдатами твердым шагом.
- Недурно, - сказал один из них Нейпосу, когда они подошли к римскому лагерю. Улыбка легионера стала хитрой. - С нами уже довольно много видессиан. Возможно, ты найдешь себе кольчугу и вещевой мешок, и мы еще сделаем из тебя хорошего легионера.
- Не приведи Господь! - завздыхал Нейпос, округляя глаза. - Пеший марш это не для меня.
- Но мы можем положить тебя на землю и катить, как бочонок, - заметил другой римлянин.
Жрец бросил на Марка такой возмущенный и умоляющий взгляд, что трибун вынужден был легким покашливанием положить конец шуточкам солдат.
Гай Филипп уже собрал манипулу на помощь Скаурусу, но, увидев, что солдаты возвращаются в долину, взмахом руки остановил ее движение. Как только разведчики подошли достаточно близко, он крикнул:
- Все в порядке?
Марк поднял вверх большой палец - жест как на гладиаторских боях.
Старший центурион ответил тем же жестом и вернул на место манипулу.
Несмотря на брюзжание Гая Филиппа, Скаурус знал, что тот первым из всего легиона бросится на помощь своему "юному" трибуну.
Из колонны римлян вышел человек в хламиде и сандалиях и направился к разведчикам. Горгидас не замечал Марка. В этот момент для него не существовало ни трибуна, ни легионеров. Врач заметил Нейпоса, и этого было достаточно, чтобы он забыл обо всем на свете.
- Ты владеешь искусством врачевания ваших магов? - требовательно спросил он, наклоняясь вперед и словно нависая над маленьким жрецом.
- Да, немного, но...
Горгидас не стал слушать возражений. Они с Нейпосом часто беседовали о вопросах души и веры, но сейчас у грека не было времени для разговоров.
Он схватил жреца за плечо и потащил к носилкам с тяжелоранеными, сказав на ходу:
- Одни боги знают, сколько я молился, чтобы они послали мне такого знающего целителя, как ты. Я видел, как люди умирали, и был бессилен что-либо сделать, моих познаний недостаточно, чтобы помочь им. Но вы, видессиане, вы знаете столько, что...
Он остановился и развел руками - рациональный, логичный человек, вынужденный признавать существование чуда, которое было выше его понимания. Любопытные римляне (и Марк в том числе) окружили странную парочку. Марк уже видел, как врачеватель-жрец спас жизнь Сексту Муницию и еще одному легионеру сразу же после прибытия римлян в Видессос. Однако чудеса не портятся от повторения, подумал он..
Нейпос слабо упирался, пытаясь объяснить, что знания его не столь велики, как кажется Горгидасу, в то время как грек, не слушая возражений, мягко, но настойчиво подталкивал жреца вперед. Оказавшись возле раненых, Нейпос замолчал.
В походе уход за ранеными не мог быть хорошим, и многих ожидала в ближайшие дни мучительная смерть. Инфекции и высокая температура. в сочетании с грязной водой и палящим солнцем приближали неизбежный конец.
Гнилостный запах от воспаленных ран вызывал тошноту, ароматические мази, накладываемые Горгидасом, приносили временное облегчение, но чудодейственными свойствами не обладали. Солдаты, бледные от жара, дрожали даже в палящий полдень, забываясь в бреду.
Перед лицом такого страдания с Нейпосом случилось то, на что и рассчитывал Горгидас. Маленький жрец словно сбросил с себя усталость.
Когда он подошел к раненым, он уже казался выше своего роста.
- Покажи мне самых тяжелых, - обратился он к Горгидасу, и в голосе его внезапно прозвучали властные нотки. Если Горгидас и заметил эту перемену, то не подал вида. Он был согласен на роль мальчика на побегушках, если это было необходимо, чтобы спасти его пациентов.
- Самых тяжелых? Это здесь, - сказал он, проведя по подбородку худой ладонью.
Публий Флакк метался в бреду и дрожал в ознобе, его грудь судорожно вздымалась и опускалась, черная, борода резко выделялась на бледно-восковой коже. Сабля казда оставила страшную рану в левом бедре Флакка, и, хотя Горгидас каким-то образом умудрился остановить кровь, рана почти сразу же воспалилась. Несчастный легионер умирал от горячки.
Зеленовато-желтый гной сочился из-под повязок, над раненым, отвратительно Жужжа, вились привлеченные запахом гниения большие изумрудные мухи. Они ползали по влажному телу и по лицу легионера, садились на закрытые глаза и потрескавшиеся от жара почерневшие губы.
Осмотрев Публия Флакка, жрец помрачнел и сказал Горгидасу:
- Я сделаю все, что могу. Сними повязку, мне нужно касаться его.
Горгидас размотал повязку, которую сам же вчера наложил. Закаленные в битвах солдаты закашлялись, когда врач обнажил страшную рану. Вонь стала невыносимой, и римляне, будучи не в силах ее терпеть, отступили, но ни врач, ни жрец даже глазом не моргнули.
- Теперь я понимаю Филоктета, - пробормотал Горгидас.
Нейпос вопросительно поднял брови - врач произнес эти слова по-гречески, но фраза вырвалась у него машинально, и он не стал ее объяснять.